MOSCOWJOB.NET

ИНФОРМАЦИЯ статья № 95

категория :  ОБЩАЯ       История Московского Кремля (часть 5)     Ограда Соборной площади Ограду Соборной площади даже в научных изданиях датируют (в подписях к иллюстрациям) 1731 годом, несмотря на явные черты архитектуры XIX столетия в ее облике.   Чтобы внести ясность, нужно пояснить, что ограда кремлевских соборов, датируемая 1731 годом, не только существовала, но и существует. Очень изящная ее решетка, выполненная дворцовыми мастерами предположительно по рисунку X. Конрада, строителя кремлевского Арсенала, была разобрана в 1740-х годах, но звенья ее сохранили. Екатерина II распорядилась передать их для строившейся в 17б0-е годы церкви святой Екатерины на Всполье (на Большой Ордынке). Там бывшая кремлевская решетка до сих пор служит оградой этого храма. Проекты нового ограждения Соборной площади существовали еще в XVIII веке. В 1753 году решено было сделать около колокольни Ивана Великого «плитную площадь и пристойную решетку вокруг нее для украшения и загородки, дабы внутрь могли ходить только пешие». Архитектор Д.В. Ухтомский в 1754 году представил проект благоустройства площади, который остался неосуществленным. Князь-архитектор спроектировал изящную стенку-ограду с арочными окнами, со сдвоенными колоннами, украшенную декоративными картушами, пухлыми амурами и вазами. Архитектура этой ограды, в которой слышны были явные отзвуки стиля барокко, вызывала ассоциации со стилем царских резиденций под Петербургом. Возможно, именно диссонанс со стилем старинных кремлевских соборов и стал причиной того, что проект Ухтомского был положен под сукно. Несколько лет он оставался без резолюции, ив 1760 году архитектор запрашивал власти о его судьбе, указывая даже, что перед колокольней Ивана Великого, на месте предполагаемой площади, образовалась большая ложбина, где застаивается вода «и дух нехороший бывает». Но в 1765 году Сенат сдал дело в архив. В 1830 году наконец решено было поставить вокруг Соборной площади чугунную решетчатую ограду по проекту ИЛ. Мироновского, в псевдоготическом стиле, считавшемся родственным древнерусской архитектуре (по некоторым данным, ее проектировал в 1830—1831 годах архитектор Я.П. Миронов). Мироновский — автор Синодальной типографии Мироновский — автор Синодальной типографии на Никольской улице, одного из самых примечательных московских зданий этого стиля, которые после пожара 1812 года призваны бьли воссоздать (в понимании тех времен) старинный облик Первопрестольной. Немаловажно, что решетка Мироновского, в отличие от спроектированной Ухтомским, не представляла собою сплошной стены-ограды и потому не закрывала видов на древние соборы Кремля. Поставлена она была в 1835 году. Авторы описаний Кремля советского времени бесстрастно констатируют: «Эта ограда в настоящее время снята». Вероятно, ограда Соборной площади исчезла в 1930-е годы. На юбилейных фотографиях 1947 года ее уже нет. Возможно, ее — в соответствии с тогдашними реставрационными теориями — посчитали поздним искажением облика Соборной площади. А может быть, новым хозяевам Кремля она просто показалась ненужной — ведь кремлевские стены, куда не могли проникнуть обычные советские граждане, и без того надежно охраняли покой и безопасность вождей. А ведь тут одного чугуна сколько пошло. Троицких ворот Московского Кремля, между Потешным и Теремным дворцами, до рубежа 1950— 1960-х годов находилось несколько старинных зданий. У них была разная история и разное назначение; одни были знамениты, а о других посетители «режимного» советского Кремля и не знали. Объединило их одно: все они стали в 1959—1960 годах жертвами хрущевской «стройки века» — Дворца съездов, встроенного в Кремль по проекту М.В. Посохина. Как ни оправдывали «системные» советские историки и искусствоведы это варварское строительство, как ни пытались они обосновать необходимость «достойного архитектурного вклада» XX столетия в вековой кремлевский ансамбль, любому непредвзятому человеку ясно, что Дворец съездов — в самых мягких выражениях — непоправимая архитектурная и идеологическая ошибка, грубое искажение самого красивого архитектурного ансамбля России. Масштаб разрушений мог быть еще значительнее. Лишь в последние годы появились публикации о том, что первый вариант проекта М.В. Посохина предусматривал снос не только Оружейной палаты и Кавалерских корпусов, но и прославленных памятников XV—XVII веков — Потешного дворца, части стен Кремля и Троицкой башни — для парадного подъезда к новому зданию. Известный московский краевед Известный в то время московский краевед А.Ф, Родин, когда Посохин добился одобрения правительством проекта своего детища, развернул кампанию протеста — организовывал коллективные письма в защиту кремлевских памятников, выступал с обращениями в различных аудиториях. «Необходимо просить о сохранении еготовского здания, — настаивал Родин, — и об обращении этого здания, как было предназначено, в филиал Оружейной палаты. Не сносить замечательный исторический памятник Потешный дворец и тем более стены и башни Кремля». Вероятно, по Москве поползли слухи о том, что хотят снести чуть ли не пол-Кремля. Пыл «преобразователей» был в результате частично усмирен — кремлевская стена, Троицкая башня и Потешный дворец остались на месте. Но несколько старинных зданий XVIII—XIX веков погибли, не говоря уже об исторических видах и панорамах. Осенью 2004 года московские власти, в очередной раз демонстрируя свое подлинное отношение к судьбам столичных древностей, поставили Дворец съездов на охранный учет как памятник архитектуры. История кремлевской Оружейной палаты гораздо длиннее истории ее нынешнего и прежнего зданий. Родословная ее уходит далеко в царские и великокняжеские времена, когда не существовало даже самого понятия «музей» и в дворцовых палатах не хранили и экспонировали древности, а изготовляли разнообразные предметы, необходимые в парадном и бытовом обиходе великих князей и царей. В 1511 году великий князь Василий III учреждает особую Оружничью палату, в которой изготовляют и боевое, и парадное оружие. Со временем, в течение нескольких веков, под общим названием Оружейной и Мастерской палаты при кремлевском дворе стали работать многочисленные художественные и ремесленные мастерские. И только после переноса столицы в Петербург Оружейная палата постепенно превращается в закрытое для публики хранилище древностей и сокровищ, размещавшееся в различных кремлевских дворцах и дворах. В течение XVIII века в просвещенном русском обществе постепенно зреет идея создать на основе кремлевских древностей, вышедших из повседневного царского обихода, музей по типу европейских. Объединение коллекций Петр I, по указу которого были объединены коллекции художественных мастерских прежних царствований, мечтал выстроить в Кремле Оружейный дом — храм славы русского оружия. В 1755 году директор Московского университета А.М. Аргамаков выступил с проектом реорганизации Оружейной палаты, предусматривавшим и доступ посетителей к древностям, и постройку для палаты специального здания. Это здание было построено в 1760 году архитектором Д.В. Ухтомским, но снесено при подготовке к строительству баженовского кремлевского дворца. Над проектом нового музейного здания в Кремле работал в 1780-е годы М.Ф. Казаков. Интересно, что будущий автор здания Оружейной палаты у Троицких ворот Кремля И.В. Еготов, ученик Казакова, копировал и подписывал его чертежи. В них уже были намечены округлые залы, предусматривалось (что сбылось на треть века позднее) размещение в новом музее баженовской модели Кремлевского дворца. Инициатором строительства Оружейной палаты у Троицких ворот Кремля был управляющий Экспедицией Кремлевского строения начала XIX столетия Петр Валуев. Именно он в переписке с императором настаивает на сломе старинных ветхих построек и строительстве нового здания для вещей из Оружейной и Мастерской палаты. Валуева не остановила даже отповедь Александра I в ноябре 1804 года: «Весьма было бы угодно, если бы найдена была возможность сохранить памятники древности нашей в Кремле, находящиеся там, где ныне они хранятся. Не исключая из сего как древних вещей, так и оружия и чтоб прежних строений вид сохранен был по возможности в первоначальном его положении». Валуев продолжал доказывать императору, что вещи из Оружейной и Мастерской палаты не раз перемещались из одного кремлевского хранилища в другое, что и в прежние времена упразднялись строения, сделавшиеся ненужными. Он даже составил для императора специальную выписку об уничтоженных в Кремле с 1743 года зданиях и о перемещениях коллекций Оружейной палаты, особо подчеркивая, что все это производилось каждый раз по высочайшим распоряжениям. И. Александр I, видимо, убедившись, что не войдет в историю, как первый монарх — разрушитель кремлевских древностей, уступает. Издание указа Александром I В 1806 году Александр I издал указ «О правилах управления и сохранения в порядке и целости находящихся в Мастерской и Оружейной палате древностей». Царская сокровищница постепенно становилась публичным музеем, научным и просветительным учреждением. В том же году началась расчистка обширного участка у Троицких ворот, перед Потешным дворцом. В 1806—1808 годах здесь были разобраны древние строения Троицкого подворья с шатровой Сергиевской церковью и старинный двор Бориса Годунова. Их огромные кирпичные погреба были открыты при строительстве новой Оружейной палаты. Первое в Москве музейное здание, предназначавшееся для Мастерской и Оружейной палаты (так музей назывался до 1831 года), строилось в 1806—1812 годах по проекту архитектора И.В. Еготова. Авторский чертеж Еготова озаглавлен был: «Фасад вновь прожектированной галереи для помещения Оружейных вещей на новом месте». Руководство строительством было поручено князю МД Цицианову. Здание было выстроено уже к началу 1809 года, но отделка продолжалась до лета 1812-го. Петр Валуев в 1809 году рапортовал Александру I: «Российский музей сей, украшающий императорскую площадь, не уступает ни огромностью, ни высотою, ни великолепием Арсеналу, основанному Петром Великим, и Сенату. Сооружен в два года с надлежащими прочностью и хозяйством ценою в двести тысяч рублей. Сумма сия при нынешней дороговизне на материалы и на наем рабочих людей, гораздо умереннее той, каковые употреблены на каждое из упомянутых зданий». «Великолепное здание для хранения российских достопамятностей», по выражению Валуева, протянулось от Троицких ворот до угла Сената. Это был представительный дворец, завершивший цельный ансамбль классической треугольной Сенатской площади Кремля. Вершина треугольника находилась в Никольских воротах; по заданию, сформулированному Валуевым, здание должно было хорошо обозреваться от Никольских и Троицких ворот, а также из улицы между Сенатом и Чудовым монастырем. Историки архитектуры Кремля Н.Я. Тихомиров и В.Н. Иванов так описывают старую Оружейную палату: «Протяженное двухэтажное здание прекрасно завершило ансамбль Сенатской площади. Типичное сооружение Это было типичное для первого десятилетия XIX в. сооружение, в котором формы архитектуры классицизма уже приняли ярко выраженный местный московский характер. Первый этаж здания — рустованный, высокий второй — двусветный. Центральная часть главного фасада была выделена коринфским портиком, над которым возвышался аттик и пологий купол. Фасад над окнами второго этажа украшали лепные барельефы на темы русской истории, а аттик был увенчан статуями выдающихся русских поборников просвещения. Барельефы, статуи и все наружные лепные работы были выполнены талантливым скульптором Г.Т. Замараевым». Как считают искусствоведы, возведение Оружейной палаты в какой-то мере претворило в жизнь идеи М.Ф. Казакова, заложенные им в проекте перестройки Кремля, где он предусматривал создание замкнутой площади, обстроенной по периметру крупными общественными зданиями. Купол Оружейной палаты явно отвечал знаменитому куполу казаковского Сената. Классическая Сенатская площадь, южную сторону которой занимало здание Оружейной палаты, посетителям современного Кремля практически незаметна: погулять по ней нельзя, фасады Сената и Арсенала скрыты разросшимся сквером, а вместо Оружейной палаты — Дворец съездов. Облик Оружейной палаты прекрасно передают старинные изображения и гравюры, в особенности литография Кювилье (1850-е гг.): величественное классическое двух этажное здание с куполом и восьмиколонным (на проектных чертежах Еготова шестиколонным) портиком в центре, парными пилястрами на боковых ризалитах главного фасада. Здание имело трехчастную классическую схему, с выделением центра и фланкирующих ризалитов. На гравюре 1840-х годов изображен четырехколонный портик на торцевой стене, обращенной к Троицким воротам. Он вместе с куполом был прекрасно виден из города, зрительно связывая ансамбль Кремля с классической застройкой послепожарной Москвы. Противоположную торцевую стену, обращенную к Ивановской площади, украшал нилястровый портик; на заднем фасаде ризалитам соответствовали полукруглые выступы. Археограф А.Ф. Малиновский Археограф А.Ф. Малиновский в своем «Обозрении Москвы» (1820-е гг.) пишет об Оружейной палате: «Новое огромное здание, заложенное в 1806 году и чрез три года отстроенное. При въезде в Кремль от Никольских ворот оно все открывается взору. Снаружи украшают его десять барельефов, одиннадцать статуй и восемь бюстов. Все они припоминают достопамятнейшие происшествия государственные и изображают лица исторические». Малиновский скромно умалчивал, что, будучи почетным членом Оружейной и Мастерской палаты, он сам в 1808 году и разработал программу «наружных Барилиефов, Статуй и Бюстов к воздвигаемому в Кремле зданию Мастерской — Оружейной палаты». Для изображения Малиновский отбирал важнейшие события русской истории, яркие фигуры государственных деятелей и военачальников. В числе персонажей, удостоенных чести быть запечатленными на фасаде Оружейной палаты, — легендарный Боян из «Слова о полку Игореве», эпические князья Кий и Олег, богатырь Добрыня Никитич, черниговский воевода Претич, герой Куликовской битвы Пересвет, полководец Ивана III князь Холмский, Ермак, Минин, Пожарский, Богдан Хмельницкий, бояре XVII столетия Ордин-Нащокин, Василий Голицын, Артамон Матвеев, государственные деятели эпохи Екатерины II. Барельефы изображали исторические события от приема иноземных послов князем Владимиром Крестителем в X веке до побед русских войск в XVIII столетии. Здесь были и подношение Владимиру Мономаху даров, и покорение татар, и победы над турками при Чесме и Кагуле, над шведами при Красной горке и Ревеле. Завершить монументальный учебник отечественной истории Малиновский хотел присоединением к России Грузинского царства в 1801 году. В интерьере Оружегшой палаты посетителей встречали сочетание прямоугольных и овальных помещений, торжественные анфилады, богато украшенные лепниной и росписью. На старых картинах изображены просторные двусветные залы Оружейной палаты, с пилястрами на продольных и торцовых стенах, украшенных медальонами с портретами исторических деятелей, знаменами над входами в залы, конными фигурами ратников, демонстрирующих старинные доспехи, у окон. Барочные падуги для плавного сопряжения стен В залах Еготов использовал барочные падуги для плавного сопряжения стен с потолком, хотя сам писал князю А.Б. Куракину еще в 1799 году, что падуги вышли из моды. Сохранились проектные чертежи Еготова. На плане нижнего этажа по сторонам входного вестибюля показаны два огромных овальных зала и два квадратных зала в торцах здания, с полукруглыми выступами-экседрами. На чертеже перспективы интерьера — пышная анфилада, с военными атрибутами, фонтанами, золоченой лепниной и барельефами, двухколонными портиками с готическими арочками по сторонам дверных проемов. В цокольном этаже здания размещались обширные хранилища и подсобные помещения. Свежеотделанное здание Оружейной палаты было закончено как раз к нашествию Наполеона. Древние раритеты уже были упакованы в ящики для перевозки в новое здание, что их и спасло, поскольку позволило быстро вывезти из Москвы. Ехали сокровища в старинных каретах из дворцовых ко- лымажных сараев — потому и кареты уцелели и вошли потом в экспозицию Оружейной палаты. При вступлении французов в город несколько москвичей, обстрелявших неприятельский авангард у Троицких ворот Кремля, были разоружены и посажены под арест в Оружейную палату. Разрушена она в 1812 году не была. А после возвращения кремлевских сокровищ из эвакуации в 1813 году началось создание хмузея. В 1814 году Оружейная палата (другое название тех лет — Дворцовый Императорский музей) наконец разместилась в новом здании. Главноначальствующим Мастерской и Оружейной палатой был сенатор, князь Николай Борисович Юсупов, адресат стихотворения Пушкина «К вельможе». Он и создавал первую экспозицию, был автором плана размещения сокровищ в палате. Стены украшали композиции из холодного и огнестрельного оружия. Арочные переходы из зала в зал обрамляли старинные знамена. Скульптору И.П.Витали были заказаны фигуры воинов для показа старинных доспехов. В 1827 году Юсупов распорядился открывать палату для посетителей дважды в неделю, иногда сам давал им пояснения (официальный статус публичного музея палата приобрела лишь в 1858 году). В 1829 году он принимал в палате иранского принца Хосрев Мирзу, который приехал для принесения извинений за гибель Грибоедова в Тегеране. Журналы присутствия в Оружейной палате В музее велись «Журналы присутствия в Оружейной палате», в которые заносились и имена посетителей. Среди «любопытствующих персон» значатся в 1820—1831 годах имена из ближнего круга знакомых Пушкина: Н.Н. Раевского, князя и княгини Вяземских, Н.М. Карамзина и его супруги, И.И. Дмитриева. Очень вероятно, что и сам Пушкин здесь бывал. Хранились в Оружейной палате не только оружие и седла, но и драгоценности, короны русских государей, кресты, панагии, подсвечники, принадлежавшие Григорию Строганову, сосуды, часы, сапфировая чернильница с алмазами — дар шаха персидского Аббаса, подлинное Уложение Алексея Михайловича, знамена, в том числе знамя, развевавшееся при взятии Казани. Палата постоянно пополнялась археологически ми находками, а также дарами из царских и великокняжеских дворцов, от вельмож — например, в 1810 году канцлер И.А. Остерман передал в Оружейную палату золотые медали, полученные им в подарок от шведского короля в 1792 году. В 1809—1810 годах Оружейная палата получила множество предметов из петербургских дворцов: подарки Екатерине И по случаю окончания русско-турецких войн — седла и сабли, украшенные драгоценными камнями, бриллиантовый пернач — головное украшение коня. Поступили сюда и огромный серебряный сервиз работы французских чеканщиков XVIII века, принадлежавший графу Григорию Орлову, и золотая табакерка с портретом императрицы Елизаветы Петровны, украшенная бриллиантами. После подавления польского восстания 1830-х годов генерал Паскевич прислал императору Николаю польскую конституционную хартию, и император приказал хранить ее в Оружейной палате как исторический курьез. Здесь же находилась модель Кремлевского дворца Баженова. В Оружейной палате работали археограф А.Ф. Малиновский, Алексей Михайлович Пушкин, родственник поэта, М.М. Сонцов, Д.И. Киселев (главноприсутствующий палаты). В 1837 году канцелярским служителем Оружейной палаты стал будущий знаменитый историк Иван Забелин — и за 11 лет не продвинулся в должности, в 1848 году, будучи уже известным своими историческими трудами, он по-прежнему числился служителем 2-го разряда и получал 119 рублей в год. Писатель Михаил Николаевич Загоскин В 1842 году директором Оружейной палаты назначен писатель Михаил Николаевич Загоскин, исторический романист; позднее директором палаты стал другой известный писатель XIX столетия А.Ф. Вельтман. В 1837 году было предложено разместить все старинные кремлевские пушки у фасада Оружейной палаты, «потому, что само зданрте ее назначено для хранения достопамятностей». В 1843 году у левого утла Оружейной палаты была установлена Царь-пушка, и простояла она там до I960 года, когда здание стали сносить. Вдоль фасада палаты стояли еще 20 старинных орудий. Царь-пушку в I960 году передвинули к храму Двенадцати Апостолов, а остальные орудия перенесли к Арсеналу. Статус Оружейной палаты был включен в Свод законов империи. По мнению маститого историка искусства Е.И. Кириченко, в 1840-е годы, время поисков русского стиля и национальной идеи, старое классическое здание перестало соответствовать образу «национального музея». Были проблемы и более прозаические. С самого начала в Оружейной палате сознательно не сделали печей, «как источника, от которого могли быть уничтожены сокровища». К началу 1840-х годов в неотапливаемом здании прогнили деревянные перекрытия, появились пятна плесени на стенах, сводах и полах. Директор Оружейной палаты А. Вельтман подавал двору тревожные рапорты. В 1844 году архитектор К.А. Тон приступил к строительству нового здания Оружейной палаты у Боровицких ворот, где музей размещается и ныне. С 1851 года Оружейная палата официально переведена в нынешнее здание у Боровицких ворот. Перемещение экспонатов началось в 1852 году. На новом месте из общедоступного просветительского музея Оружейная палата становилась семейным музеем реликвий династии Романовых, и вход в отдельные залы посетителям был закрыт. А старое здание было отдано под казармы. Его полностью перестроили в 1852—1855 годах под наблюдением архитекторов К.А. Тона и Н.И. Чичагова. Здание лишилось ненужных казармам атрибутов дворца: портика, купола и аттика. Высокий двусветный верхний этаж разделили на два, и из двухэтажного здание сделалось трехэтажным. Скульптурный декор демонтировали. Автор описания Кремля 1883 года Автор описания Кремля 1883 года М.П. Фабрициус констатирует: «Теперь фасад здания ничем не напоминает прошлого». На плане Кремля 1861 года под бывшей Оружейной палатой подпись: «Гвардейские казармы». В начале XX века здесь были казармы Екатеринославского полка. В октябре 1917 года здание наполовину выгорело, в нем происходили перестрелки между юнкерами и революционными солдатами. Затем оно было восстановлено; в 1918 году в нем расквартировали два полка латышских стрелков, надежных защитников новой власти. Впоследствии некоторое время здесь размещалось общежитие работников Совета Народных Комиссаров. В конце 1950-х годов, как можно понять из цитированного выше письма краеведа Родина, существовал проект создания в здании у Троицких ворот филиала Оружейной палаты. Наличие авторских чертежей архитектора Еготова, многочисленных описаний и изображений, вероятно, позволяло восстановить первоначальный облик фасадов и интерьеров. Но в дело вмешался первый секретарь ЦК КПСС Никита Сергеевич Хрущев. Согласно воспоминаниям заслуженного строителя РСФСР А.Н. Кондратьева, одного из авторов проекта и руководителей строительства Дворца съездов в Кремле, в начале 1959 года Н.С. Хрущев задумал построить в Москве новый большой зал для съездов КПСС и крупных общественных мероприятий. Заложенный в 1959 году, он первоначально именовался в проектных предложениях Дворцом конгрессов. До этого советские и коммунистические форумы проводились то в зале заседаний Верховного Совета СССР в Большом Кремлевском дворце, то в Колонном зале Дома Союзов, то в Большом театре. Но масштабы были не те. Во время поездки в Китай Хрущева поразил размах построенного в Пекине к 10-летию китайской революции здания Всекитайского собрания народных представителей — с залом заседаний на 10 тысяч мест и огромным банкетным залом. Мог ли Советский Союз отстать от Китая, которому тогда покровительствовал? Проектная вместимость зала заседаний Дворца съездов была увеличена с 4000 до 6000 мест, и архитекторам велено было дополнить проект грандиозным банкетным залом. В Пекин была командирована группа архитекторов и инженеров — изучать ценный опыт. Место для новой реинкарнации Но это случится немного позже, а пока в Москве выбирали место для новой реинкарнации сталинского Дворца Советов. Предлагались разные варианты — Ленинские горы, фундаменты того же Дворца Советов, где еще не закончилось строительство бассейна «Москва». Но Хрущев принял единоличное, без участия архитекторов и других специалистов, решение — строить в Кремле. М.В. Посохина как руководителя авторского коллектива также выбрал лично Хрущев: главный архитектор Москвы был фактически придворным зодчим первого секретаря. Как пишет А.Н. Кондратьев, «они были знакомы, встречались, беседовали. Михаил Васильевич строил Хрущеву дачи». М.В. Посохин впоследствии заявлял, что главным архитектором проекта Дворца съездов является лично Никита Сергеевич. По данным архитектора и краеведа А. Можаева, один из первоначальных вариантов проекта Дворца съездов позволял сохранить старую Оружейную палату, новый зал заседаний встраивался между существовавшими зданиями, сносились лишь служебные корпуса XIX века. Но расширение масштабов Дворца, вдохновленное китайскими достижениями, решило участь еготовского здания. Банкетный зал, проектируемый уже в ходе строительства на крыше зала заседаний, существенно увеличивал высоту Дворца съездов. «Экспертная комиссия, — пишет А. Можаев, — наблюдавшая за деятельностью творческого тандема Хрущева — Посохина, пыталась возражать, говоря, что огромная новостройка убьет вид на Кремль со стороны Александровского сада и Нового Арбата. Но Хрущев со свойственной ему простотой ответил: «С одной стороны закроем, пусть смотрят с других». В результате от золотой пирамиды соборных куполов, обращенной к парадному входу через Троицкие ворота, осталась лишь верхушка Ивана Великого, одиноко торчащая над строгой горизонталью Дворца съездов». Срок сдачи нового дворца был установлен не позднее начала 1961 года, в это время должен был состояться XXI съезд КПСС. Стройку курировал лично глава правительства А.Н. Косыгин, да и сам Хрущев постоянно приезжал на объект и интересовался, как идет работа. Старая Оружейная палата Старая Оружейная палата, мешавшая осуществлению великих замыслов, была снесена в 1959—1960 годах. Главный вход в Кремлевский Дворец съездов находится как раз на ее месте. Под этим именем известен комплекс старинных служебных зданий при Большом Кремлевском дворце, располагавшихся между Потешным и Теремным дворцами: собственно три Кавалерских корпуса, а также корпуса Офицерский, Гренадерский, Кухонный. В 1806 году, после сноса древних зданий перед Потешным дворцом, была проложена улица от Троицких ворот к Боровицким. Ее называли Дворцовой, в советские времена Коммунистической. На ней в1817—1819 годах были построены Кавалерские флигели, или корпуса. Строительство осуществлял архитектор В.П. Стасов, руководивший тогда перестройкой Кремлевского дворца. Участвовали также архитекторы НА Дронов, А.Г. Железников, Ф.И. Лаврентьев, В.И. Толмачев и др. По свидетельству А.Ф. Малиновского, строились корпуса наскоро — из дерева, обложенного с двух сторон кирпичом. Три Кавалерских корпуса — два 4-этажных, один 3-этажный (ближний к церкви Рождества Богородицы), были соединены между собой и с дворцом переходами. При строительстве нового Большого Кремлевского дворца в 1830-е годы Кавалерские корпуса достраивались и перестраивались по проекту архитектора К.А. Тона. Они получили обработку «в русском стиле» с наличниками a la XVII век, схожими с декором пристройки того времени, соединяющей Патриарший дворец с Золотой Царицыной палатой, которую можно увидеть на Соборной площади. В 1830-е годы в Кавалерском корпусе была квартира начальника Дворцового управления барона Льва Карловича Боде, которому поручено было руководство постройкой Большого Кремлевского дворца. Кавалерский корпус перестраивался еще раз в 1863 году под руководством архитектора П.А. Герасимова. Кухонный корпус был постарше Кавалерских, он уже перестраивался в 1817 году архитектором Т.Н. Яковлевым. В XIX — начале XX века в служебных корпусах Кремлевского дворца размещались придворные чины, прибывавшие из Петербурга в Москву вместе с императорами. М.П. Фабрициусе, автор описания Кремля 1883 года, сообщает: «3 -й, 2-й и 3~й корпуса Кавалерские приспособлены для помещений свиты во время высочайших приездов. Обширный двор За корпусами Кавалерскими расположен обширный двор, на котором находятся корпуса Офицерский (служащие при дворце), Гренадерский (живет отряд роты дворцовых гренадер), Кухонный и Синодальный (заняты помещениями придворно-служителей) и службы при них. Небольшой сквер, разбитый на корпусном дворе.» В начале XX века в корпусах находились квартиры кремлевских служащих, бывших судей Сената. В 1917 году, например, в Кавалерском корпусе жил старший хранитель Оружейной палаты Ю.В. Арсеньев. Здесь же помещалась Комиссия по приему, охране и заведыванию дворцовым имуществом, созданная министерством императорского двора. Тут же в 1917 году поселилась комиссия Моссовета по охране памятников искусства и старины. Весной 1917 года в Москве обсуждали разработанный в кругах художественной интеллигенции проект превращения Кремля в музейный «Акрополь искусств»; в Кавалерском корпусе планировалось отвести 700 метров площади для коллекции французского авангарда С. Щукина. Но этим планам не суждено было сбыться — в 1918 году в Кремль вселились новые хозяева страны, руководители большевистской партии и Советского государства. На Коммунистической улице, в одном из Кавалерских корпусов, на втором этаже в квартире № 24, с конца марта по апрель 1918 года жил В.И. Ленин. Это была его первая квартира в Кремле. Л.Д. Троцкий вспоминал: «По приезде в Москву я застал Владимира Ильича в Кремле, в так называемом Кавалерском корпусе. «Каши», то есть беспорядка и хаоca, было никак не меньше, чем в Смольном». Квартиру для Ленина выбирали две специальные комиссии — от ВЧК и Совнаркома. Из нее можно было попасть и во внутренний дворик корпусов, и в помещения Большого Кремлевского дворца. Из воспоминаний (1918) участника вселения Ленина в Кремль, художника Е.В. Орановского: «Топография хотя и была сложной для охранения, но зато удобная стратегически, на случай всяких осложнений». Вера Кундиус, член комиссии Моссовета по охране памятников искусства, вспоминала первый приезд Ленина на новую квартиру: «Владимир Ильич некоторое время находился на втором этаже в намечаемой для него временной квартире. Осмотрев ее, Ленин попросил выбросить всю лишнюю обстановку». Очередные задачи советской власти Из воспоминаний Марии Ильиничны Ульяновой: «В Кавалерском корпусе в трех комнатах мы пожалуй, чувствовали себя до некоторой степени на бивуаках. У Ильича не было своей комнаты, где бы он мог уединиться». Ленин написал здесь работу «Очередные задачи советской власти». Достаточно подробно описал в воспоминаниях кремлевский быт той поры Л.Д. Троцкий, сосед Ленина по Кавалерскому корпусу: «В Кавалерском корпусе, напротив Потешного дворца, жили до революции чиновники Кремля. Весь нижний этаж занимал сановный комендант. Его квартиру теперь разбили на несколько частей. С Лениным мы поселились через коридор. Столовая была общая. Кормились тогда в Кремле из рук вон плохо. Взамен мяса давали солонину. Мука и крупа были с песком. Только красной кетовой икры было в изобилии вследствие прекращения экспорта. Этой неизменной икрорт окрашены не в моей только памяти первые годы революции. С Лениным мы по десятку раз на день встречались в коридоре и заходили друг к другу. Он часто перехватывал наших мальчиков в коридоре и возился с ними. В моей комнате стояла мебель из карельской березы. Над камином часы с Амуром и Психеей отбивали серебряным голоском. Для работы все было неудобно. Запах досужего барства исходил от каждого кресла. Мы разговаривали с Лениным, стоя среди карельской березы. Амур с Психеей прервал нас певучим серебряным звоном. Мы взглянули друг на друга, как бы поймав себя на одном и том же чувстве: из угла нас подслушивало притаившееся прошлое. Окруженные им со всех сторон, мы относились к нему без почтительности, но и без вражды. Мы искоса поглядывали на обстановку и про себя говорили иронически-поощрительно амурам и психеям: не ждали нас? Ничего не поделаешь, привыкайте. Низший состав оставался на местах. Они принимали нас с тревогой. Режим тут был суровый, крепостной, служба переходила от отца к сыну. Среди бесчисленных кремлевских лакеев и всяких иных служителей было немало старцев, которые прислуживали нескольким императорам. Один из них, небольшой бритый старичок Ступишин, человек долга, был в свое время грозой служителей. Он неутомимо шаркал по коридорам, ставил на место кресла, сметал пыль, поддерживая видимость прежнего порядка. Кавалерский корпус с престижным сводчатым «белым коридором» За обедом нам подавали жидкие щи и гречневую кашу с шелухой в придворных тарелках с орлами. Старик тенью ходил за креслами и чуть поворачивал тарелки то в одну, то в другую сторону двуглавому орлу на борту тарелки полагается быть перед гостем посередине». Среди красных вождей особенно ценился Кавалерский корпус с престижным сводчатым «белым коридором» на втором этаже. Зеркало в торце делало коридор еще более длинным. Поэт Владислав Ходасевич, приходивший сюда на квартиру к председателю Моссовета Льву Каменеву, так и озаглавил свой мемуарный очерк — «Белый коридор». Квартира Каменева была в красной Москве неким салоном, где они с женою принимали писателей и художников. Справочник «Вся Москва» 1924 года и в самом деле сообщает: «Каменев Лев Борисович — Кавалерский корпус, первый подъезд». В этом же корпусе была квартира Сталина, полученная им в 1919 году вместо намеченной было в императорских апартаментах Большого Кремлевского дворца. «К чему эта господская роскошь», — недовольно сказал Сталин, увидев старинное зеркало. Тогда никто не мог предположить, что Сталин переживет в Кремле всех своих тогдашних соседей по Кавалерским корпусам: Молотова, заходившего к нему по вечерам, Зиновьева, Бухарина, Дзержинского, Калинина, Куйбышева, Енукидзе, наркома продовольствия Цюрюпу, Свердлова. Быт вождей в эпоху военного коммунизма, гражданской войны, разрухи и массового голода был вполне обихожен и устроен отнюдь не по-коммунистически; вот, например, свидетельство профессора ФА Гетье, пациентом которого в 1919 году был Я.М. Свердлов: «Бывая у Свердлова в разное время дня, я мог констатировать, что семья его питалась не только хорошо, но лучше, чем в мирное время питался обыватель среднего достатка: к утреннему чаю подавался белый хлеб, масло, икра, сыр или ветчина, а вечером я видел на столе яблоки, груши и виноград. Обед был сытный с обильным количеством редкого в то время мяса. Для личных услуг у Свердловых было три лица: бывший дворцовый лакей, кстати сказать, производивший курьезное впечатление своей серой курткой и светлыми пуговицами с орлами среди коммунистических косовороток и кожаных курток, затем какая-то женщина — горничная или кухарка — и бонна при детях. Некоторые мемуарные свидетельства Этот обильный стол и прислуга как-то не вязались со всей остальной фигурой Свердлова, и это меня сбивало с толку, я никак не мог себе объяснить, как мог Свердлов допускать то и другое в своей жизни, с чем он боролся в отношении других». По некоторым мемуарным свидетельствам, в Кавалерском корпусе находилась, как ни странно это соседство, кремлевская тюрьма для особо опасных преступников, где содержались в 1918 году Фанни Каплан, британский шпион Брюс Локкарт, предводительница левых эсеров Мария Спиридонова и генерал царской армии Брусилов. Два Кавалерских, Офицерский, Гренадерский, Кухонный корпуса снесены в 1959—1960 годах при расчистке участка для Дворца съездов. Уцелел только ближний ко дворцу Кавалерский корпус, в котором жил Ленин. 12 марта 1958 года на стене этого здания была помещена мемориальная доска с барельефом Ленина работы скульптора Н.В. Томского. Если верить воспоминаниям заслуженного строителя РСФСР А.Н. Кондратьева, первоначально творцы Дворца съездов Кавалерские корпуса ломать не хотели и даже предполагали включить в новый «ансамбль»: «При первых прикидках предполагалось накрыть двор и внутри его выстроить зал, а окружающие постройки использовать как холлы и служебные помещения. Когда стали обследовать эти здания на предмет сохранности, выяснилось, что они стоят на деревянных сваях. Пока сваи находились в воде, они были в хорошем состоянии, но когда, после прокладки метро и прочих дел, вода ушла, они сгнили. Фундаменты находились в ужасающем состоянии, стены построек имели отклонения до 30—40 сантиметров от вертикали. Нам стало ясно, что использовать их как несущую конструкцию абсолютно невозможно, и мы приняли решение всю эту рухлядь снести и на этом месте проектировать новое здание». Звучит убедительно, но как быть с сохраненным Кавалерским корпусом, в котором жил Ленин? Неужели это священное обстоятельство остановило подпочвенные воды и воспрепятствовало аварийности? Конечно, нет — перед нами очередное подтверждение тезиса: все можно сохранить, было бы желание. А в данном случае желание сохранить было чисто идеологическим, на памятники отечественной истории до 1917 года не распространявшимся. Не в сваях тут дело. Синодальный корпус Синодальный корпус был пристроен с севера к Патриаршему дворцу. Известно, что он перестраивался в 1851 —1854 годах архитектором Н.И. Чичаговым. В 1880-х годах корпус, как и соседние, был занят помещениями придворных служителей. Вот официальная история жизни и смерти Синодального корпуса, изложенная в книге Н.Я. Тихомирова и В.Н. Иванова «Московский Кремль. История архитектуры» (М., 1967): «Двухэтажный Синодальный корпус, расположенный под углом к главному зданию на месте существовавших здесь ранее строений XVII в., был возведен М.Ф. Казаковым в конце XV111 в. и перестроен в конце XIX в. В связи с постройкой Дворца съездов в I960 г. этот корпус разобран». А вот то, о чем все эти годы историки умалчивали. Согласно отчетам реставраторов, наблюдавших в 1961 году за работами по сносу, рабочие «по ошибке» разбили клин-бабой древние части Митрополичьего дворца второй половины XV века, входившие в состав корпуса. Это было древнейшее в Москве каменное гражданское здание. Фрагмент кирпичной стены того времени, обнаруженный реставраторами в 2003 году, уцелел в недрах перехода из Дворца съездов в Патриарший дворец, построенного на месте Синодального корпуса. Согласно воспоминаниям заслуженного строителя РСФСР А.Н. Кондратьева, снос Синодального корпуса проектом Дворца съездов не предусматривался, он целиком на совести Н.С. Хрущева: «Если смотреть на Дворец съездов со стороны главного входа, то слева от него находилось двухэтажное здание довольно поздней постройки. Если мне не изменяет память, оно когда-то принадлежало митрополичьему подворью. По нашему проекту намечалось его сохранить. Мы имели в виду после небольшого переоборудования разместить здесь помещение для иностранной прессы. Когда уже дело шло к концу строительства, Хрущев во время одного из своих посещений спрашивает: «А это что здесь у вас?» Мы объясняем — здание для иностранной прессы. Он говорит: «Нет, так не годится, оно закрывает нам весь фасад, что это такое — надо снести». По его указанию все это снесли. Вот это, пожалуй, единственная потеря, которая была у нас в Кремле, но произошло все вопреки нашему проекту, только по личному распоряжению Хрущева». Кучер великого князя Кучер великого князя Андрей Рудинкин уже видел этого человека. Двумя днями раньше, одетый в крестьянскую поддевку, он шагнул навстречу экипажу на Воскресенской площади, возле Городской думы, и поднял зачем-то руку. Проситель? Сумасшедший? Не успели понять — незнакомец опусгил руку, отступил и смешался с толпой. И вот снова он, в той же поддевке. Только что тронулись от Малого Николаевского дворца в дом генерал-губернатора на Тверскую. Проехали по Ивановской площади, повернули на Сенатскую площадь, к Никольским воротам. И когда поравнялись с Сенатской кордегардией у ворот, выскочил откуда-то давешний незнакомец и бегом пустился к карете. Опять поднял руку, взмахнул ею. Было три часа дня 4 февраля 1905 года. Член боевой организации партии эсеров Иван Каляев убил главнокомандующего войсками Московского военного округа великого князя Сергея Александровича Романова бомбой, брошенной под карету. Каляев метал бомбу с четырех шагов, но остался цел, даже не упал, только лицо его посекло обломками экипажа. Сергей Александрович погиб мгновенно. Тело его буквально разорвало на куски. Из газет тех дней: «Тело Великого князя оказалось обезображенным, причем голова, шея, верхняя часть груди с левым плечом и рукой были оторваны и совершенно разрушены, левая нога переломлена с раздроблением бедра, от которого отделилась нижняя его часть, голень и стопа». Одной из первых на месте гибели великого князя оказалась его жена, великая княгиня Елизавета Федоровна. В окровавленном снегу она нашла голову Сергея Александровича. Елизавета Федоровна распорядилась положить останки мужа на носилки и перенести в Алексеевский храм Чудова монастыря. В подвале этого храма она через три года обустроит церковь-усыпальницу великого князя. Автор «Записок старого москвича» И.И. Шнейдер вспоминал, как на следующий после убийства день учеников младших классов 3-й гимназии, где он учился, повели в Кремль, и они «копали лопатками снег и искали разлетевшиеся во все стороны кусочки тела государева дяди». Покушение готовил знаменитый Борис Савинков. Великий князь Сергей Александрович В «Записках террориста» он пишет, что сначала Каляев хотел убить великого князя на Воскресенской площади и уже поднял руку, чтобы бросить снаряд, но заметил в карете Елизавету Федоровну и детей великого князя Павла. Иван Каляев бомбу то гда не бросил, но спустя два дня подстерег Сергея Александровича в Кремле. Террориста Каляева повесили 10 мая 1905 года в Шлиссельбургской крепости. В его честь при коммунистах назвали улицу в Москве и площадь в Кремле, на которой он совершил убийство. Великий князь Сергей Александрович (1857—1905) — сын императора Александра II, дядя императора Николая II. Солидный послужной список. Генерал от инфантерии, генерал-адъютант. Участник русско-турецкой войны 1878—1879 годов и взятия Плевны. Награжден орденом св. Георгия 4-й степени. Командовал Преображенским гвардейским полком. Член Государственного совета. Московский генерал-губернатор с 1891 года, с 1896 года одновременно командующий воррсками Московского военного округа. 1 января 1905 года, согласно собственному прошению, уволен от должности генерал-губернатора и назначен главнокомандующим войсками Московского военного округа. Сергей Александрович имел репутацию «твердого охранителя самодержавия». Делал все что мог, чтобы не дать разгореться в России революционному пожару. Немногие знали о другом, не чиновном его поприще. Великий князь — учредитель доныне действующего Российского Палестинского общества, заботившегося о русских паломниках в Палестине и об изучении ее христианских святынь. На свой счет Сергей Александрович проводил раскопки близ храма Гроба Господня в Иерусалиме, подтвердившие подлинность места Голгофы. Главнокомандующий войсками Московского военного округа одновременно был (можно ли представить такое сейчас?) председателем Императорского Исторического музея, председателем Комитета по созданию в Москве Музея изящных искусств, которому жертвовал немалые суммы из личных средств. В 1888 году в Иерусалиме на средства Сергея Александровича и его братьев было начато строительство нового храма русского Гефсиманского скита. Великий князь присутствовал на закладке храма вместе со своей женой, великой княгиней Елизаветой Федоровной. Анонимные письма с угрозами В начале 1905 года, незадолго до покушения, Сергей Александрович стал получать анонимные письма с угрозами убить его, если он не прекратит преследований революционеров. Великий князь пренебрегал опасностью, ездил без охраны, только старался выезжать в город без жены. Елизавета Федоровна известна была в предреволюционной Москве как великая благотворительница, основательница и настоятельница Марфо-Мариинской обители на Большой Ордынке. Она была старшей сестрой императрицы Александры Федоровны, происходила из Гессен-Дармштадт- ского герцогского дома, родственного правящей в Британии Ганноверской династии. Великая княгиня — что было редкостью и в ее век, не говоря уж о нашем — была женщиной искренних религиозных убеждений, неотступно соблюдаемых нравственных принципов. Еще до замужества Елизавета Федоровна дала обет девственности, сохранила верность ему и в браке, поставив это специальным условием при его заключении. После гибели мужа Елизавета Федоровна просила у императора за жизнь его убийцы и даже посетила Каляева в тюрьме, тщетно призывая его к раскаянию. Отдав покойному великому князю последний долг, построив памятник и усыпальницу в Кремле, она всецело посвятила себя благотворительности. Рассталась со всеми денежными капиталами, не оставила себе никаких драгоценностей, даже обручального кольца. В 19 году великая княгиня постриглась в монахини и поселилась в Марфо-Мариинской обители. Летом 1917 года германский император через нейтрального шведского министра призывал Елизавету Федоровну выехать из России, предостерегая, что в ней вот-вот должны произойти ужасные события. Она ответила, что хочет разделить судьбу той страны, которую считает теперь своею. После революции немецкое военное командование добилось у большевиков разрешения на выезд Елизаветы Федоровны за границу, но она вновь отказалась. Весной 1918 года большевистская власть прислала ей распоряжение покинуть Москву и присоединиться к арестованной царской семье в Екатеринбурге. Приезд в Екатеринбург Елизавета Федоровна приехала в Екатеринбург, но воссоединиться с царской семьей ей не позволили. В конце мая 1918 года великую княгиню и ее родственников перевезли в город Алапаевск, где содержали уже под арестом. В ночь на 18 июля она была вместе с родственниками живой сброшена в шахту Нижняя Селимская под Алапаевском. июля 1906 года — Елизавета Федоровна принимала участие в перезахоронении тела Сергея Александровича в Чудовом монастыре.) Вслед за людьми в шахту бросили гранаты. Шахта была глубиною в 28 сажен (почти 60 метров), но тело Елизаветы Федоровны нашли потом на глубине 7 с половиной сажен, на выступе породы. Она долго была жива — весь следующий день крестьяне соседнего села слышали доносившееся из шахты церковное пение. Будучи сильно расшибленной, превозмогая страдания — вскрытие показало обширные гематомы на черепе, — великая княгиня нашла в себе силы сделать перевязку умиравшему рядом с ней великому князю Ивану Константиновичу. Возле ее тела нашли две неразорвавшиеся гранаты. Вскоре Алапаевск и Екатеринбург заняли белые. Извлеченные из шахты останки Елизаветы Федоровны перевезли в Читу, оттуда в Пекин, а в 1921 году в Иерусалим. Великую княгиню похоронили в том самом храме Гефсиманского русского скита, где она была вместе со своим мужем в 1888 году. Судьба распорядилась так, что Сергей Александрович и Елизавета Федоровна создали усыпальницы друг для друга. Памятник на месте убийства великого князя Сергея Александровича представлял собою очень красивый бронзовый, покрытый эмалью, крест на ступенчатом постаменте из темнозеленого лабрадора. Прообразом его послужили обетные кресты Русского Севера. Памятник отвечал старинной русского православной традиции: отмечать место какого-либо важного — радостного или скорбного — события не скульптурным монументом, а храмом или крестом. Автором проекта памятника был знаменитый художник В.М. Васнецов. Он был дружен с великим князем. Васнецов работал над проектом в 1905—1907 годах. На кресте были изображения Распятия со Скорбящей Божьей Матерью, припадающей к ногам Христа, а также Спаса Нерукотворного, Сергия Радонежского. Неугасимая лампада освещала надпись «Отче, отпусти им, не ведают бо, что творят». Крест-памятник Крест-памятник был заложен Елизаветой Федоровной на Сенатской площади Кремля 4 сентября 1907 года. Открытие его состоялось 2 апреля 1908 года — в тот же день, в который произошло малое освящение храма-усыпальницы над могилой Сергея Александровича в Чудовом монастыре. Крест был поставлен на добровольные пожертвования пятого Киевского гренадерского полка, шефом которого был великий князь. Освятил крест московский митрополит Владимир. 12 апреля 1918 года председатель Совнаркома В.И. Ленин подписал специальный «Декрет о снятии памятников, воздвигнутых в честь царей и их слуг, и о выработке памятников Российской социалистической революции». По отзывам современников, Ленин не мог смириться с существованием монументов прежней эпохи в Кремле, где жил теперь он сам вместе с товарищами по коммунистическому правительству. Декрет гласил: «Во ознаменование великого переворота, преобразившего Россию, Совет Народных Комиссаров постановляет: 1) Памятники, воздвигнутые в честь царей и их слуг, не представляющие интереса ни с исторической, ни с художественной стороны, подлежат снятию с площадей и улиц и частью перенесению в склады, частью использованию утилитарного характера. .4) Совет Народных Комиссаров выражает желание, чтобы в день 1 мая были уже сняты некоторые наиболее уродливые истуканы.» 22 апреля 1918 года в Москве заседала Коллегия по делам изобразительных искусств. Строка из ее протокола: «Памятник-Крест Сергею Романову и памятник Александру II подлежат удалению с занимаемых ими мест». Российскую республику сжимало кольцо фронтов гражданской войны. Каждый день сотни ее граждан гибли от пуль, умирали от голода. По стране скитались тысячи беженцев, бездомных, сирот. Новую власть беспокоили памятники. До 1 мая оставалась, однако, всего неделя. Крест-памятник стоял на месте. Видимо, в отличие от Ленина, не все считали борьбу с «уродливыми истуканами» первоочередным делом. И Владимир Ильич решил лично привести в исполнение декрет Совнаркома. Единственный случай в мировой истории Кажется, это единственный случай в русской, а может быть, и в мировой истории: лидер государства собственными руками крушит художественный памятник прошлого, более того — уничтожает крест, поставленный на месте убийства! Вот как описывает комендант Кремля Павел Мальков утро 1 мая 1918 года в Кремле: «Ильич приветливо поздоровался со мной, поздравил с праздником, а потом внезапно шутливо погрозил пальцем: — Хорошо, батенька, все хорошо, а вот это безобразие так и не убрали. Это уже нехорошо, — и указал на памятник, воздвигнутый на месте убийства великого князя Сергея Александровича. Я сокрушенно вздохнул. - Правильно, — говорю, — Владимир Ильич, не убрал. Не успел, рабочих рук не хватило. — Ишь ты, нашел причину! Так говорите, рабочих рук не хватает? Ну, для этого дела рабочие руки найдутся хоть сейчас. Как, товарищи? — обратился Владимир Ильич к окружающим. Со всех сторон его поддержали дружные голоса. — Видите? А вы говорите, рабочих рук нет. Ну-ка, пока есть время до демонстрации, тащите веревки. Я мигом сбегал в комендатуру и принес веревки. Владимир Ильич ловко сделал петлю и накинул на памятник Взялись за дело все, и вскоре памятник был опутан веревками со всех сторон. — А ну, дружно! — задорно командовал Владимир Ильич. Ленин, Свердлов, Аванесов, Смидович, другие члены ВЦИК и Совнаркома и сотрудники немногочисленного правительственного аппарата впряглись в веревки, налегли, дернули, и памятник рухнул на булыжник. — Долой его с глаз, на свалку! — продолжал распоряжаться Владимир Ильич. Десятки рук подхватили веревки, и памятник загремел по булыжнику к Тайницкому саду». В разрушении памятника участвовал также ВД. Бонч- Бруевич, управделами Совнаркома. Согласно его воспоминаниям, когда работа была закончена, Ленин «подошел к месту, где стоял памятник, и громко сказал, обращаясь ко всем: на этом месте революционный пролетариат должен воздвигнуть памятник смелому борцу Каляеву, который уничтожил одного из отвратительнейших представителей Романовых». И добавил: «Это прекрасно. Давно пора было бы убрать отсюда этот никому не нужный хлам». Вдумаемся: какая символичная получается картина. День, прожитый зря Ленин ловко сделал петлю и накинул на памятник. На крест с Распятием Христа. И повалил его. Теперь можно было идти на демонстрацию. День был прожит не зря. После 1 мая крест был передан «заведующему памятниками Кремля». 5 мая 1918 года в Совнарком членом Поместного Собора Русской православной церкви НД Кузнецовым была представлена просьба выдать крест или в Чудов монастырь, или в Успенский собор, поскольку он является предметом религиозного почитания. Большевики трофей не выдали. Из дневника председателя Комиссии Моссовета по охране памятников искусства и старины НД Виноградова, 12 июля 1918 года: «пошел. к бывшему памятнику Сергея Александровича, где убедился, что материал, из которого он сделан, прекрасен и его необходимо отволочь куда-нибудь в сторону. Решено — во двор между стеной и зданием судебных установлений». Как же, однако, быть со строкой декрета Совнаркома, где говорилось, что сносить нужно памятники, не представляющие ни художественного, ни исторического интереса? Многие монументы поздней царской эпохи еще до революции вызывали уничижительные отзывы художников и искусствоведов; но вдохновенный, скорбный, печально-элегический памятник тонкой работы В.М. Васнецова — мог ли показаться кому-нибудь «уродливым истуканом»? Коммунистическая печать ленинских времен иногда высказывала правду. 8 августа 1918 года в «Известиях» появилось сообщение: «Комиссия по снятию памятников в Москве, по словам секретаря комиссии НД. Виноградова, в своей работе руководствуется мотивами двоякого рода: политическими и эстетическими. Решение о снятии памятника Сергею Александровичу в Кремле имеет политический характер: памятник поставлен черносотенцами на месте убийства бывшего князя». «Отче, отпусти им, не ведают бо, что творят». В 1985 году гробница Сергея Александровича, как читатель уже знает, сохранявшаяся под асфальтом Ивановской площади, была случайно вскрыта при строительных работах. Из могилы достали золотые вещи, передали в кремлевские музеи, а гробницу вновь засыпали. В 1990-е годы прах великого князя перезахоронен в Новоспасском монастыре, старинной усыпальнице бояр Романовых. Авторский проект васнецовского креста сохранился. Воссоздание памятника Памятник был в 1993— 1998 годах воссоздан скульптором Н.В. Орловым и установлен в 1998 году в Новоспасском монастыре. Менее известны два других монумента, хранящих память о жертвах взрыва 4 февраля 1905 года в Кремле. В память великого князя Сергея Александровича и всех «убиенных за царя и отечество крамолою 1905 года» в 1910 году по проекту архитекторов В.М. Маята и БД Адамовича близ Ходынского поля в Москве была построена церковь Ватопедской Божьей Матери. Этот «храм-памятник русской скорби» сохранился на нынешней улице Поликарпова. А в селе Ивановском Ступинского района Московской области на одном из надгробий у церкви можно прочесть: «Здесь погребен кучер Великого князя Сергея Александровича Андрей Алексеевич Рудинкин. Умер от ран, полученных им от бомбы, убившей Великого князя Сергея Александровича в Московском Кремле 4-го февраля 1905 года. Памятник сей поставлен Великой княгиней Елисаветой Федоровной.» дьбой небольших зданий у кремлевских ворот историки и искусствоведы интересуются мало. Конечно, их архитектурное и историческое значение несоизмеримо с великими кремлевскими памятниками, как существующими, так и погибшими. Но все же стоит сказать о них несколько слов. Ведь это были пусть скромные, но полноправные участники кремлевского ансамбля, создававшие исторический фон для шедевров. Стрелецкие караульни у ворот Кремля, несомненно, существовали и в XVI —XVII веках. В XVIII столетии их сменили гауптвахты — специальные здания для кремлевских караулов. Самая примечательная из них, известная по многим старинным изображениям, стояла справа от Спасских ворот, лицом к Кремлю, задним фасадом к кремлевской стене. И пусть описание Кремля 1883 года говорит: «Небольшой домик справа у стены и гауптвахта у самых ворот не представляют ничего замечательного». Понятия о «замечательном» в наше время другие, тем более что во времена прежние древностей и достопримечательностей было гораздо больше. «Описание столичного города Москвы» конца XVIII века называет одно из кремлевских зданий так: «гоубвахта с парадным местом». Что за парадное место на гауптвахте? Очень может быть, что это место, с которого можно наблюдать за парадами. Изображения кремлевской гауптвахты у Спасских ворот Во всяком случае, именно на такие мысли наводят изображения кремлевской гауптвахты у Спасских ворот, обращенной как раз в сторону плац-парада. Гауптвахта у Спасских ворот показана уже на гравюрах конца XVIII века. Ее же мы видим на картинах 1800-х годов. Это одноэтажное здание с крутой кровлей и красивой аркадой с кувшинообразными столбами, выпукло расширяющимися в середине. Постройку явно старались стилизовать под облик кремлевских древностей. Невольно всплывают в памяти такие же кувшинообразные столбы крыльца Петровского дворца работы М.Ф. Казакова. Конечно, этой ассоциации недостаточно для гипотезы о принадлежности скромной гауптвахты руке великого зодчего, но ничего невероятного в таком предположении нет. Казаков на протяжении нескольких десятилетий много строил в Кремле, и работу над монументальными произведениями масштаба Сената он совмещал с «мелочами» вроде «готического» крыльца Чудова монастыря или портика у Архангельского собора. За аркадой на старых изображениях видна лоджия или, вернее, крытая галерея, из которой очень удобно было наблюдать за парадами. На акварели Ф. Алексеева (1800-е гг.) ее столбы уже не кувшинообразные, а прямоугольного сечения. Рядом с гауптвахтой — одноэтажный дом. Его назначение подсказывают строки из «Обозрения Москвы» (1820-е годы) А.Ф. Малиновского: «Ныне солдатская караульня находится возле сих ворот внутри Кремля. Есть еще и пристройка для жительства часового мастера». Картины 1840-х доносят до нас подробности кремлевского военного быта: между гауптвахтой и домом ампирная одноэтажная постройка, рядом полосатая караульная будка, стоит часовой. На гравюре 1844 года видна лестница на смотровую галерею. На фотографиях второй половины XX века не видно не только лестницы, но и самого здания гауптвахты, и домика мастера кремлевских курантов. Вопрос «зачем?» в таких случаях риторический. Гауптвахты и кордегардии для караульных существовали и у других ворот Кремля. Сенатская гауптвахта У Никольских ворот была Сенатская гауптвахта. Более всего известна она тем, что напротив нее 4 февраля 1905 года был убит эсеровским террористом Иваном Каляевым великий князь Сергей Александрович. Сравнительно недавно исчезла кордегардия у Кутафьей башни Кремля. Она была пристроена к ней с южной стороны в 1860-е годы. При реставрации башни в 1976—1977 годах ее разобрали. Тогда не знали еще, что в начале XXI века для сотрудников, подвергающих посетителей Кремля ритуалам современных мер обеспечения безопасности, придется построить некое подобие стеклянной «кордегардии» в Кутафьей башне. А то ведь исторической могли обойтись. старой Москве было много часовен, и почти все они стояли у дорог. Отправляясь в дальний путь или возвращаясь издалека в Москву, путник мог помолиться, приложиться к иконе, поставить свечу — в надежде на благоприятный исход путешествия или в благодарность за него. Дороги, естественно, проходили через городские ворота, и часовни устраивали при них. В начале XX века множество часовен стояли у ворот Китай-города, на Бульварном кольце (трассе исчезнувших стен Белого города), на кольце Садовом (место вала и стен Земляного города), у застав Камер-Коллежского вала. Были часовни и у парадных ворот Кремля, были и внутри кремлевских стен, но ни одна не дожила до нашего времени. Деревянные часовни у Спасских ворот Кремля известны с XVI века. Страдая от пожаров, они исчезали и вновь отстраивались. Их показывает акварель Д. Кваренги (конец XVIII века); на акварели Ф. Алексеева (1801) видна простенькая деревянная часовенка справа от ворот, напротив караульной будки. В среде московских сектантов-«хлыстов» в XIX веке живо было предание, будто бы часовня справа от Спасских ворот Кремля отмечает место казни при царе Алексее Михайловиче почитаемого сектантами «живым богом» Ивана Тимофеевича Суслова. Однако часовня у ворот была более мирного происхождения. В начале XIX века причт Покровского собора просил у московского митрополита Платона позволения устроить у ворот каменную часовню взамен деревянной, но получил отказ: «Часовни тут не было и ныне быть не следует». Хитроумные служители собора Хитроумные служители собора разъяснили, что хотели, собственно, выстроить не часовню, а «убежище» на случай непогоды во время молебнов. Им разрешили выстроить два симметричных убежища, которые. тут же обращены были в часовни. По другим сведениям, каменные часовни у Спасских ворот были устроены в 1802 году по повелению императора Александра I, при «обновлении» Спасской башни. Она получила новый портал ворот в стиле классицизма, что отвечало тогда характеру архитектуры Красной площади, по периметру которой стояли классические торговые ряды. В классическом стиле были оформлены и часовни «для пристанища священно и церковнослужителей и богомольцев. для хранения потребных для молебствия церковных вещей и для отправки образу Спасителя, стоящему на Спасских воротах, молебствия». В том же стиле часовни отстроили вновь в 1821 году по проекту О.И. Бове. Это были, судя по чертежам и картинам первой половины XIX века, небольшие однокупольные сооружения, стоявшие по сторонам арки проезда. Их предшественницы, как тогда писали, «на столь видном и открытом месте могли делать совершенное безобразие». Бове отверг проектные фасады часовен, присланные из Московской духовной консистории: «совсем не сходствуют с фасадою Спасской башни». Портал ворот был по-прежнему отделан в классическом стиле, с коринфскими колоннами. Вид часовен у Спасской башни был в чем-то сходен с обликом знаменитой Иверской часовни у Воскресенских ворот Китай-города. В 1866 году Спасскую башню отреставрировали «в древнем духе», классический декор ее исчез: были соответственно перестроены и часовни, поставленные теперь по сторонам отводной стрельницы (проект архитектора ПА Герасимова). Входивший в Спасские ворота видел теперь две одинаковые часовенки в псевдорусском стиле, шатровые с луковичными главками, украшенные крестами на гранях шатров. Левая, если смотреть с Красной площади, — часовня Великого Совета Откровения, — имела главный образ Смоленской Богоматери, напоминая тем самым об историческом событии XVI века — возвращении Смоленска в состав Русского государства. Иконы, написанные в память спасения императора В ее золоченом эмалевом иконостасе находились иконы, написанные в память спасения императора Александра II от покушений в 1866 году в Петербурге и в 1867 году в Париже. Правая часовня, Великого Совета Ангел, славилась образом Христа Спасителя, точной копией иконы над Спасскими воротами. Перед иконой висели семьдесят серебряных лампад. Подсвечник в этой часовне был сделан из серебряной лампады, пожертвованной в XVII веке царем Михаилом Федоровичем в Покровский собор. Этому собору, или храму Василия Блаженного, обе часовни и принадлежали. Известно, что в 1902 году в них обновлялись иконостасы. Часовни у Никольских ворот Кремля также были одинаковыми. Слева от отводной стрельницы Никольской башни стояла часовня Николая Чудотворца, справа — часовня Александра Невского. Они были выстроены в 1821 году (некоторые авторы говорят о существовании здесь часовен еще в XVI веке), перестраивались в 1884—1886 годах на пожертвования купца Корзинкина. Часовни, как и у Спасских ворот, были выдержаны в псевдорусском стиле, имели шатры с луковичными главками и килевидные закомары. Часовни у Никольской башни принадлежали Казанскому собору на Красной площади и, как и он сам, были мемориальными памятниками: их иконы и росписи увековечивали победы русской армии в 1812—1814 годах. Икона Филиппа Апостола в Никольской часовне отмечала день ухода французов из Москвы, икона св. Стефана — день очищения русской земли от неприятеля. Росписи стен и потолка Никольской часовни также были символически-мемориальны. Праздник изображенных здесь свв. Адриана и Наталии — 26 августа, день Бородинского сражения; апостола Фомы — 6 октября, день битвы при Тарутине; апостола Матфея — 16 ноября, день сражения у реки Березины; свв. Хрисанфа и Дарии — 19 марта, день взятия Парижа русскими войсками в 1814 году. Изнутри над входом в часовню висела икона Казанской Богоматери, в чей праздник, 22 октября, произошла битва под Вязьмой. Во время обстрела Кремля в 1917 году часовни пострадали вместе с башней Никольских ворот. Они изображены на известной картине К.Ф. Юона «Штурм Кремля в 1917 году». Стены и башни Кремля В 1918 году стены и башни Кремля реставрировали, в том числе Спасские и Никольские ворота, но часовни при этом были закрыты. Помимо часовен, ворота со стороны Красной площади украшали иконы в больших киотах, а также фрески XV—XVI веков, уцелевшие к тому времени чудом (в Италии, например, наружные фрески того времени не сохранились, несмотря на более благоприятный климат). За эти фрески вел борьбу И.Э. Грабарь, но убранство ворот исчезло в 1920-х годах. Тогда же погибли и все четыре часовни, под предлогом восстановления первоначального облика башен Кремля и очистки их от поздних наслоений. В середине 1920-х годов они стояли уже полуразрушенные, лишенные крестов и завершений. В апреле 1925 года все четыре часовни уже значились в списке намеченных к сносу зданий. В июле 1925 года академик И.Э. Грабарь опубликовал в журнале «Строительство Москвы» статью «Сломка зданий и городское благоустройство», оправдывавшую в том числе снос кремлевских часовен из «художественных» соображений. «Намеченные в нынешнем году МКХ сломки, — писал академик, — не встретили возражения со стороны опекающего старину музейного отдела Главнауки. намеченные сооружения все относятся ко второй половине XIX века и не представляют собой ни старины, ни памятников искусства. Это — ординарные, обыкновенные постройки. все они закрывают собой подлинные произведения искусства. Намеченная сломка шести часовен (кроме четырех часовен на Красной площади, в списке значились часовня Сергия Радонежского у Ильинских ворот и часовня Саввы Сербского на Солянке. — КМ.) рассчитана также на освобождение древних архитектурных сооружений от новых наслоений, не имеющих никакой художественной ценности и выстроенных в конце XIX века. Сюда относятся прежде всего четыре часовни ложнорусского стиля эпохи Александра III, которые облепили с двух сторон Никольскую и Спасскую башни». Конечно же, ясно, что небольшие часовни никак не подавляли, а наоборот, обогащали древние ансамбли Никольских и Спасских ворот Кремля. Непростые отношения Жертвуя ими, И.Э. Грабарь, скорее всего, не хотел осложнять и без того непростых отношений реставраторов с городскими властями, оставляя себе «свободу маневра» в отстаивании более ценных памятников, на которые уже покушались. Заметим, что расчет этот был несколько наивен: тогдашние власти, как, впрочем, и нынешние, хладнокровно откусывали по локоть, когда в пасти оказывался хоть ноготок. В 1925-м часовни все же не снесли, но отсрочка была недолгой. Изменение идеологических функций Красной площади (форум для парадов и демонстраций с мавзолеем Ленина, фактически храмом новой религии) ставило под угрозу физического уничтожения все ее традиционные религиозные сооружения — от соборов до образов на башнях. В 1929 году Моссовет принял секретное постановление об «очистке» Красной площади от культовых зданий. Это увязывалось, по мнению историка Ю. Бычкова, с завершением строительства каменного мавзолея. Видимо, через несколько лет это решение сыграло роковую роль в судьбе Казанского собора, разделившего в конце концов участь своих часовен. На картине К.Ф. Юона «Первомайская демонстрация на Красной площади в 1929 году» можно еще разглядеть обезглавленную Никольскую часовню у Никольских ворот. Все четыре кремлевские часовни на Красной площади были еломаны в том же 1929 году при сооружении трибун для зрителей пролетарских торжеств. На месте двух часовен, Великого Совета Откровения и Александра Невского, впоследствии были устроены общественные туалеты. Святыни из сломанных часовен при кремлевских воротах перенесены в храм Иоанна Воина на Якиманке. Там находится икона Господа Вседержителя с припадающими Сергием Радонежским и Варлаамом Хутынским из часовни при Спасских воротах, а также чудотворный образ святителя Николая, некогда украшавший Никольские ворота Кремля. У подножия Боровицкой башни с внутренней стороны Кремля еще в 1920-е годы стояла изящная часовенка на четырех столбах, фактически крыльцо или навес над входом, оформленная в псевдорусском стиле. Она отмечала вход в помещение башни, куда в 1847 году была перенесена (освящена в 1848 году) «первая церковь на Москве» — храм Рождества Иоанна Предтечи на Бору — после варварского сноса по указанию Николая I ее древнего здания по соседству. Девять колоколов в верхнем ярусе Башню увенчали крестом и повесили в ее верхнем ярусе девять колоколов. 2 мая 1848 года при освящении храма в башне митрополит Филарет, как указывает в своем исследовании ИЛ. Бусева-Давыдова, произнес особое слово «для успокоения и утишения лиц, скорбевших об уничтожении древнего храма». Храм этот построил еще Иван Калита в 1321 году; дошедшее до XIX века каменное здание относилось к 1509 году. На некоторых панорамах Московского Кремля часовня у башни и еще не снесенная церковь Рождества Иоанна Предтечи изображены одновременно; это может означать, что перенос церкви готовился заблаговременно, и часовня построена до 1847 года. Часовню венчал исторический крест, снятый при сносе с придела Уара Мученика Предтеченской церкви. Служба в храме, размещенном в сыроватом помещении второго яруса башни, была всего два раза в год. Это был один из десяти храмов, относившихся к ведомству Кремлевского дворца. В 1917 году церковь в Боровицкой башне была разорена во время взятия Кремля красногвардейцами. Храм подвергся еще и сильному ружейному обстрелу, несколько пуль поразили иконы святителей московских и образ Казанской Богоматери. «Искалеченный лик Пречистой с укором глядит на дела рук человеческих, — свидетельствует Нестор Камчатский, — и я уверен, что ни один негодяй не посмел бы приблизиться теперь к этой иконе». В первой половине 1920-х годов кремлевская комендатура, чуждая подобным сантиментам, захотела сломать и часовню при Боровицкой башне. По сведениям В.Ф. Козлова, Музейный отдел Нар- компроса позволил ей это сделать, назвав уничтожаемые осколки старины «чуждыми наростами». Вскоре часовня исчезла. На ее месте — дверь в недоступную ныне башню. Из всего церковного обихода внутри уцелела только солея. К сохранившейся церкви Ризположения на Соборной площади примыкала с запада небольшая часовенка, по которой и саму церковь звали иногда Печерской. Часовня имела с храмом общие крыльцо и южную паперть, сломанную в 1922 году. Печерская икона Богоматери — список с чудотворного образа из Киево-Печерской лавры, по преданию, последовала в Первопрестольную за русскими митрополитами, переносившими свою кафедру из Киева во Владимир, а оттуда в Москву. Покровительница Московской Митрополии Митрополиты чтили эту икону как покровительницу Московской митрополии, преемницы Киевской. Она была помещена на западной стене Ризположенской церкви, оказавшись прямо напротив окон Золотой Царицыной палаты, вследствие чего сделалась предметом особого внимания цариц и царевен. Во второй половине XVII века часть стены храма с иконой обстроили с трех сторон; галереи и южное крыльцо перекрыли сводами. Так возникла Печерская часовня. Она была открыта целый день, в ней горела неугасимая лампада, и в народе жило правило: никто не может пройти мимо, не поклонившись Печерской иконе. «Образ Печерской Богоматери привлекает много молельщиков», — замечает в «Обозрении Москвы» 1820-х годов АФ. Малиновский. И соблюдалось это правило отнюдь не только простыми москвичами. Часовня сообщалась переходом с комплексом Большого Кремлевского дворца. Духовный писатель XIX века А. Муравьев в «Воспоминаниях о посещении Святыни Московской Государем Наследником» (будущий император Александр II) описывает, как «Великий Князь поднялся по высокой лестнице, чтобы приложиться к чудотворной иконе; она находится в углублении бывшего церковного окна». После революции Печерская часовня перестала существовать. При разгроме Кремля красногвардейцами в 1917 году она была разорена, а при реставрациях 1919— 1925 гг., а также второй половины 1940-х годов частично снесена, частично заложена. Судьба чудотворной иконы неизвестна. Конечно, шесть часовен — далеко не самые горькие утраты Кремля в советскую эпоху. Но утраты заметные. Маленькие, скромные часовни вносили трогательную нотку в кремлевскую «музыку в камне». И без этой нотки мощный и величавый хор соборов и дворцов звучит, увы, не так, как в старину. внешний облик Кремля настолько привычен многим поколениям людей, что нам трудно даже представить себе, как выглядела московская цитадель каких-нибудь три с половиной столетия назад. Заброшенный машиной времени в середину XVII века, наш современник, пожалуй, и не узнал бы кремлевскую крепость. Нарядные шатры Башни, за исключением Спасской, были вдвое ниже, их не венчали еще нарядные шатры. Со стороны «поля», нынешних Красной площади и Васильевского спуска, Кремль ограждал широкий Алевизов ров, стены которого были выложены камнем. Наполненный водою, он соединял Москву-реку и Неглинную, делая Кремль островом. Параллельно существующей линии кремлевских стен тянулась вторая, более низкая, со своими башнями — «отводными стрельницами». Они прикрывали подступы к главным кремлевским воротам и соединялись с ними мостами. До наших дней дошла только одна такая «внешняя башня» — Кутафья башня у Троицких ворот Кремля. А еще семьдесят с лишним лет назад такое напоминание о былом облике кремлевской крепости существовало у Тайницких ворот. — А где это в Кремле Тайницкие ворота? — спросит москвич начала XXI века. — Таких ведь нет? И будет, в общем, прав. В Никольские и Спасские ворота ходят по спискам работники и посетители президентской администрации. Горожанам оставлены Троицкие и Боровицкие. А пятые кремлевские ворота в Тайницкой башне на Кремлевской набережной заложены снаружи кирпичом. И только с тыльной стороны башни видны деревянные створки ворот. Они выходят в Тайницкий сад, в который простым москвичам вход заказан уже почти столетие. С Тайницкой башни, главной башни южной стены Кремля, началось пятьсот с лишним лет возведение нынешних стен кремлевской крепости. Она строилась на месте Чешковых (Чушковых) ворот Кремля Дмитрия Донского. Башню строили итальянские зодчие Антоний Фрязин и Марк Фрязин. Новгородская летопись говорит под 1485 годом: «Майя в 29 день заложена бысть на реце на Москве стрелница у Шешковых ворот, а под нею выведен тайник, а делал ее Онтон Фрязин». Тайником, давшим башне имя, принято считать выложенный камнем, пересохший к середине XVI века, а затем возобновленный колодец. Он мог обеспечить водой осажденных в крепости. Колодец был настолько глубок, что в нем в 1826 году утонул рассеянный сторож Надворного суда. Между тем тайником, скорее всего, в средневековой Москве называли секретный подземный ход из Тайниц- кой башни, позволявший выбраться за пределы Кремля в случае необходимости. Кремлевская опись 1646—1б47 годов Кремлевская опись 1646—1б47 годов свидетельствует: «Под Тайницкие вороты тайник, и у того тайника ступени повыломались, и в тайнике по обе стороны из стен и свода осыпалось каменей с 50, по полукамен и по чети; и у тайника, у затворенных дверей, замка нет и двери засорены». Исследователям потаенной Москвы известны подземные ходы от Тайницкой башни к Никольским воротам и далее на Никольскую улицу; а также к Варварке и Москве-реке. Колодец и тайник и защищала отводная стрельница Тайницкой башни, соединявшаяся с ней каменным мостом. И.К. Кондратьев указывает в «Седой старине Москвы»: «В выдавшейся к реке части башни, образующей правильный квадрат, долго виден был глубокий, обширный колодезь, засорившийся и заросший впоследствии». Стрельница Тайницкой башни отчетливо видна на плане «Кремленаград» 1600-х годов: увенчанная шатром, она стоит во второй линии стен, выдвинута к самой воде; от Тайницкой башни к ней переброшен мост с тремя арками. У башни со стрельни- цей было общее подземелье — по старинному описанию, «огромное помещение с мощным сводом». На многочисленных панорамах Кремля с Москвы-реки и картинах XVII— XVIII веков стрельница изображена в виде мощной четырехугольной башни, высотою вровень с основным ярусом Тайницкой, с зубцами наверху, косыми бойницами-машикулями наверху и тремя рядами бойниц в стенах. В XVII веке стрелецкий караул у Тайницких ворот составлял 10 человек. л г И на старых рисунках, и на фотографиях начала XX века передняя стена стрельницы глухая, на ней не видно арки проезда. А где же были ворота? Ответ дают старые планы Кремля, да и план 1903 года: на них виден Г-образный воротный проем со входом справа, в боковой стене стрельницы. Это старинный, встречающийся во многих русских крепостях прием крепостной фортификации: ломаный проезд не позволял осаждающим ни стрелять по воротам в башне прямой наводкой, ни орудовать тараном; более того, он заставлял осаждающих поворачиваться к крепости правым боком, не прикрытым щитом. Значение Тайницкой башни в средневековом Кремле не ограничивалось службой крепостных ворот: Тайницкие ворота неизменно участвовали в важнейших религиозных церемониях водосвятия. Ось главного входа Они располагались точно на оси главного южного входа в Успенский собор. Сверху, с Соборной площади, к башне вела крытая Иорданская лестница (ее основание и ныне сохраняется под землей). Под 11 июня 1682 года в «Записной книге царства» Ивана Алексеевича и Петра Алексеевича отмечено: «Провожали образ знамения пресвятыя богородицы великия государи и государыня цесаревна и великая княжна Софья Алексеевна, что послан в полки в Казань к боярину к Петру Васильевичу Меншому Шереметеву. а провожали за Тайницкие ворота Чудовской архимандрит». Судьба Тайницкой башни и ее стрельницы в XVIII—XX веках изображается в исторической и краеведческой литературе несколько запутанно, с постоянными противоречиями и явными ошибками в датах. Общепринятая и кочующая по историческим трудам и путеводителям версия: Тайницкую башню вместе со стрельницей разобрали в 1770 году в связи с планами строительства баженовского Кремлевского дворца, затем восстановили, но уже без стрельницы; и только в 1862 году стрельница была вновь построена по проекту художника Кампиони — в формах, стилизованных под XVII век, и далеких от оригинала. Между тем простой, но внимательный взгляд на многочисленные старинные панорамы Кремля со стороны Моск- вы-реки и старые кремлевские планы позволяет усомниться в общепринятом. На гравюре с изображением Кремля по рисунку М. Махаева середины XVIII века пристройки к Тайницкой башне не видно. Нет ее и на плане Кремля, сделанном по рисунку архитектора Ф. Кампорези перед началом баженовского строительства. Что это, невнимательность авторов? Нет. Документы 1752 года о работах в Кремле архитектора Д.В. Ухтомского говорят, что были разобраны ворота со стенками, «что были за Тайницкими воротами не доезжая Москвы-реки». Так что Баженов разбирал в 1770 году Тайницкую башню уже без стрельницы. Как пишут маститые искусствоведы, стены Кремля Баженов воспринимал просто как старые укрепления и не особенно их ценил. На снос старинных кремлевских зданий откликнулся стихотворением Г.Р. Державин, тогда еще не прославленный поэт, а молодой офицер: «Прости, престольный град, великолепно здание, чудесной древности Москва». Неловкость ситуации Неловкость ситуации с разрушением кремлевских древностей чувствовали и «на самом верху». Летом 1775 года, как только затея с баженовским Кремлевским дворцом была оставлена, Екатерина II велела восстановить снесенную ради несостоявшейся новостройки южную стену Кремля, и были заложены фундаменты новой Тайницкой башни. Вот строки указа Екатерины II: «коллежскому советнику и архитекту бланку остатся в Кремле для всех по оному производимых строений. указ послан с предписанием к бланку, чтоб он подал письменно в экспедицию. к строению Тайницких ворот и городской стены на приуготовленном сего лета фундаменте коликое число к старому материалу всякого материала вдобавок надобно». Архитектор Карл Бланк восстановил Тайницкую башню и всю южную стену Кремля в прежних формах по обмерным чертежам М.Ф. Казакова к 1783 году. И действительно, без отводной стрельницы. На рисунке архитектора Д. Кваренги (1786) ее нет, зато видна арка ворот Тайницкой башни. И далее историки и авторы путеводителей переходят к 1862 году. не замечая явного противоречия с иллюстрациями к их же собственным текстам. Восстановленная стрельница — уже не отдельная башня, а длинная прямоугольная пристройка к Тайницкой башне, доходящая до проезда Кремлевской набережной, прекрасно видна на старинных планах и изображениях конца XVIII — первой половины XIX века. Она показана на плане 1797 года (уже с воротами на обе стороны), на фиксационном плане Кремля (1813) после французского погрома, причем цветом «имеющихся строений». Видна она на акварелях Ф. Кампорези (1789) и Калашникова (1807), картине М.Н. Воробьева (1819), гравюрах Курвуазье (начало XIX века), Дюрфельдта (1810-е годы) и Монтелю (между 1820-м и 1823 годами). Изнутри Кремля стрельница Тайницкой башни очень хорошо изображена на панораме Д. Индейцева (1850). Единственной действительно загадочной является картина Г. Чернецова (1841), на которой изображена небольшая узкая пристройка к Тайницкой башне, да еще с прямоугольным выступом к востоку. Но на рисунке Дюрана (1843) и гравюре 1845 года мы вновь видим знакомую длинную прямоугольную стрельницу. Характерная деталь — ее изображают без перекрытия, с узким ходом по периметру стен. Арочные своды Видимо, при восстановлении, которое в действительности произошло во второй половине 1780-х годов, стрельница лишилась арочных сводов. А в 1862 году ее, вероятно, «реставрировали» в соответствии с понятиями того времени: украсили «в древнем вкусе», заделали ворота в западной стене и устроили крышу-платформу, на которой установили пушки. В Петербурге в полдень стреляет пушка Петропавловской крепости — это знают все. Мало кто знает, что до 1917 года такой обычай был и в Москве — каждый день в 12 часов дня стреляла пушка на Тайницкой башне. А по праздничным дням с Тайницкой башни раздавались торжественные салюты. Описание Кремля 1883 года сообщает: «На платформе выступающей к реке пристройки помещаются орудия, из которых производятся салюты в высокоторжественные дни». Царские дни (дни тезоименитства членов императорской фамилии) отмечались 101 холостым выстрелом из путлек Тайницкой башни. 16 августа 1898 года, в день открытия в Кремле памятника Александру II, в восемь часов утра с Тайницкой башни раздалось пять пушечных выстрелов. Стреляли с башни и в пасхальную заутреню. Ворота Тайницкой башни в XIX — начале XX века были открыты только для пешеходов. Как и в древности, трижды в год через них совершались из всех кремлевских соборов торжественные крестные ходы на реку против башни; особенно отмечают старые путеводители «величественные процессии. направляющиеся к реке, на Иорданскую сень для водосвятия» 6 января и 1 августа. Напротив Тайницкой башни на Кремлевской набережной на старых картинах видна двухмаршевая лестница — спуск к Иордани на Москве-реке. Конечно, все эти церемонии быстро стали немыслимы в советском Кремле, населенном большевистскими вождями. Лишние ворота им были не нужны, не говоря уж о крестных ходах. С датой повторного исчезновения стрельницы Тайницкой башни в исторической литературе также существует путаница. Даже в солидных трудах датой сноса ее иногда почему-то называют 1953 год, хотя, например, на многочисленных юбилейных фотографиях Кремля 1947 года никакой стрельницы нет и в помине. Официальная советская версия Официальная советская версия из кремлевского путеводителя: «В 1930 г. разобрали сильно выступавшую и потому затруднявшую проезд вдоль набережной отводную стрельницу Тайницкой башни». При этом колодец в башне был засыпан, а проездные ворота снаружи заложены. Исследователь подземной Москвы И.Я. Стеллецкий, пытавшийся в 1930-е годы отыскать в кремлевских подземельях библиотеку Ивана Грозного, вспоминал: «С исследовательской тоской советского спелеолога подходил я к этой Тайницкой во время сноса ее пристройки, но неизменно отгонял милиционер. Официальная версия сноса также весьма сомнительна. Стрельница Тайницкой башни доходила до линии проезда по набережной, но уж никак не перегораживала его. Скорее всего, подлинной причиной ее гибели была забота о безопасности вождей, доходившая до идиосинкразии боязнь терроризма. Известно, что в те годы сотрудников НКВД вызывали на место обнаружения любых подземных ходов в окрестностях Кремля, и они их исправно замуровывали и опечатывали. В Московском Кремле и вокруг него уцелело между тем гораздо больше древностей, нежели могут видеть его посетители. Я говорю сейчас даже не о недоступных обычным гражданам Грановитой палате, Сенате, Большом Кремлевском, Теремном и Потешном дворцах. Их можно хотя бы увидеть. После 1991 года в Кремле начался процесс восстановления утраченного: Красное крыльцо на Соборной площади, Александровский и Андреевский залы Большого Кремлевского дворца, недавно воссозданное завершение церкви Потешного дворца. Это, конечно, реконструкции, хотя и исполненные по реставрационным канонам. Но и они существенно обогатили облик Кремля. И если солдаты Президентского полка ходят по Кремлю в «исторических» мундирах, если на Соборной площади происходят церемониальные пешие и конные марши, если вновь проходят службы в кремлевских соборах и звонят колокола Ивана Великого И пересмотреть унаследованную от советской эпохи традицию, когда от любого недоступного для осмотра кремлевского здания любознательных граждан «неизменно отгонял милиционер».     автор :  архив e-mail :  moscowjobnet@gmail.com www :  Google plus статья размещена :  30.11.2019 22:42                НАЗАД     НА ГЛАВНУЮ         MOSCOWJOB.NET Администрация сайта не несет ответственности за содержание объявлений. moscowjobnet@gmail.com