MOSCOWJOB.NET

ИНФОРМАЦИЯ статья № 98

категория :  ОБЩАЯ       Прошлое Москвы (часть 3)     Прямое заимствование Можно лишь утверждать, что здесь не было никакого прямого заимствования, никакого подражания тем или иным иноземным памятникам; наоборот, разнообразнейшие художественные элементы, в течение сотен лег проникавшие в русское искусство, органически переработанные творческим сознанием, дали здесь памятник, совершенно своеобразный и в то же время специфически московский.   Это здание состоит из девяти восьмигранных каменных башен — столпов, основания которых обведены открытой когда-то галереей, составлявшей как бы террасу; второго этажа у нее первоначально не было; здание имело белую окраску и золотые купола. Позднейшие пристройки и надстройки, пестрая фантастическая расцветка стен в значительной степени изменили внешний вид здания, лишили его первоначальной чистоты. В XVI и последующих столетиях его портили лепившиеся .вокруг него лавчонки и походные палатки торговцев Торговля шла тогда на всей Красной площади: у Спасского моста, на углу Никольской; главным центром” ее являлся Гостиный двор, каменное здание которого еще в 1520 г. видел Герберштейн. Здание делилось на множество рядов, по отдельным видам товаров. Торговля шла в лавках, а в некоторых рядах товары раскладывались прямо на земле. Эти ряды и рынок вокруг них лучше всего, кажется, можно представить себе, посетив восточные базары. Толпясь у Спасского моста, ожидая нанимателей, без- местные попы промышляли и мелкой торговлей. Товар, который они могли здесь предложить, определялся тем, что попы были все же людьми грамотными и если не очень хорошо, то все же умели читать и писать, а иные из них обладали даже большим мастерством в этом деле. И вот у Спасского моста они (Продавали собственного письма рукописи, главным образом духовного содержания, а также торговали всякого рода церковными служебными книгами. Так началась книжная торговля в Москве. Товар, продававшийся тут, был низкого качества и, поскольку содержание его касалось церковных вопросов, вызывал суровое осуждение. Книжный Спасский крестец не ограничивался только церковной литературой; тут же продавались книги светского содержания, а иной раз и сочинения «кощунственного» характера, вроде «Службы кабаку», переделанной из церковной службы, и всякого рода сатиры на обеспеченное и властное духовенство. Поповские сочинения Некоторые из этих памфлетов бесспорно, являются поповскими -сочинениями, как, например, «Хождение попа Савы большой славы». С конца XVII в. на крестце началась продажа лубочных картинок — листов, в большинстве случаев ярко раскрашенных, с самым различным содержанием. Наряду с религиозными сюжетами здесь распространялись иллюстрации к темам популярных романов, сказок, басен; военные сцены, портреты царствующих особ и пр. Все это вместе взятое вызывало отрицательное отношение властей церковных и светских. Издавались запрещения продажи неодобренных церковной властью сочинений, преследовалась торговля наивно раскрашенными царскими портретами. Продавцов этих товаров хватали, забирали, подвергали взысканиям. Но книжная торговля у Спасского моста продолжалась. Постепенно вместо продажи с рук, началась торговля в лавочках, появившихся в начале XVIII в. В настоящее время архитектурный пейзаж, архитектурная целостность Красной площади испорчена теми огромным безвкусными зданиями, которые были выстроены злее о в XIX в. Лучшее из них, Исторический музей, над проектом которого сидели ученые комиссии, кропотливо вносившие сюда элементы русского искусства, не даст никакого художественного впечатления и, хотя оно мыслилось как памятник русского стиля, определенно дисгармонирует с Кремлем и производит впечатление надуманности, мертвенности и безвкусия. Еще хуже, конечно, выстроенное в 1894 г. здание торговых рядов, отделанное в ложнорусском стиле, унылое и однообразное. Этот памятник отечественной промышленности, городской купеческий монумент конца прошлого столетия, возник на месте старого Гостиного двора, построенного в 1786 г. по проекту Гваренги и после пожара 1S12 г., в 1815 г., восстановленного архитектором Бове. Первоначальное здание Гостиного двора относится к началу XVI в.; оно многократно перестраивалось и переделывалось, пока, наконец, не было уничтожено пожаром 1641 г. В 1643 г. его обстроили заново, а в следующем году возле него заложили новый Гостиный двор, доходивший до Ильинского крестца и окончательно достроенный лишь в конце царствования Екатерины И. Вдоль кремлевских стен В 1786 г. вдоль кремлевских стен было построено еще здание нового Гостиного двора. Его соорудили, вероятно, ввиду перегрузки старого, но новый Гостиный двор не оправдал себя и был сломан в 1804 г. При прокладке тоннеля в Театральном проезде зондированные скважины были заложены близ Печатного двора, возникшего в 1554 г. на Никольской улице и сыгравшего видную роль в жизни Москвы и всего Московского государства. Первым печатным мастером был Иван Федоров, памятник которому стоит в Театральном проезде. Однако, он вскоре впал в немилость и вынужден был бежать в Литву; на Москве же остались работать его ученики. Здание Печатного двора, существующее теперь, выстроено на месте прежнего уже в 1814 г. в ложноготическом стиле и не имеет с ним ничего общего, кроме некоторых деталей, старых солнечных часов на фасаде и перенесенной сюда надписи времен Алексея Михайловича. Когда в XVI в. возводились стены Китая, они охватили собою лишь центральную, прилегавшую к Кремлю, наиболее богатую торговую часть столицы. Между тем Москва была уже большим городом, выходившим далеко за пределы нового укрепления и по одну, и по другую сторону Москвы- реки. Эти части города также требовали охраны, и в первую очередь нуждались в лей местности, лежавшие к северу от китайских стен. Уже в XV в. за Воскресенскими воротами и мостом Китая, за оврагами, прудом и болотом, занимавшими теперешние площади Революции и Свердловскую, на месте упраздненного несколько лег назад «Охотного ряда», располагался «Каретный ряд» — центр торговли всякого рода дичью. Там, где теперь улица Горького и Герцена в XIV в. тянулись две большие дороги, начавшие обрастать подгородными слободами с ямскими и постоялыми дворами. В XV столетии на Тверской образовалась целая колония переселенных из Новгорода купцов, дворы которых распространялись также вправо от этой улицы, положив начало Большой Дмитровке. Район к востоку от Китай-города занимали главным образом ремесленные слободы: Лубяная (Лубянка, теперешняя улица Дзержинского), Кузнечная, занимавшая обе стороны р. Неглинной, через которую был перекинут мост. Колокольная слобода Между Лубянкой и Неглинным проездом лежала Колокольная слобода; на месте Петровки располагалась слобода, сложившаяся около Петровского монастыря. Мясницкая слобода, где жили мясники, носила полуторговый характер, и наконец, чисто торговой слободой была Соляная, торговавшая солью и соленой рыбой и занимавшая место в районе теперешней Солянки. Район к северо-западу от Китай-города в XVI и даже, XVII вв. был слабо заселен. Местность была овражистая, очень сырая, и располагавшиеся здесь дворы стояли редкими островками, а теперешние улицы Фрунзе (б. Знаменка) и Коминтерна представляли собой крутой подъем, по которому в дождливое время скатывались бурные потоки, устремлявшиеся в низину Моховой и Волхонки; Всю эту местность сначала обнесли валом, а в 1586 г., в !царствование Федора Ивановича, по черте вала Борис Годунов начал сооружать «град каменный», впоследствии получивший наименование «Белого» и «Царева» города. Стена начиналась у Москвы-реки, там, где в непозднее время стоял Храм спасителя. Затем она шла по линии теперешних бульваров и снова подходила к Москве-реке, уже по другую сторону Китай-города. Башни с воротами давали въезд в новый «город», на месте тех площадей, которые еще и теперь сохранили старое название «зорот»— Арбатские, Никитские, Пречистенские, Сретенские, Мясницкне ворота и пр. Все задачи строительства были прекрасно разрешены; зодчий не только вполне преодолел стоявшие перед ним трудности, не только учел топографические особенности укреплявшейся линии, но и сумел использовать их для своего дела. Так, в частности, он предусмотрел уровень грунтовых вод на отдельных участках работы, мелкие речки, дождевые потоки, которые во время весеннего таяния и ливней, бурно скатываясь по крутым спускам, могли бы угрожать размывом фундаментов. При постройке стен было рассчитано, что воды эти не только не будут мешать, но окажутся полезными, наполняя ров Белого города, являвшийся для них естественным стоком. Стена имела свыше 7 км длины. Ее укрепляло не менее 28 башен, а для въезда служили 10 ворот. Стены были вверху крыты тесом, башни увенчивались деревянными шатрами Одна из башен с воротами Одна из башен с воротами — Арбатская — просуществовала до 1S22 г. и воспроизведена на старинной литографии XVIII в.; она показана здесь чрезвычайно близко напоминающей Владимирскую и Ильинскую башни Китай-города, что, впрочем, и понятно, так как надстройки этих последних, сделанные в XVII в., вероятно повторяли формы белогородских и имели много общего с верхами кремлевских башен, также надстроенных в XVII в. По сообщению немца-опричника Генриха Штадена, стена Белого города стояла на земляном валу, но в действительности, кажется, конструкция ее на отдельных отрезках имела различный характер. Так например, стена, судя по гравюре Пикара и рисункам Мейерберга, в прясле от Семиверхой башни до Берсеневских Водяных ворот стояла на земляном валу, выложенном камнем со стороны рва. Носило ли сооружение такой же характер и в других местах, сказать трудно; во всяком случае на старинных чертежах таких указаний мы не находим. Неясно па старинных чертежах и изображение рва Белого города. Он хорошо показан лишь на пространстве р. Неглинной до Яузских ворот; перед въездами изображены н мосты через ров. Эта деталь, однако, отсутствует на мейерберговском чертеже. Нельзя также с полной уверенностью оказать, был ли ров всюду наполнен водой. Отдельные части его питались проходившими по соседству потоками, речками и водоемами, так например, в частности, кроме Неглинной, в систему его входили Чистые пруды, со стороны Пречистенских и Арбатских ворот использовалась вода р. Черторыя и т. д.; в других местах ров питался грунтовыми водами, а местами, быть может, оставался сухим. Вокруг стены на 120 м имелось оборонительное пустое пространство, использованное для площадей и торгов. Застройка этого плацдарма была воспрещена во избежание «подвалов» при нападении и в целях затруднения для противника приближаться к стене, так как на открытом пространстве его было удобнее Обращаясь к рассмотрению старинных чертежей, нельзя не отметить нескольких особо замечательных ворот и башен Белого города. Прежде всего нужно упомянуть Семиверхую башню, стоящую близ Кропоткинских ворот на площадке Храма спасителя. Шестигранная башня Шестигранная, увенчанная семью островерхими высокими шатрами, она в качестве угловой башни должна была отражать нападения со стороны Крымского Брода; на этом особо ответственном участке стены были укреплены самым тщательным образом, а оборонная способность их увеличилась близостью Москвы-реки и глубиной рва, питавшегося здесь водами Черторыя. Берсеневская воротная башня Белого города, вернее сохранившиеся земле остатки ее фундамента, были изучены в 1924 г. художником и знатоком старой Москвы А. М. Васнецовым. Наблюдая за производством земляных работ по прокладке канализационной траншеи перед Каменным мостом со стороны Ленивки, он установил здесь на глубине около 3 т следы старинной бревенчатой мостовой и досчатого желоба 0,8 м ширины, проложенного в ней для стока жидкостей. Желоб закреплялся деревянными кольями, вбитыми в мостовую. Непосредственно прилегая к мостовой, в земле лежали белокаменные плиты фундамента башни окрепленные известковым раствором. Плиты были хорошо обделаны. Среди них имелись некоторые, взятые, попилимому, с древних кладбищ: на них сохранились части орнамента и надписей. Примыкавшие к башне стены на некоторых изображениях показаны подобными китайгородским, на других— с правой стороны от башни. Перед стеной шел ров, обложенный камнем, а за ним — вал, на котором стояла передовая, сравнительно невысокая стена. Эта вторая стена и вал шли от Берсеневских ворот до угловой Северной башни и далее к Пречистенским воротам. Перед Берсеневскими воротами через Москву-реку был перекинут так называемый «живой», плавучий мост. Остатки Арбатской башни были открыты и изучены в 1933 г., когда ее фундамент оказался обнаженным траншеей, проведенной на площадке шахты метро. Эти исследования позволили установить как технику постройки, так и древний уровень площади, который в XVI в. был значительно ниже современного. При устройстве станции метро возле почтамта (на Мясницкой), на территории так называемой «второй наклонной шахты», были вскрыты фундаменты белогородской стены. Здесь, и во всех остальных исследованных пунктах, они сложены из крупных, хорошо отесанных известковых плит. Тверские ворота Нельзя не упомянуть о Тверских воротах, служивших для торжественных въездов в Москву иностранных посольств. Большим значением -пользовались Мясницкие ворота, именовавшиеся также Фроловскими, по имени стоявшей здесь церкви. Около этих ворот находился Сыскной приказ, достаточно известный в истории России как главное учреждение политического сыска, пытки и следствия. Говоря о белогородской стене, нельзя не упомянуть и о некоторых примыкающих к ней урочищах, в частности о так называемом Бабьем городке, отмеченном во всех старых чертежах по соседству с Семиверхой башней. Это название носила группа одвориц, расположенных на спуске от Остоженки к Москве-реке. Урочище это — вероятно, одно из древнейших поселений на территории Москвы. Происхождение его названия не вполне ясно; по старой московской легенде оно объясняется будто бы тем, что во время нападения на Москву Тохтамыша здесь окопались рвами и отбивались от нападения татар женщины, толпа которых, явившись из окрестных деревень, не была принята в Кремль из-за тесноты и недостатка имевшихся продовольственных запасов. В XVII в. Бабий городок был местом множества огородов, отмеченных тут на многих старинных чертежах. Садов и огородов, судя по старинным чертежам и описаниям, в Москве имелось большое количество. Царские сады были разведены в Кремле и на правом берегу Москвы-реки против Старого города. Царские сады имелись в Воронцовом селе и на Васильевском лужку; в XVII в. южный скат Кремлевского холма также был занят садами Верхним и Нижним; здесь были оранжереи, теплицы, были устроены фонтаны. Оставшиеся названия Верхних и Нижних Садовников справа от Москвы-реки свидетельствуют о роли и значении московских садов. Большой Патриарший сад находился в Кудрине; он возник, вероятно, уже в очень раннее время, может быть при первых московских митрополитах, которые к XVII в. обзавелись еще садом с цветниками., беседками и прудами на Крутицах. На Неглинной располагались сады Годунова. Кроме этих, наиболее замечательных и обширных, сады, по свидетельству иностранцев, имелись и при большинстве частных домов. С ними сочетались огороды, снабжавшие своих владельцев овощами. Сельский вид города Сельский вид города подчеркивался обширными специально огородными урочищами, память о которых сохранилась и теперь в названии Новые и Старые Огородники. Построенная царем Федором стена простояла благополучно до средины XVIII в.; в это время она начала сильно разрушаться, и часть ее обвалилась. Ее разобрали, а затем засыпали ров, и на месте старого укрепления развели бульвары, по которым ходит теперь трамваи «Л». Этот план, больше напоминающий пейзаж с птичьего полета, довольно четок, но технически выполнен небрежно, эскизно. Он менее точен, чем Годуновский, зато правильней изображает распланировку улиц « здании и в общем дает хорошее представление о Москве XVII в. Расположение улиц города на Сигизмундовом плане соответствует данным Петрова чертежа; план Кремля близок и к Петрову и к Годуновскому; эти три чертежа хорошо дополняют друг друга. Интересно отметить своеобразные черты, характеризующие в Сигнзмунловом плане облик города. Он показывает прежде всего беспорядочное расположение домов в отношении улиц, куда одни здания выходят фасадом, другие — боковыми сторонами; основной тин домов — это бревенчатые разной высоты постройки с двускатными крышами и волоковыми окнами. Около этих домов кое-где встречаются крытые шатровыми верхами башнеобразные летние постройки «Повалуши». Такую повалушу видим, например, во дворе группы построек, стоявших на месте б. Румянцевского музея. Вокруг располагается ряд изб разных размеров и постройки с продольным (по отношению к основным стенам) мансардным помещением. Весь этот ансамбль обнесен тесовой оградой с двуверхими воротами. Хорошо изображен дом у Варварских ворот; он деревянный на каменном подклете и стоит во дворе, обнесенном частоколом. У Ильинских, так же как у Воскресенских, ворот, показаны кузницы с приспособлениями для ковки лошадей. На некоторых улицах, например на Покровке, изображены городозые решетки. На левой стороне плана На левой стороне плана нанесена общая характеристика Москвы: «Москва или Московия, столичный город Белон России или великого княжества Московии, по величине своей еще Ботером отнесенная к четырем величайшим городам Европы, признанная после Константинополя, Парижа, Лиссабона четвертым, разделяется на четыре части. Название первой внутренней — Китай-город, второй — Белгород, каждая окружена своей особой стеной, третьей — скородум, четвертый — Стрелецкая слобода; все они обнесены валом, составленным из дерева и земли, с прекраснейшими башнями. Его едва может объехать в три целых часа самый легкий всадник». Церквей в городе частью кирпичных, частью деревянных большое число. Дома все деревянные, потому что никому нельзя строить из цемента и камня, кроме как некоторым знатным людям и первостатейным купцам дозволяется строить на своих дворах некоторую палату или кладовую из кирпича и со сводом, небольшую и низкую, куда при возникновении пожара они -прячут все свое самое лучшее и драгоценнейшее. Там складывают своп товары все знатнейшие купцы английские, голландские и из Ганзейских городов — торговцы искусные в продаже сукон, шелков и благовонных товаров. Жители очень склонны к торговле, но большие обманщики, однако несколько образованнее и обходительнее прочих жителей этой земли». Нельзя не остановиться несколько подробнее на 12-м пункте Сигизмуидовского плана, указывающем место торговли «шалашами и домиками». Торговля лесом и всякими изделиями из дерева играла выдающуюся роль в Москве, городе, почти сплошь деревянном и развившем «высокую технику обработки дерева. Большая лесная торговля в XV в. велась на Лубянской площади, а позднее на «Трубе» — площади, название которой произошло от того, что р. Неглинная проходила здесь под стеной Белого города через забранную решеткой арку— «трубу». Торг на Трубе шел у стены между Тверскими воротами и р. Неглиииой. На Трубе торговали всякого рода лесным материалом: бревнами, тесом, лубом, телегами, всякими изделиями из дерева, щепным товаром. Готовые дома с окнами Здесь же продавались целые срубы — готовые дома с окнами, дверями и крышами; их достаточно было перевезти в разобранном виде на новое место и снова собрать там, что делалось с быстротой, поражавшей иностранцев. Кажется, что на Трубе продавались и деревья для посадки, как это практиковалось на той же площади еще несколько лет назад. Другой лесной торг находился за стеной между Мнении- к ним и Покровскими воротами Белого города, на отрезке того свободного шести-десяти этажного пространства, которое обычно оставалось незастроенным за стенами в целях стратегических, и противопожарных. Поскольку лесной рынок сам по себе представлял опасность, как скопление горючего материала, место для него выбиралось около воды: на Трубе — у р. Неглинной, за Мяоницкими воротами; близ Поганой лужи. Любопытно, что район Мясницких ворот еще очень долго после упразднения старого торга изобиловал лесными и дровяными складами, державшимися тут почти до нашего времени. Кроме двух главных лесных рынков, на старой Москве было еще немало мест, где продавалось дерево и всякие изделия из него. Все эти «лесные ряды», «лесные и дровяные места», «бочарные ряды и станы» располагались главным образом вдоль Москвы-реки. Зимой здесь велась торговля непосредственно на льду. В непосредственной близости к Лубянской площади, на холме, стоявшем на месте современного здания МКХ, помещался главный литейный завод московского государства пушечный двор. Он стоял неподалеку от моста и занимал пространство почти до Рождественки. Судя по изображениям на чертежах и планах, это было громадное круглое строение башнеобразного вида с конической кровлей и небольшой надстройкой, также крытой конусом. Его окружала ограда, частью каменная, частью деревянная. На чертеже Блевиана (163S г.) в ограде указано еще здание значительно меньших размеров, но очертаниями напоминающее центральное строение. Во второй половине XVII в. главное здание составлялось из двух башен с высокими шатровыми покрытиями, а внутри двора со всех сторон тянулись корпуса подсобный мастерских. Кузнецкая улица За Пушечным двором находилась Кузнецкая улица, где жили мастера-кузнецы. Пересекая место современного Малого театра, через болото или пруды по р. Неглинной, находившиеся на месте современной Свердловской площади, тянулся мост, служивший переходом от Охотного ряда к Лубянской площади. Он был построен на сваях и имел около 120 длины. Деревянных мостов в Москве было немало. Кроме свайных, строили мосты на клетях, т. е. срубах, засыпанных внутри камнем. Наиболее древним типом, конечно, являлись «живые», плавучие мосты, вроде того, который находился у Берсеневских Водяных ворот Белого города на месте современного Каменного моста; другой такой же был у Водяных ки тайгородских ворот на месте современного Москворецкого моста. Мосты Крымский. Дорогомиловский и Яузский, вероятно, возникли уже в начале XVIII в. Если Берсеневский плавучий мост представлял собой ряд скрепленных вместе плотов, удерживавшихся от напора воды привязкой к сваям, вбитым в дно реки несколько выше по течению, то наряду с этим имелись и мосты на лодках, -например показанный на планах Сигизмуида (1610 г.) и Мериана П60Ч г.) Москворецкий мост. Наконец, очень устойчивой конструкцией являлись выпуклые «торбатые мосты, память о которых сохранилась в названиях урочищ: Горбатого Яузского моста и Горбатого моста ка Пресне. Каменные мосты возникли н Москве уже в сравнительно чозднее время. Самый ранний из них был старый мост У Троицких ворот Кремля. Соврсмешилй стенам, он был теми же зодчими, что и вся крепость, в княжение Иоанна Ш. Теперешний Троицкий мост чрезвычайно близко напоминает древний: он расположен на том же самом месте, по- прежнему связывает башню с предмостным укреплением, известным под именем Кутафьи, и устои его покоятся на старых основаниях. Возле этого сооружения на всех старинных планах показаны водяные мельницы; шлюзы были устроены в арках под мостом. Очень интересным был каменный Воскресенский мост, располагавшийся против Воскресенских (впоследствии Иверских) ворот Китай-города между теперешними зданиями Исторического музея и домом МОСПО. На чертежах XVII века На чертежах XVII в. мост этот показан с аркадами, вместо парапета по бокам; в более раннее время он вероятно имел двускатную деревянную крышу. На мосту шла торговля, а внизу стояла мельница, колеса которой приводились в движение водой Неглиненского пруда, располагавшегося на месте современной Свердловской площади и тянувшегося до Трубной площади. В непосредственной близости к теперешнему зданию МОСПО находилась плотина. Спасский или Фроловский кремлевский мост, так же как и Никольский, находившийся перед башнями того же названия, были выстроены Фрязином Алевизом при производстве им работ по каменной обкладке кремлевского рва. Оба моста были каменные; каждый из них опирался на четыре нешироких арки. В более позднее время наиболее замечательным мостом старой Москвы стал Всехсвятский или Берсеневский, иначе Новый Каменный мост, «выстроенный в XVII в. через Москву- реку против Всехсвягских ворот Белого города. Для постройки этого сооружения к 1G43 г. на Москву был вызван страсбургский «палатный мастер» Яган Крнстлер вместе со своим дядей Иваном Крнстлером. Они составили смету и деревянную модель будущего моста. В 1645 г. постройка оборвалась в связи со смертью строителя, и к ней приступили снова лишь в 1682 г.; работами руководил какой-то монах, по видимому, русский, имя которого оставалось неизвестным. Он имел около 140 и длины и 22 м ширины. Его каменные быки, закругленные с восточной, были острыми с западной стороны и служили ледорезами. О величине моста можно судить по тому, что из нем находились палаты Азовского Предтеченского монастыря, Мытная изба, каменные лавки, в которых торговали красным товаром; на другом конце помещалось кружало (питейный дом), по бокам моста тянулись аркады. Все это можно видеть еще на гравюре Пикара (1710 г.). Близ моста располагались бани и житницы для раздачи из них «хлебного государева жалованья», а под арками .возле плотин и шлюзов стояли водяные мельницы. В течение XVIII столетия мост много раз «неудачно и бессистемно ремонтировался, а в середине следующего века, просуществовав около 200 лет, был сломан. Лучшее украшение столицы Из мостовых сооружений Московской Руси он был, несомненно, одним из самых интересных и по справедливости считался лучшим украшением столицы. Спуск от площади Дзержинского мимо Китайгородской стены по Театральному проезду до Свердловской площади и самая Свердловская площадь являются особо ответственным участком строительства тоннеля, которое осложнено гидрогеологических условий, а также наличием остатков древних сооружений, рвов и колодцев. Прежде всего тут должен быть отмечен старый Китайгородский ров, проходивший перед стеной, и далее за ним громадные изломы рвов, валов и палисадов укреплений Петра I, являющихся продолжением линии, о которой мы уже упоминали, говоря о площади Дзержинского. Несколько в стороне от трассы оставался холм старого Пушечного дзора, ниже которого, приблизительно на месте Малого театра, свайный 120-метровый мост был перекинут в сторону Охотного — «Каретного» — ряда. Река Неглннная, огибая Свердловскую площадь, близ нынешнего здания Метрополя, запруженная плотиной у Воскресенского моста Китай-города, образовывала здесь несколько прудов, на которых стояли царские мельницы. Мелководье в районе Малого театра и Мосторга превращало это простанство в громадное болото, существовавшее еще в XVIII в., уже после того как пруды были спущены. В эту грязную топь москвичи долго еще сваливали всякий мусор и отбросы. В XVII в. между извивами прудов, в наиболее сухих местах этой болотистой местности, была разбросана хаотическая куча обывательских построек, три церкви, несколько барских усадеб, кружало, а на месте Метрополя располагались бани с колодцами. Пустыри перемежались с постройками, образуя путаниц/ маленьких улиц и переулков. Дмитровка, более длинная, чем теперь, прорезала этот квартал, так же как и Петровка, которая продолжалась мимо Большого театра к Охотному ряду. Пожар Москвы 1812 г., поразивший почти весь город, уничтожил и старую жалкую застройку б. Театральной площади. При чрезвычайно энергичных работах по восстановлению столицы,начавшихся уже в конце 1812г., прежняя застройка на месте Неглиненского пруда не была восстановлена, так как здесь решили устроить площадь. Крупные здания с фасадами В 1824 г. началось ее оформление; здесь наметили возвести крупные здания с фасадами, выдержанными в одном стиле. Болотистая зыбкая почва, требовавшая осушения, являлась большим препятствием; ее приходилось укреплять забивкой свай; на сваях, в частности, стоит и все громадное здание теперешнего Большого театра. В течение XIX столетия строились и перестраивались знакомые нам здания -площади Свердлова, многие из которых сложились в теперешнем своем виде только в начале текущего столетия. Вместе с тем были проведены громадные работы по выравниванию площади, осушению и засыпке болот. Характеризующие все это слои хорошо видны в разрезах тех шурфов и котлованов, целый ряд которых мы могли наблюдать на 12-й шахте Метростроя. При производстве земляных работ здесь было найдено немало разнообразных, уже позднего времени, орудий: сломанных топоров, ломоз, лопат, обрывков тросов. Ниже, в обильных скоплениях мусора и навоза, находили много фрагментов бытовых предметов XVIII и отчасти XVII вв.: черепки посуды, обломки утвари, остатки кожаной обуви. В черной, сильно заиленной супеси старого болота обнаружены многочисленные погребения одного из находившихся здесь кладбищ. Все это лежит на сравнительно большой глубине, так как насыпь XVIII и XIX вв. в среднем имеет здесь 3—3,5 м мощности, а более старый, медленно слагавшийся культурный слой располагается уже под ней. Поскольку проходка тоннеля идет на этом участке в среднем иа глубине 10—-12 л, фундаменты старых домов ею не задеваются; здесь приходится считаться лишь с особенно глубокими древними выработками, особенно со рвами, занимавшими всю ширину Театрального проезда и спускавшимися далее на площадь Свердлова. Дно на этом пространстве, считал от теперешнего уровни почвы, находится на глубин 10—13м Это важно предусмотреть, так как поздняя засыпка рвов, с одной стороны, менее устойчива, чем нетронутый грунт, а с другой стороны, более водоносна. Вторым фактором, «подлежащим учету, могут явиться сваи старинного моста через «Поганый Брод» на Неглинной. Сваи, конечно, сгнили, и заполненные рыхлой Древесиной пустоты, оставшиеся на их месте, три проходе тоннеля могут вызвать некоторое оседание поверхностных слоев. Утечка сжатого воздуха и другие осложнения В то же время, поскольку тоннель на всем этом участке велся щитом, полувысоким воздушным давлением, через древние скважины, оставшиеся на месте свай, была возможна утечка сжатого воздуха и другие осложнения. Мясницкне ворота Белого города приходились почти у самой высокой точки обширного холма, спускающегося на северо-восток к речке Ольховцу, на восток — к Черногрязке н Рачке, на юг и на запад—к Неглинной. Этот холм заканчивает собою моренный язык, идущий от Останкинского массива. Геологические разрезы Мясницкой улицы показывают, что четвертичные отложения состоят здесь из глинистых древнеаллювиальных песков, подстилаемых сравнительно тонким слоем моренных суглинков. Местами, например в районе Банковского переулка, морена совершенно размыта; в таких случаях верхние слои налегают непосредственно на предледниковые пласты, представленные главным образом суглинками и супесями. Под четвертичными отложениями лежит мощный слой юрских глин, в конце улицы достигающий 18 м. На глубине 19—20 от поверхности, начинаются каменноугольные отложения. В направлении к Красноворотской площади предледниковые супеси и суглинки сильно размыты; морена также почти отсутствует, сохранившись лишь в виде отдельных обрывке в, тонких прослоек и линз. Дальше, под Каланчевской улицей близ Южного переулка, юрские глины размыты до подстилающих их каменноугольных известняков на протяжении около 200 м. Глубина этой древней впадины около 16 м, она заполнена древнеаллювиальными и флювио-гляциальными песками. Особенности геологической структуры обусловливают необходимость прокладки тоннеля в Мисницком районе на большой глубине он идет здесь » каменноугольных известняках. О каких бы то ни было археологических открытиях и этих горизонтах не может быть и речи; довольно интересные результаты на участке дали, однако, мелкие позер; постные выработки и обследование отдельных памятников, оказавшихся на площадках шахт. Церковь Фрола и Лавра Так например, на площадке 17-й шахты помещается церковь Фрола и Лавра, построенная тяглецами мясницкой полусотни в 1657 г. По имени этого храма согласно указу царя Алексея Михайловичу от 1658 г. и самые Мясницкие ворога стали именоваться «Фроловскими». Церковь неоднократно перестраивалась. Памятник этот весьма интересен и достаточно изучен. В самое последнее время, однако, в нем была открыта вовсе неизвестная раньше деталь, которой здесь нельзя не коснуться. При производстве работ по приспособлению здания для нужд метростроя была пробита алтарная стена. При этом в ней обнаружилась пустота, доходящая до фундамента и имеющая форму колодца. Дно колодца лежит в толще фундамента приблизительно на метр -ниже уровня пола. Далее, от него отходит узкий и низкий сводчатый коридор, по которому можно пробираться лишь на четвереньках. Змееобразно изгибаясь на протяжении 6 м, он разделяется затем на три хода, засыпанных землей и пока не расчищенных. Пол этого сооружения выстлан мелким кирпичом XVI з. а боковые стенки и свод выложены крупным кирпичом, напоминающим кирпич китайгородских стен. Сооружение является тайником; здесь прятали ценности, сохраняя их от пожара или разграбления. Аналогичный тайник, к сожалению совершенно неизученный, шел из алтаря Гребневской церкви: мы имели возможность видеть здесь часть лежавшего неглубоко под землей и уже разрушенного хода, конструкцией своей близко напоминающего фроловский тайник. «Фрол» считался покровителем животных, и церквь его строились в соседстве с какими-нибудь крупными «животинными» «пунктами. Так например, одни «Фрол» стоял близ великокняжеских конюшен в районе теперешней Покровки, недалеко от казарм. «Фрол» па площадке теперешней 17-Л шахты Метросгроя был построен у пригонного «Скотииного двора» с «Коровьей площадкой», где шел торг и убой скота. Около этого мясного центра образовалась слобода мясников, а вслед затем и самая улица стала именоваться Мясниками, Мясницкой, и уже после, по имени церкви, Фроловской. Населяли эту часть города, конечно, не только мясники, но также мелкие ремесленники, торговцы, всякий посадский люд и низшие слои служилого сословия. Выходцы из Новгорода и Пскова Между ними осели выходцы из Новгорода и Пскова, вынужденные оставить свои родные города после их покорения Москвой. Вкусы и стремления этих выселенцев сказались на архитектуре Гребневской церкви, которая была выстроена ими на углу Мясннцкой улицы и б. Лубянской шлощади в местности, называвшейся «на Бору под Сосенками», где теперь располагается площадка 14-й шахты метро. В противоположность памятникам, сооруженным землевладельцами-феодалами, это здание, небольших размеров, простое и скромное, говорит о незначительности средств, приниженности и бедности создавшего его населения. В XVII и XVIII вв. состав обитателей Мясницкой улицы меняется. Среди домовладельцев этого времени здесь встречается немало сановных людей; следуя по пути своих скромных предшественников, они постепенно перебираются на кладбище у Гребневской, оставляя тут память о себе в виде резных надгробных плит, которые с течением времени постепенно врастали в землю, исчезали и забывались. Часть этих плит в недавнее время была извлечена и вмурована в стены церкви. Между ними находится надгробие первого русского математика Магницкого, а также и его жены: эта последняя плита интересна, кроме всего, своей пышной орнаментацией в манере XVIII в. Любопытны некоторые надписи, вырезанные на более древних надгробиях. При производстве земляных работ плиты попадались на большой глубине (до 3—3,5 л). Почти всякий шурф, всякая траншея обнаруживали склепы, сложенные из кирпичи, возле сохранившихся костяков лежали части сгнивших гробов, шерстяных и шелковых тканей. Ткани, впрочем, все были очень плохой сохранности. Как это обычно бывает на старых кладбищах, погребения зачастую помещались тут одно над другим, а кости мертвецов, погребенных, смешивались. Кладбище служило более двухсот лет— с момента основания церкви, до второй половины XVIII в» когда оно было закрыто. Другое, еще более интересное кладбище было исследовано нами на углу улицы Горького и Охотного ряда, где помещается 10-я шахта метро. Основные работы идут здесь на глубине более 40 л>но для устройства некоторых подсобных предприятий тут понадобилось заложить ряд котлованов, сравнительно небольших, но довольно глубоких. Одна из прямых стен Они располагались на одной прямой параллельно стене соседнего здания метрах в 10 от нее. Во всех 4 котлованах на глубине несколько большей метра была обнаружена масса костей. Они лежали в беспорядке, невидимому, потревоженные какими-то ранее проводившимися работами. На 10—12 UI ниже этого слоя снова лежали кости. Ниже двух верхних слоев погребений попадались кости, лежавшие ©темной супесчаной почве с примесью кирпичного щебня, извести, перегнивших кусков дерева, обрывков кожи; тут же была найдена двурогая вилка XVIII в. и ременный монашеский поясок. Несколько ниже в одной из стенок котлована торчала громадная, правильно обтесанная плита известняка около 1,5 Л! длины и 0,40 л толщины; в этом же слое виднелся обвалившийся свод склепа, кирпичи которого, сильно разрушенные, распадались даже от легких ударов и были насквозь пропитаны сыростью. Верхняя часть склепа, как уже указано, находилась в песчаной почве, а основание его на несколько сантиметров углублялось в глинистый слой. На дне склепа стояли рядом две больших колоды, выдолбленных из лиственницы. Обе колоды содержали в себе женские трупы, хорошо сохранившиеся, особенно в тех частях, которые располагались в слое сильно минерализованной и насыщенной кислотами воды. На ногах первого трупа были надеты остроносые зеленые замшевые туфли с высокими лакированными каблуками; хорошо уцелело платье из тонкого зеленого сукна. На истлевшей голове прекрасно сохранился зеленый шелковый чепец и под ним волосы, сложенные в прическу. Лежавший в соседней колоде женский труп был одет в платье аналогичного покроя, сделанное из тонкого черного шелка с вытканные одноцветным рисунком, изображавшим цветы и листья. Когда колоды и кирпичи, составлявшие пол склепа были извлечены непосредственно под ними был обнаружен 5-й слой погребений в виде колод, содержавших в себе костяки, лежавшие Ий глубине около 3,25 м. Ниже начинается мокрый песок, черный от примеси угля. Здесь между остатками обгоревшего дерева также попадались черепа и кости. В соседнем котловане большое количество обгорелого дерева и досок — вероятно, след какого-то пожара — встречено между 3-м и 4-м рядом погребений. Несколько трупов В том же котловане в более глубоких слоях обнаружено несколько трупов очень хорошей консервации, в частности, прекрасной сохранности мужская голова, на которой уцелела не только кожа, волосы головы и бороды, -но и все мышцы, губы, веки. Во рту с белым небом и несколько оскаленными зубами виден язык, покрытый налетом плесени. В черепной коробке хорошо уцелел мозг, который представит большой интерес для исследования. Обнаружено значительное количество детских погребений; найдено много различных частей одежды, остатки обуви, лапти, монашеские пояса и пр. Кладбище это, существование которого кажется столь неожиданным на этом оживленном перекрестке в центре Москвы, при надлежало стоявшему здесь Моисеевскому монастырю. В 80-х годах того же столетия дальнейшие захоронения в пределах Москвы были запрещены и допускались лишь в исключительных случаях при условии глубокого зарывания и устройства склепов. Таким образом, погребения в черте города сделались доступны лишь богатым слоям населения; вместе с тем захоронения без склепов должны быть отнесены ко времени более раннему, хотя бы они лежали и в более поверхностных слоях, чем захоронения в склепах. В тесной связи с кладбищами находятся существовавшие в старой Москве учреждения, память о которых сохранилась в виде названий урочищ «на Убогом дому» и «Божедомок», получивших свое наименование от так называемых «божьих домов». «Убогие» и «божьи» дома и аналогичные им «скудельницы» предназначались для -помещения в них зимой трупов бездомных людей — странников, нищих, лиц, умерших насильственной смертью. Трупы держались здесь до весны, пока земля не начинала оттаивать. Тогда приступали к погребению. Так продолжалось до самого конца XVIII в. В 1771 г. после большого мора было запрещено вырывать на «убогих» домах годовые ямы для трупов и приказано уничтожить последние остававшиеся еще на Божедомке амбары для мертвых тел. В XVI в. в связи с ростом Москвы богатые постройки, боярские хоромы возникают уже не только в Кремле и Китае, но и в Белом городе. Сохранившиеся части хором Сначала деревянные, а «потом каменные палаты появляются на Воздвиженке, Арбате, Моховой, Волхонке, за Охотным рядом. Таковы например два образца гражданского задчества XVII в. — дома Голицына и Троекурова, находившиеся на месте гостиницы Моссовета. Любопытны сохранившиеся части хором, принадлежавших боярам Нарышкиным и Стрешневым и впоследствии перестроенных для помещения архива Министерства иностранных дел. Некоторое оседание фундамента здания-вновь строящейся Ленинской библиотеки (угол улицы Коминтерна и Моховой), где помещается также и шахта Метростроя, вызвало подозрение о существовании подземной пустоты на этом участке, в связи с чем подвал дома бывшего архива Министерства иностранных дел был подвергнут подробному изучению. Несмотря па ряд позднейших переделок, подвал в общем является образцом высокого строительного искусства московского Каменного -приказа и сложен из крепких, прекрасно отесанных белых известняковых плит. При обследовании в нем обнаружен небольшой тайник в виде каменного сундука с низким и узким арочным входом, который был тщательно замурован известняковой кладкой. Очень интересны открытия, сделанные на участке между улицей Герцена (б. Никитской), ул. Коминтерна (б. Воздвиженкой) и Моховой. Здесь, во дворе дома ЦИК, на значительной глубине, среди обычных почвенных слоев, шурфы прошли через пласт белого речного песка, лежавшего на большой площади. Объяснить происхождение этого песка было бы невозможно, если бы мы не имели свидетельство Штадена — немца-опричника, повествующего в оставленных им записках о его жизни в Московии и описывающего между прочим опричный дворец Ивана Грозного. Дворец этот стоял в сыром месте, и площадка перед ним была засыпана толстым слоем привозного белого речного песка. Историки давно, но безуспешно пытались определить местоположение этого дворца. Теперь можно считать, что оно определено с достаточной точностью. Выявление и точное определение На первый взгляд может показаться странным, что в числе задач, выдвинутых Метростроем для археологов и историков, большое значение имеет выявление и точное определение места старых московских бань, находившихся в соседстве с прокладываемой теперь трассой. Смысл этих поисков станет, однако, «понятным, если вглядеться в изображения бань, имеющиеся почти на всех старых чертежах Москвы XVII в. Здесь возле деревянных срубов с плоскими и реже двускатными кровлями всегда показаны высокие шесты «журавцов», поднимавшихся над колодцами. А колодцы очень часто сохраняются не только в полузасыпанном виде, но иногда и как пустоты, прикрытые землей лишь сверху. Так например, возле манежа, со стороны башни Кутафьи, под двухметровым слоем земли был вскрыт древний колодец, сруб которого уходил в глубину более чем на 8 м и был совершенно пуст. На дне его стояло немного воды; в ней нашли обломки изразцов XVII — начала XVIII в. Так как подобные пустоты угрожают безопасности подземных работ, их необходимо заранее предусматривать; поскольку же колодцы имелись около бань, приходится учитывать и эти давно несуществующие бани. Самыми популярными и, вероятно, древними, были общественные Москворецкие бани, нанесенные на всех старых чертежах. Они располагались на правом берегу Москвы-реки, несколько в сторону от Водяных ворот Китай-города. Здесь протекал ручей, выходивший из низины с продолговатым озером, где позднее, в XVIИ в., был проложен обводной канал. От Яузских ворот до Васильевского луга было множество бань, отчего и самое место называлось «Мыльниками». Бани имелись на одном из островков р. Яузы, на Трубе, за Сретенскими воротами Земляного города, за Фроловскими воротами Белого города, на Неглиненском пруду, у Крымского Брода и т. д. Налог с этих предприятий давал казне крупный ежегодный доход. Внешний вид бань, изображенных на чертежах и рисунках, чрезвычайно прост. Это срубы без крыши; плоский накат потолка их покрывался берестой, на которую клали слой дерна. Внутреннее устройство было чрезвычайно примитивно: в углу помещалась печь с каменицей, па которую лилась смола, обращавшаяся в пар; в печь вделывался чугун или большая глиняная корчага. Широкое распространение общественных бань В стороне на небольшой сравнительно высоте настилался полок, к которому вели ступеньки. Большинство бань топилось «по-черному», и дым из них выпускался через слуховые окна. Имелись, однако, и «белые» бани с дымоходными трубами; возможно, что они-то и покрывались двускатной кровлей, подобно тому как это отмечено на Годуновском плане, чертежах Олеария и Блевиана. Широкое распространение общественных бань, вероятно, объясняется тем, что частные бани, стоявшие на одворицах, в летнее время запрещалось топить во избежание пожар так что в это время население-вынуждено было пользоваться исключительно банями общественными, стоявшими на берегах рек и не соприкасавшимися ни с какими постройками. В баню обычно ходили после обеда; парились, потом выбегали ла воздух и летом окунались в реку, а зимой катались по снегу или обливались на морозе -холодной водой. Баня считалась, да пожалуй и была, важным медицинским средством в жизни московского населения. Она оказывалась совершенно «необходимой в условиях московской грязи и пыли, и в этом заключалось ее большое санитарное значение. Ею же пользовались как методом лечения при всяких заболеваниях. Чувствовавший приближение болезни человек пил водку с чесноком или перцем, закусывал луком и шел париться. Установление и довольно точная локализация колодцев часто оказывается возможной «а основе сообщений летописей и по архивным материалам. Без учета этих данных глубокие земляные работы, как это уже отмечалось, представляют большой риск: так например, поздно обнаруженный колодец на Свердловской -площади, оказавшийся в соседстве с тоннелем, повлек за собой ряд осложнений, вызвав оседание -почвы, искривление трамвайных путей и появление трещин в зданиях. Благодаря произведенным изысканиям на трассах метро обнаружено много старых колодцев, относящихся к различным эпохам. Из них особенно интересны исследованные А. В. Арциховским на Моховой улице два глубокие старые колодца XV—XVI вв. с сохранившимися дубовыми» грубо отделанными топором срубами. Большое количество посуды На дне обоих найдено большое количество прекрасной сохранности посуды в виде крупных черных п белых кувшинов с ручками, обломки оружия и несколько топоров XVI—XVII вв., представляющих особенный интерес, так как: орудия труда того времени сохранились до нас лишь в ничтожном количестве и мы имеем о них самое смутное представление. Глубина колодцев Москвы в связи с особенностями залегания грунтовых вод весьма разнообразна, так как уровень стояния вод в различных местах города колеблется от 0,5 до 15 м, Горизонт стояния воды, завися, кроме того, в значительной степени от количества осадков и таяния, дает отклонения от нормы на 0,5 до 1,5 м. Максимум высоты наблюдается в апреле, минимум — в марте. Вода, доставляемая колодцами, ограниченными четвертичным горизонтом, в Москве, обычно загрязнена и отличается большой жесткостью (от 20 до 69%) и повышенной примесью солей; особенно резко сказывается это в центральных густонаселенных частях города. Тут воды не только непригодны для питья, но и оказывают вредное действие на некоторые сорта строительных материалов, в частности на цемент. Хорошую питьевую воду здесь могут давать лишь более глубокие скважины, в силу чего старые колодцы уже давно начали забрасываться и заменяться новыми, по ха, наконец, все водоснабжение не перешло на обслуживание ведопроводной сетью. Выросший у кремлевских стен Большой посад вызвал необходимость постройки новых городских — Китайских — стен, а дальнейшее развитие Москвы создало стены Белого города; но в XVI в. это третье кольцо уже не обозначало собой действительной границы города: он далеко выходил за нее. Из старых поселений за границами Белого города нужно прежде всего отметить Остоженку, Арбат и Поварскую, а также слободы за Сретенскими, Мясницкими и Покровскими воротами. На юге, за Москвой-рекой, уже в начале XVI в. имелись большие царские служилые слободы и богатая слобода купцов, торговавших в Китай-городе. Сохранившиеся «названия улиц этих частей города во многих случаях непосредственно связаны с слободами, определяя занятия, а в иных случаях и состав обитавшего здесь населения. Таковы, например. Плотники, Кречетники. Трубники, Сторожи, Воротники, Пушкари Трубники, Сторожи, Воротники, Пушкари, Мясники, Огородники, Садовники, Кадаши, Толмачи, Яндовы (медная посуда), Бронники, Бараши. Были здесь и слободы инородческие, населенные преимущественно татарами, как Татарская слобода, Балчуг, Таганка, Ордынка; в Наливках жили выходцы с запада. Слободы разрастались. Явилась потребность в новом оборонительном кольце. Обвести каменными стенами громадное пространство Москвы было, однако, предприятием колоссальной стоимости и сложности, так как потребовало бы неимоверного количества строительных материалов. Постройка откладывалась, пока, наконец, в 1591 г. неожиданное появление под Москвой крымских орд с ханом Козы-Гиреем не показало необходимости срочной защиты новых частей города. Козы-Гирей не пожег Москвы и отошел, даже не сделав попыток начать осаду; но тотчас по его отступлении Борис Годунов приступил к сооружению новой оборонительной линии. Земляной вал и ров кольцом окружили Москву уже в новом, расширенном пространстве, причем защищенными оказались и заречные слободы, до того без «сопротивления отдававшиеся неприятелю. На валу поставлены крепкие деревянные стены, а обнесенное ими пространство стало измызгаться Земляным или Деревянным городом, а также Скородомом из-за быстроты постройки. Замоскворецкая часть нового укрепления должна была принимать и отражать первые удары татар, обычно подходивших к Москве с этой стороны. На двух дорогах в Орду — Калужской и Серпуховской — в стенах сделаны каменные ворота; остальные ворота, башни, стены, стоявшие на валах, хотя и были сооружены из дерева, но все же представляли мощную защиту, как это отмечали, например, поляки, когда они в 1611 г., захватив Москву, подожгли эти стены. Вся громадная постройка была закончена в течение одного года, что было возможно лишь при участии громадного количества рабочих и квалифицированных мастеров. После гибели укрепления в 1611 г. его возобновили в 1638 г. в виде вала с 34 воротами, но уже без стены. По линии вала в слободах были расселены стрельцы. Расширение города за черту вала Продолжавшийся рост Москвы повлек за собой расширение города за черту этого вала; изнутри на него наползали постройки, он становился препятствием, его постепенно разрушали, и в начале XVIII в. он уже совсем исчез. При регулировании города по линии вала была устроена улица Садовая, название которой произошло следствие распоряжения домовладельцам разводить сады па отведенной им из-под вала земле. Часть линии заняли бульвары и улицы, еще но сейчас сохранившие название «валов»: Земляной вал, Коровий вал. Сохранилась память и о воротах: Серпуховские ворота, Калужские ворота. На месте деревянных Сретенских ворот Скоро дома в 1692—1695 гг. по приказу Петра I были выстроены монументальные каменные, впоследствии надстроенные Сухаревские ворота, получившие свое название от расселенного здесь стрелецкого, полковника Сухарева, полка, охранявшего Сретенские ворота и поддерживавшего Петра при начавшейся борьбе его с сестрой — правительницей Софьей. Первоначально ворота и вышка над ними предназначались для дозора и собирания пошлин с ввозимых в город товаров, для чего при воротах имелась караульная изба и амбар. В 169S—1701 гг. ворога были перестроены и над ними сделана -высокая башня готического стиля. Башня использовалась для устроенной здесь Петром навигацкой (морской) школы, затем, значительно позднее, она долгое время служила вместилищем резервуара дли мытищенской воды. В основных первоначальных чертах здание сохранилось до 1934 г., когда в целях регулирования трамвайного и пешеходного движения Сухарева башня была снесена. Вал, ров, стены Скородома археологически совершенно не изучены. Некоторые материалы удалось получить лишь в 1933 г., когда была обследована часть рва; на Смоленском рынке. Это давно засыпанное землей старое оборонительное сооружение было прорезано траншеей на площадке шахты метро. Открылся профиль рвя и часть вала. Замоскворецкая часть Москвы, впервые включенная в состав города при постройке Земляного -вала, представляла собой в древности хозяйственное угодье московского князя, эксплуатировавшего здесь главным образом богатые заливные луга. Болотистая овражистая местность Местность близ реки, как уже отмечалось, была болотистая, овражистая: Дербь, Болото, Балчуг. Низина постепенно повышалась по направлению к западу, где она сменялась взгорьями. Через Замоскворечье проходила большая дорога на юг от Москвы в Орду (Большая Ордынка), заселение местности началось, вероятно, именно по линии этой дороги. Условия для развития здесь регулярного поселка были, однако, неблагоприятными. Помимо затопляемости, Замоскворечье находилось под постоянной угрозой нападения Ерагов, обычно подходивших к Москве с юга; сюда, из-за Оки «с берегу» подступали татары и литовцы, начинавшие с уничтожения именно этой части города. Позднее, когда Москва, не довольствуясь собственными стенами, начала огораживаться с юга еще отдельными крепостями-монастырями «сторожами», сначала Даниловым и Донским, потом Новоспасским, Симоновым, Новодевичьим, замоскворецкие слободы оказались более защищенными и развитие их пошло быстрее. Они богатели, а в конце XVI в., обнесенные уже стеной Земляного города, вошедшие в состав Скородома, начали быстро расти и богатеть. Большая часть замоскворецких слобод связана была с «государевым обиходом». Здесь, как указано, жили царские монетчики, огородники, садовники, кадашевцы. Вместе с царскими ремесленниками селились посадские и торговые люди, и со второй половины XVII в. Замоскворечье становится все более и более выраженным купеческим районом. Новые хозяева этих кварталов постепенно придают им определенную физиономию, совершенно отличную от той. которую в XVI—XVII вв, она имела под влиянием расквартированной здесь охраны границ Москвы. Стрелецкие и казачьи слободы в то время занимали значительную часть Замоскворечья. Набиравшиеся из вольных гулящих людей стрельцы несли сторожевую и полицейскую службу, караулы, составляли вооруженную охрану царя. Они же исполняли и обязанности пожарной охраны, отправляясь, по свидетельству Котошихина, к месту появления огня «с топорами, с ведрами и с трубами медными водопускными, и с баграми, которые ломают избы. Множество волнений И стрельцы и казаки были элементом неспокойным, причинявшим московскому правительству много волнений. После подавления Стрелецкого бунта, они Петром I были раскассированы по регулярным полкам. С этого времени Замоскворечье обратилось уже в чисто купеческий центр растущей московской буржуазии, застроенный домами мещан, крупных и мелких торговцев; между этими домами было разбросано множество церквей. В XVIII в. центральные замоскворецкие кварталы продолжают свое развитие по этому, уже твердо намеченному пути. Кварталы Земляного города, примыкавшие к Арбатским, Пречистенским, Никитским и Тверским воротам, с XVIII в. стали излюбленным .местом застройки для московской аристократии и приобрели характер дворянских кварталов. В екатерининскую эпоху барокко сменяется классическим стилем, перешедшим затем в ампир, отдельные великолепные образцы которого сохранились здесь до нашего времени. Вперемежку с пышными дворцами и обширными особняками располагались маленькие деревянные домики мелкого дворянства, которые начали исчезать уже давно, по мере того как город вырастал и стал застраиваться современными многоэтажными зданиями. Эти маленькие особнячки давали основной тон всему району. По одной из таких улиц (Остоженке) прокладывается теперь трасса метро. Открытый способ проходки, рытье громадной широкой траншеи, прорезающей длинную и широкую полосу культурного слоя, обещал сделать этот участок особенно интересным в археологическом отношении. На самом же деле сделанные тут находки очень скудны. По пути тоннеля обнаружено несколько старых кладбищ, располагавшихся возле церквей, найдены фрагменты посуды, обломки вещей, главным образом поздних, относящихся к XIX в. Из более старинных предметов можно отметить лишь несколько небольших чугунных ядер, попавших сюда при каком-то обстреле Москвы. Наиболее интересная находка сделана в траншее, проходящей перед въездом в громадные Провиантские склады на углу Крымской площади и Остоженки. Предледниковые пески и суглинки Пески эти прикрывают моренную глину, составляющую тонкий слой, местами не превышающий метра. Под ней предледниковые пески и суглинки непосредственно налегают па каменноугольные отложения и повторяют их волнистые очертания. Выше по Арбату, за Калошиным переулком, мощность предледниковых песков падает, колеблясь от 2 до 10 м. Пропорционально увеличивается морена (до 4 л), а слой подстилающих ее предледниковых песков возрастает до 10 и даже до 26м. Он также лежит на каменноугольных отложениях; юра вовсе отсутствует, размытая древними водами. На пространстве между Большим Афанасьевским и Денежным переулками имеется древняя впадина, верхняя часть которой занимает площадь около S00 кв. м и достигает 42 м глубины. Она заполнена главным образом песками. Залегание грунтовых вод по Арбату и улице Коминтерна имеет различный уровень: на улице Коминтерна он лежит на глубине около 10 лг, на Арбате — на глубине 16 и даже 18 м. Эти гидрогеологические условия и обусловили необходимость прокладки здесь тоннеля метрополитена методом неглубокого заложения, с таким расчетом, чтобы уровень стояния вод оказался бы ниже дна тоннеля. Характерное для Арбата обилие песков было отмечено еще старым московским населением; так, здесь имелось! урочище «на Песках», от которого явилось название церкви и Спасопесковского переулка. Название это, вероятно, возникло в то время, когда культурный слой был тонок и пески открыто выступали па поверхности, может быть, еще лишь недавно очищенной от леса. Вообще говоря, особенности строения верхних слоев: почвы хорошо и точно определены многими топографическим названиями старых московских урочищ и улиц. Так например, наименованием «Глинищи» отмечены некоторые местности Китай-города; находим их и в двух переулках Белого города. «Пески» имелись в Китай-городе; они встречаются в Земляном городе: за Каретным рядом, на Арбате, в Дорогомилове. Форма единственного числа Напомним еще раз о названиях сырых мест: «Болото» на левом берегу Москвы-реки под Кремлем; «Балчуг», «Погорелое болото», «Козье болото», «Болотная площадь» и доныне сохранившая это прозвище. Большинство названий урочищ имело раньше форму единственного числа, впоследствии же почти все они стали произноситься во множественном числе, например, на Глинище— на Глинищах, на Песку — на Песках, на Кулижке — на Кулижках, в Подкопае — в Подкопаях, в Кадаше — в Кадашах. Большинство этих старых на(званий имеют определенный и ясный смысл: Горка, Поле, Овраг, Ямы, Крутицы, Полянки, Лужники, Пески, Рвы, Глинища. Связанные с топографическими особенностями, они характеризуют местность в том виде, какой она была к моменту появления названия. Воспоминаний о сельскохозяйственной жизни Москвы в названиях урочищ немного, однако, они есть; так например, на Кисловке имелось урочище «на Ржыщах». Сношения с иноземцами, частые их приезды в Москву отразились в названиях кварталов и улиц, где они обитали. Так например, греки, с которыми существовали самые тесные связи, имели за Яузой «Греческую слободу» и «Греческий двор». Об армянах в Москве мы -знаем уже с XIV в.; они жили у Мясницкой улицы, в той части, где и теперь еще сохранились «Армянские» переулки. Появление в Москве «немцев», под именем которых понимали вообще всяких западно-европейских людей, вызвало возникновение «Немецкой слободы», именовавшейся раньше Кокуем или Кукуем. Документы XVII в. указывают на существование в Москве «Голландской» улицы; вероятно, в это же время возникло название «Черкасского» переулка, — здесь жили черкасы или украинцы. В Китай-городе на Варварке был «Английский денежный двор», где англичане чеканили свою монету, а приезды в Москву персидских купцов вызвали возникновение «Кизылбашского двора». Значительно позднее появилось название «Хива» — улица между Покровкой и Рогожской заставой, где жили члены Хивинского посольства. Пребывание и влияние татар Но больше всего в московских названиях отразилось пребывание в Москве и влияние татар. Таковы замоскворецкие Большая и Малая «Ордынки», «Таганка», «Шаболовка», «Татарская улица», «Старые Толмачи» на ней и «Толмачи в Кадашах», «Арбат» и «Арбатица» «а Крутицах, Старая и Новая «Басматадые», «Болва-ново» за Москвой-рекой и «Болваново» за Яузой, «Крымский брод», «Крымский двор», «Крымский луг», «Крымок», у «Крымского моста», «Ногайское подворье», «Татарское подворье» в Зарядье, где жили ханские баскаки, обитавшие до того в Кремле в «Ордынском подворье» все это память о подчинении Орде и связях с татарами. Многие названия урочищ определяют занятие старого населения кварталов: Кузнецы, Овчинники, Садовники, Кожевники, Сыромятники, Воротники, Пушкари, Печатники, Па дачи. Особую категорию составляют -названия, связанные с какими-либо историческими событиями или зданиями, например: Боже домка, Кучково поле (воспоминание о легендарном первом владельце Москвы), Лобное место, Арбатские, Никитские, Петровские ворота от ворот в стене Белого города. Имеется ряд названий, связанных с именами собственников участков или строителей здании, привлекавших внимание: Берсоневка, Шубино, Ромоданово, Туренино, Булгаково, Калитннково и др. В таких случаях назначалось «поле». Площадки, предназначенные для этого, имелись в разных местах Москвы «на Полянак», иной раз обнесенных канавами. Судебный поединок был определен рядом правил и производился в присутствии официальных лиц: окольничего, дьяка, подъячего, недельщика. Поединок шел публично, в присутствии всех интересовавшихся зрелищем. Побежденный признавался виновным, проигрывал тяжбу, уплачивал иск, а при наличии уголовного преступления водворялся в тюрьму. Обычай этот, идущий из глубокой древности, сохранялся в Москве до самого конца XVI в. За чертой Земляного города местность носила чисто деревенский характер. Здесь располагались села Напрудное, Елохово, Рубцово, Образцово и другие, обратившиеся затем в слободы. Некоторые из них носили служилый характер, как, например, Ямские, располагавшиеся за заставами и населенные ямщиками, обязанными поставлять лошадей для «почтовой гоньбы». Другие слободы Другие слободы носили главным образом промысловый характер, например Гончарная слобода, теперешняя Гончарная улица и -переулки того же названия, слободы Каменщиков, Кузнецкая, Болвановская (последнее название связано с производством форм — болванов для отливки металлических вещей или же шапочных болванов). Таганная слобода (занимавшая место современной Таганской площади) может быть связана с производством таганов, хотя возможно, что словообразование идет здесь от татарского слова «таган», т. е. высокое место; в таком случае «Таганная слобода» должно означать «слобода на возвышенности». До середины XVIII в. старинный характер этой местности сохранялся в чистоте, но с этого времени начал решительно изменяться. Появляются дворянские усадьбы с великолепными постройками, многие яз которых, уцелев до наших дней, являются образцовыми памятниками пышного зодчества второй половины XVIII в. и прекрасными образцами строительства первой половины XIX в. Таков, например, выстроенный архитектором Джилярди дом Гагариных, впоследствии (находившийся во владении Найденовых, на Земляном валу; замечательна его прекрасная терраса, спускающаяся к обширному парку, украшенному круглыми каменными беседками и -павильоном. Как другой образец можно привести теперешнее здание Яузской больницы, выстроенное Кисельниковым по проекту де-Валли. Оно поражает изумительной соразмерностью частей, прекрасной обработкой и чудесной отделкой деталей. Территория, лежавшая за пределами Земляного вала, была включена в состав города в 1742 г., когда Москву в последний раз обвели валом, известным под названием Камер-Коллежского или, как его называли раньше, Компанейского. Название это произошло от того, что постройка вала производилась под наблюдением Камер-Коллегии и в интересах Компанейщиков— откупщиков корчемного вина. Вал имел целью укрепление города, а контроль над провозом в Москву -водки и некоторых других товаров, с которых Камер-Коллегия взимала пошлины. Вал охранялся солдатами, а там, где его прорезали дороги, были устроены заставы с будками и кордегардиями для караульной охраны. Память о выискивании контрабанды Память о выискивании контрабанды сохранилась в названиях нескольких урочищ: таков, например, Щипок, измененное название старого «Щупок». Тут караульные, стараясь найти спрятанную контрабанду, прощупывали вилами возы с сеном. Обер-Коллежекий вал был срыт в начале XIX в. и город, распространяясь за его пределы, начал подходить к линии, обозначенной впоследствии чертой Окружной дороги. Далее, за ее полотном, появились пригороды. За линией вала Земляного города культурный слой почти везде тонок и составляет пласт значительной мощности только на месте отдельных старых слобод и сел. На некоторых же участках он почти вовсе отсутствует. Так например, на площади Красных ворот под мостовой находятся значительные скопления мусора, содержащего в себе немало обломков вещей и изразцов XVII—XVIII в.; в направлении от этой площади к вокзалам наблюдается быстрое утоньшение слоя, который достигает большой мощности, лишь около Южного моста у Комсомольской площади. Здесь, однако, залегает не культурный слой в подлинном смысле слова, а лишь искусственная насыпь, сделанная при производстве работ, связанных с постройкой железнодорожных путей, мостов и вокзалов. Дальше культурный слой снова резко утончается и местами, можно сказать, вовсе отсутствует. Так, па Краснопрудной улице, возле ее пересечения Верхней и Нижней Красносельских, почти непосредственно на поверхность выступает морена, представленная здесь глиной с валунами и подостланная глинистыми флювио-гляциальными песками. Под ними простирается сравнительно мощный пласт предледннковых глинисто-песчаных отложений, налегающих на довольно хорошо сохранившийся слой юрских глин, местами имеющий до 16 л, толщины. Ниже идут каменноугольные породы, представленные трещиноватыми разрушенными известняками с прослойкой известковых глин. Эти известняки подстелены новым слоем глин, ниже которых идет пласт крепких плотных известняков. Юрские глины и верхние части каменноугольных отложении в районе Первой и Второй Сокольнических улиц по Русаковскому шоссе сильно размыты. Заполнение впадин Эта древняя впадина прикрыта сверху, лежащими под насыпным слоем, современными аллювиальными песками и послеледниковыми флювио-гляциальными песками; сравнительно тонкий слой их прикрывает моренную глину с валунами, подостланную предледниковыми песками и суглинками. Пески вклиниваются почти на 12 л в толщу размытого известняка и заполняют собой дно впадины. Современные аллювиальные наносы в верхней части впадины связаны с деятельностью заключенной теперь в трубу р. Рыбинки. Геологический разрез, продолженный по направлению к Сокольническому кругу, в основном повторяет картину, которая наблюдалась на Русаковской улице. Однако, морена здесь постепенно утоньшается и в начале Стромынки вовсе исчезает или сохраняется в виде отдельных клочков. Надморенные отложения представлены тут слоем насыпного песчано-глинистого грунта, под которым залегают древнеаллювиальные или флювио-гляциальные пески. Почти все европейские столицы до XVIII в. не могли похвалиться чистотой и уличным благоустройством. Города востока, даже очень крупные, еще и теперь поражают грязью своих кривых улиц, куда из домов выбрасывают всякие отбросы, запущенностью своих площадей, где в непосредстренной близости с рынками располагаются кладбища. Таковы Каир, Стамбул; совсем недавно (в 1929 г.) в Старой Бухаре нам довелось видеть, как из разрушенных склепов обширного кладбища, расположенного на холме выше палаток так называемого «Зеленого базара», собаки таскали полузамумифицированные руки и ноги мертвецов, закутанных в истлевшие саваны. Москва в XVI— XVII в. не была, конечно, чище и лучше других европейских столиц; наоборот, она скорей носила азиатский характер, з грязь ее превосходила то, что мы можем наблюдать теперь в городах Ближнего Востока, что в значительной степени обусловливалось и гидрогеологическими условиями Москвы. Многочисленные речки, ручьи, пруды, неглубокий уровень залегания грунтовых вод, местами большая близость к поверхности земли водоупорных слоев содействовали заболачиванию местности. Глубокие фундаменты сооружений Глубокие фундаменты таких сооружений, как Кремлевская, Китайская и Белогородская стены, во многих местах являлись для подземных потоков своего рода барьерами, так как фундаменты их углублялись в водоупорный слой морены. Вследствие этого повсюду, где крепостные стены преграждали скаты, возле них образовывались топкие, непросыхавшие даже летом, трясины. Такая болотина имелась, например, у Китайгородской стены, на юге спускающейся здесь к Москве-реке Красной площади. На этой низине тоже стояли дома, хотя жить здесь было трудно вследствие непроходимой грязи, увеличивавшейся еще постоянным спуском воды из Живорыбного ряда. Мы уже отмечали название целого ряда Московских урочищ «на Грязях», «на Мокром», «на Болоте»; в таких местах грязь была вековечная, не -просыхавшая даже летом. Но не блистали чистотой и все вообще московские улицы. Этот «обширный город, — рассказывает Таннер, — очень грязен, вследствие чего по площадям, улицам, и другим более заметным местам его всюду настелены гати». Мостовые имелись, впрочем, лить по главным и более значительным улицам и представляли собой настил из поперек положенных бревен, выстилавших сравнительно узкую полосу посреди улицы, так что встречные телеги с трудом по ней разъезжались. Лишь в немногих местах, там. где движение было особенно оживленным, этот настил имел двойную ширину, как например, от Неглиненских ворот к мосту через Неглинную и далее до Мучного ряда. Достаточно грязной была, однако, и сама мостовая: по словам Ван-Клсика, по ней можно было ходить лишь в сапогах, Рейтеифельс характеризует ее как «бревна, плавающие в грязи». Но было бы несправедливо объяснять эту грязь установившейся привычкой к ней москвичей: когда в Москве появились иностранцы и образовали особую Немецкую слободу, устраиваясь в ней по собственным вкусам и привычкам, то и у них грязь была едва ли меньше московской. Так например по рассказу Корба; «в связи с шедшими дождями улицы Немецкой слободы стали непроходимыми; повсюду там разбросаны повозки, которые так глубоко засели в грязь, что лошади бессильны их вытащить». Классическая пыль Бухары В сухое время года грязь подсыхала, и если местами и оставались болотца, то на большинстве улиц лежал толстый слой пыли, поднимавшийся в воздухе от движения телег и прохожих. Тут опять нельзя не припомнить Бухару и ее классическую пыль, в которую погружаешься выше щиколотки, а иной раз и больше. На московские улицы выбрасывался из домов всякий мусор и нечистоты. Один из документов XVII в. указывает, что в переулок, соседний с Козьмодемьянским, связывавший Тверскую и Дмитровку, «возят из дальних окольных дворов стерво и всякой скаредной помет», на Тверскую же из многих домов и, в частности, из Страстного монастыря «из отходов на улицу поделаны выпуски», а на Дмитровке отмечен «выпуск из бойни», откуда «плывет всякой скаред». Загрязненность города увеличивалась обилием в Москве скота; навоз кучами лежал в обывательских дворах, масса его собиралась вокруг царских конюшен, скотных двороз и коровьих площадок, на обширном выгоне, располагавшемся между Нижними Садовниками и Большими Лужниками. Скопление всякого рода отбросов и мусора при отсутствии какой бы то ни было системы вывозки за город требовало использования для свалок всякого рода свободных мест, и в частности водных бассейнов. Особенно широко использовалась в этом отношении Москва-река. По рассказу Павла Алеппского «обыкновенно весь сор и нечистоты как в этом городе, так и в других селениях, по которым протекают реки, счищают и вываливают на лед реки. Когда он растает, все уносится вместе с ним». Стоки нечистот были проведены во многие московские реки и пруды. По сообщению Олеария. возле Пушечного двора на р. Неглинной был «Поганый брод», именовавшийся так, конечно, от загрязненности воды, подобно Поганому пруду у Покровских ворот. Чрезвычайно загрязнены были Патриаршие пруды; в особом пруду у Сафьяного ряда вымачивали кожи и зловонные воды спускали в р. Яузу. Воздух Москвы во многих местах был отвратительным, особенно возле рыбных и мясных-лавок; в последних часто продавалось тухлое мясо, которое, по словам Таннера, специально выкладывалось на солнце: «Проходя или проезжая мимо их, москвитяне, даже вельможи, пробуют пальцами посиневшее от порчи мясо, достаточно ли оно мягко, и, выпив чарку водки, публично пожирают кусок этой сыри с куском чесноку». Множество разбросанных по городу кладбищ Множество разбросанных по городу кладбищ окружали не только церкви; могилы иной раз распространялись между обывательскими дворами, особенно же между дворами причта и даже в прилегающих переулках. Так например, погребения имелись в переулке у Благовещения на Тверской. у Большого Воскресения на Никитской, у Введения на Лубянке и пр. При этом трупы нередко зарывались недостаточно глубоко. И кладбища, и зараженные водоемы, и гниющие болотца были обстроены домами, облеплены дворами московских обывателей, строивших свое жилье без соблюдения каких бы то ни было-норм городского благоустройства. В густо заселенных кварталах дворы жались один к другому, на окраинах они были разбросаны на значительных расстояниях без какой-либо определенной системы. Сохранившиеся до нас описания и старинные изображения позволяют составить себе довольно верное представление о характере и типе московского жилья. Размеры обывательских дворов были значительны ми, имея в среднем около 200 кв. п. Дом и хозяйственные постройки занимали лишь небольшую часть этого пространства, а остальное отводилось под огород. Строение, чаще всего имевшее два этажа, использовалось для жилья лишь в верхних помещениях; нижнее — «подклет» — предназначалось для скота и хранения различных вещей. Свет проникал через узкие маленькие окна, затянутые промасленным холстом или слюдой. Жили тесно, обстановка была самая скудная. Бедные московские дома, по описанию Рейтенфельса, не заключают в своих стенах ничего, кроме «печи для варки пищи, стола со скамьями и небольшой иконы святого». По словам того же Рейтенфельса «бояре живут также очень тесно и тоже в деревянных по большей части, домах, а рабы укрываются в расположенных на том же дворе вокруг дома их господина маленьких домиках, кои в других странах были бы сочтены за свиные хлевы». Среди серого моря грязи и убожества царские дворцы и хоромы больших бояр, церкви и монументальные крепостные сооружения Кремля, Китая, Белого города, выступали поражающим контрастом, подобно тому, как поражают великолепные малрасы и мавзолеи Самарканда или Бухары, окруженные кварталами жалких сырцовых и глинобитных построек. Зараженность источников водоснабжения Москвы Скученная жизнь, грязь на улицах и в жилищах, зараженность источников водоснабжения Москвы порождали высокую смертность. Детская смертность даже в обеспеченных семьях в среднем превышала 60%. Процент этот еще более возрастал в моменты эпидемий и поветрий, «моров», иногда приобретавших катастрофический характер и сопровождавшихся массовой гибелью и детского и взрослого населения. Так например, подсчет жителей 5 «черных» московских слобод, уцелевших после одной из эпидемий, показал убыль населения на 80%. Эти ужасающие последствия заставляли московское правительство при всякой эпидемической вспышке принимать жестокие меры против дальнейшего распространения заразы. Приказывалось из дворов, где находились больные, остальных живших там людей, не выпускать, а «велеть те дворы завалить и приставить к тем дворам сторожи крепкие, чтобы из тех дворов никто не выходил из Москвы по деревням и в города их не отпускать». После смерти погибших от эпидемии производилась дезинфекция зараженных дворов. Для этого было велено две недели вымораживать избы, а затем их «вытопить можжевеловыми дровами и положить Польши, чтобы гораздо по- натопить, а велеть топить дня по три, чтобы в тех избах духу можжевелового и полынного поддержать гораздо и велеть в тех избах жить по-прежнему». Одежда и постель умерших сжигалась, остальные же вещи их после вымораживания и мытья поступали в обращение. Все эти меры, естественно, не могли давать удовлетворительных результатов: Москва «сорока сороков» церквей, Москва неистового медного и серебряного звона, которому так удивлялись иностранцы, Москва «Кривоколенных» и «Горбатых» переулков, застроенных мелкими домиками и неуклюжими купеческими хоромами, Москва дворянских особняков с ложноклассическими и ампирными фасадами исчезает, безвозвратно уходит. В неприкосновенности стоят, украшенные вычурными надстройками башен кремлевские стены, историческим памятником сохраняется Василий Блаженный; много еще знаем мы имен старых урочищ, но недавняя грань, проведенная Октябрем семнадцатого года, сделала все это потусторонним, обратила в памятники истории, искусства, археологии. Городское планирование, архитектура города Через сплетения переулков прокладываются широкие улицы, сносятся старые и новые дома и на месте их поджигаются огромные здания, образующие прямые правильные линии. Городское планирование, архитектура города приобретает стройность, определенность. Возникает гигантский город, правильно организованный, со строгими линиями улиц, с бульварами, скверами и парками, с широкими проспектами и площадями, с грандиозными общественными зданиями. В этом городе будут пользоваться всеми достижениями техники, тысячелетнего опыта человеческого ума, оплодотворенного и развитого коллективным творчеством миллионов и примененного к новым формам общественного строя. Москва, центр науки и техники, реконструированный город, очень скоро будет совсем не похожа на ту, какую мы знаем сейчас, на переломе, когда причудливо смешались остатки старого с намечающимся великолепием будущего строительства. Метрополитен это перелом, который определяет возможность развития Большой Москвы. И именно на этом переломе, для того, чтобы правильно оценить будущее, мы должны заглянуть в прошлое. Старая Москва, с ее булыжными мостовыми и еще раньше Москва, вовсе утопавшая в грязи, с узкими настилами бревен, по которым можно было идти «лишь в сапогах» и на которых дрались извозчики, «е желая съезжать в боковую топь; Москва жалких курных изб, деревянных построек, Москва многих крепостных стен, дворцов и церквей, яркими пятнами выступавших среди серого моря нищеты и убожества — она не должна быть забыта нами. Мы должны иногда вспоминать ее не из эстетических лишь и научных соображений, но и для того, чтобы понять новую Москву, Москву не только сегодняшнего, но и завтрашнего дня. Так метрополитен, начинающий новый этап в истории Москвы, становится в то же время отдельной главой в ее историографии. Строительство метро продлится еще несколько лет. За это время мы вероятно хорошо изучим окончательно уходящее прошлое развертывающегося в новых формах города. Во всем этом выявится старая Москва, которая должна исчезнуть из жизни, но которую нельзя исключить из истории. Из истории Москвы – Малая Дмитровка Почти 50 лет Малая Дмитровка носила имя известного во всем мире писателя – А. П. Чехова. В разные периоды жизни он проживал на этой улице, причем зачастую останавливался в разных домах, но самому месту не «изменял». Эта старинная дорога .которая связывает Дмитров с Москвой имеет два основных пути, которые и дали название улицам – Большой и Малой Дмитровке. Сейчас они уже являются точным продолжением друг друга, есть небольшое смещение, которое было определено Бульварным кольцом, которое выросло на том месте, где некогда стояли стены крепости Белого города. Те ремесленники торговцы, которые переселились в Москву из Дмитрова основали одноименную слободу, которая в 16 веке, разделилась на большую и Новую слободы. Долгоруковская и Новослободская улицы были образованы как раз Новой Дмитровской слободой. Эта улица тогда проходила от Дмитровской башни Белого города (там сейчас находится кинотеатр «Пушкинский) до того места, где находились Дмитровские ворота на Земляном городе, где сейчас улица выходит на Садовое кольцо. А в 17 веке в начале Малой Дмитровки была построена кирпичная церковь в Путинках – церковь Рождества Богородицы. Эта церковь хорошо сохранилась (второй дом по улице). А «путники», название, которое было определено посольским путевым домом, куда прибывали послы из разных земель. Интересно, что первая в Москве трамвайная линия проходила также через Малую Дмитровку в 1889 году (линия Долгоруковская). И Дмитровка прославилась еще тем, что в конце 19 века (90 годы) в этом месте в разные годы проживал А. П. Чехов. Через 40 лет после его кончины, в 1944 году в честь писателя улицу переименовали в его честь. И хотя в 1993 году было решено вернуть ей историческое название, но память о Чехове никуда не ушла, она жива и сейчас, в том числе, благодаря памятным доскам, которые находятся на стенах домов, где жил писатель. Интересно, что за прошедший век улица мало поменяла свой облик, она осталась неизменной и здания, которые ее составляют, тоже мало подверглись влиянию со стороны прогресса. Она имеет исконный купеческий облик, многие здания здесь сегодня находятся на стадии реставрации возвращения им исторического облика. Дом 6 на улице Малая Дмитровка, это знаменитый театр Ленком (Театр Ленинского Комсомола). В этом месте до революции находилось Купеческое собрание. В народе он имел название купеческий клуб. Илларион Иванов-Шиц предложил проект этого здания в стиле неоклассицизма и его построили в 1907-1908 годах. Позже, в 1912 году было завершено строительство пристройки к этому зданию. А внутреннее убранство клуба было выполнено в модернистском стиле. Революция привнесла коррективы, и долгое время здесь находился «Дом Анархии». Центральная школа партийной и советской работы и Коммунистический университет им. Свердлова стали следующими «гостями» в доме, а позже здесь появился кинотеатр, и, наконец, здание перешло Театру рабочей молодежи и в 1938, он был преобразован в театр Ленинского Комсомола. И вот уже 50 лет он называется не таким труднопроизносимым именем «Ленком». В доме 12 по этой улице располагается, так называемый «Флигель Чехова». На деле это старинный дом купеческой постройки. Он состоит из основного двухэтажного дома, который имеет широкий мезонин на 5 окон, а также в нем есть 2 флигеля, которые соединены с основным домом при помощи парадных ворот. Михаил Орлов, приятель Пушкина и в последствии герой войны 1812 года, декабрист, проживал здесь с 1833–1834 годы, когда ему удалось добиться возвращения в Москву. В 1899 году во флигеле дома у своей сестры, здесь проживал и А. п. Чехов после возвращения в Москву из Ялты.     автор :  архив e-mail :  moscowjobnet@gmail.com www :  Google plus статья размещена :  02.12.2019 22:57                НАЗАД     НА ГЛАВНУЮ         MOSCOWJOB.NET Администрация сайта не несет ответственности за содержание объявлений. moscowjobnet@gmail.com