Особенно настораживались московские уши и усердно работали московские языки, когда в Петербурге готовились и совершались события первостепенной государственной важности: бывшие деятели особенно строго относились к деятельности своих преемников и не жалели иронии, злого осуждения и даже заведомого очернения всякого «петербургского действа».
В этом смысле князь П.А. Вяземский совершенно прав, когда характеризует Петербург как сцену, а Москву зрительницей, оценивающей и судящей петербургские поступки. Эта оценка была тем строже и придирчивее, что зрителями в Москве были не кто-нибудь, а бывшие первоклассные лицедеи государственной жизни: графы Орловы, Остер- ман, князья Голицыны, Долгорукие, Дашковы, Ростопчин, впоследствии А.П. Ермолов; а какой хор и фон этим звездам первой величины составляла масса бывших деятелей порядка второстепенного! Тут действительно Петербургу хоть и с гримасой, а надо было считаться с Москвой, пряча за известным видимым выражением высокомерности стремление не ударить в грязь лицом перед строгими судьями.
Мисс Вильмот, подруга и компаньонка княгини Дашковой, в 1806 году побывала в Москве и в письмах своих на родину дает яркую характеристику столпов тогдашнего московского общества. «Общее впечатление, сохранившееся в моем воображении, — пишет она, — состоит в том, что я как будто бы витала среди привидений времен Екатерины. Москва — это государственные политические Елисейские поля России! Все те, кто был в силе при Екатерине и Павле, и все те, кто ныне не в милости или считаются обойденными Александром, пользуются здесь, в этом ленивом, изнеженном, великолепном азиатском городе каким-то призрачным значением, основанным на одном лишь учтивом внимании: потому что все действительное влияние уже давно перешло в виде наследства к их преемникам, которые согреваются лучами ныне царствующего двора и управляют Империей из Петербурга. Однако же встревоженный и разукрашенный призрак князя Голицына (обер- камергера Екатерины II) сохраняет свои знаки отличия, свои звезды и ленты, которые, в прибавок к девяностолетнему бремени, вдвойне клонят старческий стан его к земле.
|
