| |
количество просмотров : 565 |
| |
|
| категория : |
ОБЩАЯ
|
| |
|
| |
|
|
| |
| Дореволюционные Банки Москвы (часть 6)
|
| |
|
| |
Акционирование единовладельческих фирм
В частности, самофинансирование было свойственно горнозаводской промышленности Урала, лишь в начале XX в. система эта постепенно разрушалась в ходе акционирования единовладельческих фирм и внедрения в регион петербургских банков.
Известно также, что ведущая нефтяная корпорация США «Стандарт Ойл Ко» до конца прошлого века вообще не прибегала к банковскому кредиту, потребность в финансировании удовлетворяя из внутренних источников. |
| |
Распространена была данная система финансовой организации и у ведущих металлургических фирм Франции, таких как «Шнейдер-Крезо», «Шатильон-Коммантри». Оставляя в деле значительную часть прибылей, они реорганизовывали производство, не прибегая к финансовой помощи извне. По свидетельству Дж.Маккея, «богатые, но осторожные капиталисты строжайшим образом соблюдали принцип самофинансирования, чтобы сохранить контроль за предприятием при его расширении».
Исследования по истории буроугольной промышленности Германии обнаружили сходную ситуацию и в данной отрасли: в финансировании предприятий в период 1880—1913 гг. «возрастающую долю занимали как банковские кредиты, так и собственные фонды промышленности (самофинансирование путем сохранения прибылей или увеличения акционерного капитала пайщиками)». При этом наблюдается «более высокая степень задолженности обществ с широко рассеянным владением акциями по сравнению с теми, которые выросли из семейных предприятий», то есть у фамильных фирм самофинансирование было развито сильнее. Тем не менее, особо подчеркнем, несмотря на сохранение системы самофинансирования, ведущей тенденцией в канун Первой мировой войны являлось усиление внешнего кредитования. Процесс этот развивался не только за счет коммерческих банков, хотя им принадлежала главенствующая роль в финансировании промышленного производства, но и благодаря инвестициям со стороны других промышленных компаний, сберегательных касс, ипотечных банков и т.д.
Основным стимулом сохранения системы финансового самообеспечения, помимо его дешевизны по сравнению с внешним кредитованием, являлось стремление избежать вмешательства в дела фирмы посторонних инвесторов, чье участие в капитале могло обернуться потерей контроля для хозяев фирмы.
Ведущая отрасль – текстильная промышленность
И.Ф.Гиндин в свое время высказал предположение, что ведущая отрасль Центрального района — текстильная промышленность — к началу XX в. имела возможность, направляя внутренние накопления на расширение производства, обходиться без банковского финансирования в основные фонды. По мнению ученого, она нуждалась поэтому главным образом в кредитах, приближающихся по типу к торговым, а также в промышленном кредите более длительного характера в оборотные средства.
Внимание И.Ф.Гиндина привлекла высокая норма прибыли текстильных предприятий по сравнению с другими отраслями российской промышленности, за счет которой они могли реинвестировать капиталы без обращения к рынку, капиталов. В связи с этим делался принципиальный вывод об отсутствии «основы для внедрения в текстильную промышленность настоящего банковского капитала, то есть петербургских банков. Представляется, однако, что вывод о характере московских банков базируется на утверждении, которое еще само требует доказательства. Действительно ли текстильная промышленность не нуждалась в услугах банков при расширении производства? Конечно, вопрос о финансовой организации крупного промышленного производства в дореволюционной России требует специального исследования. Здесь же мы рассмотрим некоторые аспекты этой проблемы с точки зрения взаимоотношений банков и промышленности.
В текстильной промышленности Центрального района безусловно существовала система самофинансирования, сутью которой являлось удовлетворение потребности в долгосрочных инвестициях за счет внутренних накоплений предприятия. По имеющимся сведениям, 105 хлопчатобумажных акционерных фирм района к 1911 г. имели 310,3 млн р. основного капитала и еще 419,3 млн амортизационных отчислений и остатков прибылей, проходивших в балансах по счетам «капитал погашения», «капитал расширения производства», «запасной капитал» и т.д.124. Накопленные за долгие годы работы хлопчатобумажных комбинатов, эти огромные ресурсы служили основой системы самофинансирования.
На рубеже XIX—XX вв. она была присуща и другим отраслям с высокой нормой прибыли, причем не только в России, но и в более развитых индустриальных странах.
Оплата акций
При этом в счет оплаты акций польской группы Международным Торговым банком были приняты «дружеские» векселя Замойского на 1,5 млн р. Взамен банкирский дом получил право на реализацию всего облигационного капитала дороги, который был ей разрешен на сумму до 8,5 млн р., а основные работы по сооружению линии передавались Московскому обществу. В связи с разразившимся вскоре кризисом полная сумма основного капитала не была собрана, и Поляков предъявил иск по векселям польского соучредителя, что вызвало специальное судебное разбирательство.
В результате такой политики долг фирмы «Л.С.Поляков» различным кредитным учреждениям к 1901 г. равнялся 41 млн р., в том числе 6,8 млн р. приходилось на долю Международного Торгового банка, который финансировал предприятия группы Полякова еще на 10,1 млн р. Банкирский дом был должен банку 1,5 млн р. по учтенным векселям и 5,3 млн — по залогу ценных бумаг. Из баланса на 1902 г. следует, что в ссудном портфеле Международного банка оказались акции и трех других поляковских банков — Южно-Русского Промышленного, Московского и Ярославско-Костромского земельных, а также 10 промышленных, страховых и транспортных компаний группы, в том числе Персидского и Лесопромышленного т-в, Домовладельческого и Коммерческого страхового о-в, Московского т-ва резиновой мануфактуры и др.
С началом биржевого и экономического кризиса конгломерат Полякова, выросший благодаря высокой биржевой конъюнктуре, фактически распался. Обескровленные финансированием убыточных предприятий патрона, коммерческие банки поляковской группы оказались на грани краха, предотвратить который удалось лишь благодаря экстренному вмешательству со стороны Министерства финансов.
Формы и методы финансирования производства
Мы рассмотрели процесс складывания банковско-промышленных групп на основе банковского финансирования. Прежде чем перейти к анализу изменений банковской политики в годы экономического кризиса начала XX в., необходимо попытаться взглянуть на процесс складывания банковско-промышленных групп с противоположной стороны этого союза, с позиций промышленности.
Работа отделений
Наладив работу отделений за счет казенных средств, правление не заботилось о привлечении постоянной торгово-промышленной клиентуры в Москве. Из отчета за 1898 г. следует, что на вексельно-подтоварные кредиты, служащие формой кредитования торгово-промышленного оборота, правлением было затрачено всего 15 млн р., тогда как на курсовые операции и по корреспондентским счетам с другими кредитными учреждениями — 112,5 млн р.
Политика банка в Москве строилась применительно к потребностям банкирского дома Полякова, игравшего роль держательской компании этой группы: при капитале 5 млн р. он являлся собственником ценных бумаг на сумму в 40 млн, причем большинство из них представляли собой акции различных поляковских компаний. Бесконтрольное хозяйничанье финансиста стало возможным благодаря тому обстоятельству, что в России деятельность частных банкиров была окутана густым покровом «коммерческой» тайны. В отличие от акционерных банков, они не были обязаны публиковать свои отчеты и балансы. С.Ю.Витте, вступив на пост министра финансов, в 1894 г. утвердил за своим ведомством право проводить ревизии банкирских домов и требовать сведения об их деятельности, но законодательно операции частных банкиров так и не были регламентированы.
Поэтому Поляков мог использовать совершенно авантюрные приемы.
Идея эта заинтриговала Полякова, контролировавшего специальную компанию по строительству небольших железнодорожных ветвей — Московское о-во для сооружения и эксплуатации железных подъездных путей в России. Учрежденное в 1893 г., это общество в конце XIX в. имело .основной капитал 2 млн р., причем почти все его акции находились у банкирского дома Полякова. С самого начала оно было связано с Международным Торговым банком, обязавшись переводить туда все свои свободные суммы.
Перспектива развить свой железнодорожный бизнес привлекла Полякова. Акции О-ва Томашевской ж. д., основанного в 1899 г. с капиталом 3 млн р., были поделены поровну между польской и московской группами, причем Замойский и Поляков подписались на 12 тыс. акций каждый из общего их количества 30 тыс. и оба вошли в правление, которое находилось в Москве.
Система связей коммерческого банка
Рассмотрим подробнее систему связей ведущего коммерческого банка группы — Международного Торгового.
По характеру деятельности он значительно отличался от других московских банков.Наиболее крупные операции вели его многочисленные отделения. К концу XIX в. в деятельности банка наметилось два основных направления — финансирование экспортной торговли хлебом, осуществляемое через сеть провинциальных и европейских отделений, и проникновение в Среднюю Азию и Иран.
Инспеция Госбанка отмечала, что «во всех почти пунктах, где оперируют филиалы Международного Торгового банка, преобладающей операцией являются ссуды под товары и железнодорожные накладные на хлебные грузы. Все остальные операции — на втором плане»2. Для масштабного ведения дел банку не хватало собственных ресурсов, дефицит которых компенсировался растущими заимствованиями из Госбанка.
В течение года банк получил из Госбанка суммы, превышавшие его собственные пассивы. Так, в 1898 г. было позаимствовано 87,8 млн р., а поступления по вкладам и текущим счетам составили всего 84 млн р. Тем не менее правление в переписке с Госбанком постоянно жаловалось, что «вследствие недостатка в кредите нам не удается довести операции до желаемых размеров»!. Кредитная зависимость от Госбанка подготовила почву для экстраординарного вмешательства Министерства финансов в судьбу банка, оказавшегося в начале 1900-х гг. на грани краха.
В Туркестанском крае банк действовал в союзе с основанным в 1889 г. Т-вом для торговли и промышленности в Персии и Средней Азии. Фирма принадлежала Поляковым, намеревавшимся с ее помощью обосноваться в этом регионе. Открытые в 90-х гг. конторы банка в Бухаре и Коканде служили той же цели. В их задачу входило «организовать правильный кредит на месте, увеличить вывоз в Среднюю Азию продуктов нашей обрабатывающей промышленности», а также заняться доставкой в Москву сырьевых материалов — хлопка, шелка-сырца и др. Фактически отделения были поставлены на службу Персидскому т-ву, главной операцией которого стала закупка хлопка. Фирма в нарастающем объеме финансировалась банком, непогашенный долг которому к 1902 г. исчислялся в 4,7 млн р.
Большая часть отделений
Большая часть отделений занималась финансированием хлебной торговли, прежде всего экспортной, способствуя вывозу русского хлеба в Западную Европу. Роскошное здание банка в Москве на углу Рождественки и Кузнецкого моста должно было символизировать незыблемость финансовой «империи» Полякова.
Обстоятельства перехода в руки Полякова Южно-Русского банка не совсем ясны. Под названием «Киевский Промышленный» он был основан в 1871 г. группой киевских грюндеров при участии петербургского банкира А.М.Варшавского — отца Л.А.Варшавского, зятя С.С.Полякова. До середины 1890-х гг. банк контролировался сахарозаводчиками братьями Бродскими — Михаил Бродский входил в правление, а Лазарь и Лев являлись основными акционерами. Банк финансировал прежде всего производителей сахара под залог паев их фирм: к 1897 г. был открыт кредит 42 предприятиям на общую сумму 1,4 млн р.
В 1896 г. основной капитал банка вырос с 1,5 до 5 млн р., после этого в правление вместо М.И.Бродского был избран один из сыновей Л.С.Полякова, а также служащий банкирского дома М.Д.Дынин. Одновременно банк получил и новое название. Первое время банк сохранял прежнее направление деятельности, снабжая кредитом сахарорафинадную отрасль. Влияние новых хозяев стало сказываться с 1899 г., когда под акции различных поляковских предприятий было выдано около 1 млн р. В конце 1899 г. банк открыл отделение в Москве, а в середине 1900 г. по разрешению Витте его правление переехало в Москву. Во главе администрации Поляковы поставили своего представителя — директора Орловского банка В.Э.Ромера. Перевод совпал с острым биржевым и экономическим кризисом, вследствие которого правлению сразу же пришлось списать в убыток потери от финансирования сахарозаводчиков в размере 815 тыс. р.0. Банк едва успел оправиться от этого удара, как на него обрушилось более серьезное испытание — крах Лазаря Полякова.
Банки являлись финансовым ядром предпринимательской группы Полякова, в состав которой входили также одна страховая, пять транспортных и шесть торгово-промышленных компаний.
Заметное участие в делах
В области коммерческого кредита Поляков принимал заметное участие в делах четырех акционерных банков. В Петербургско-Московском он возглавлял совет, но основной контроль принадлежал родственникам его брата Самуила — сыну Д.С.Полякову и зятю Л.А.Варшавскому, входившим соответственно в совет и правление. Данный банк относился к типу так называемых «деловых» банков, у которых основную часть активов составляли операции с ценными бумагами. Так, по отчету за 1898 г., им было учтено векселей всего на 22,2 млн р., тогда как в сделки с бумагами было инвестировано вдвое больше — 41,4 млн р., в том числе выдано ссуд под негарантированные бумаги на 34,3 млн р. Увлечение биржевыми спекуляциями не прошло даром, и в начале 1900-х гг. под влиянием экономического кризиса, обесценившего основной пакет заложенных бумаг, правление объявило о ликвидации банка. Часть активов была перекуплена Азовско-Донским банком, переехавшим в 1903 г. из Таганрога в Петербург.
Наиболее «здоровым» из банков, контролировавшихся Л.С.Поляковым, являлся Орловский Коммерческий. Л.С.Поляков был главным его акционером и председателем правления. Советом банка руководил один из его сыновей — И.Л.Поляков. Банк обладал разветвленной сетью отделений, преимущественно в южных хлебородных губерниях, и работал главным образом по кредитованию хлебной торговли. По отчету банка за 1898 г., он учел векселей на сумму 20,8 млн р. и выдал авансов под железнодорожные квитанции на хлебные грузы 11,9 млн р., вложив в операции с ценными бумагами всего 2,8 млн р.
Непосредственно в Москве к началу XX в. Поляков контролировал два коммерческих банка — Международный Торговый и Южно-Русский Промышленный, правление которого в 1900 г. было переведено из Киева в Москву. Главной опорой группы Полякова служил Международный Торговый банк, ставший, как отмечалось выше, вторым в Москве по объему операций после Купеческого. При этом по размеру основного капитала, доведенного к середине 1890-х гг. до 10 млн р., ему не было в Москве равных, так же как и по развитию сети отделений, которых к концу 1890-х гг. насчитывалось 29, в том числе семь заграничных — в Кенигсберге, Данциге, Лейпциге, Марселе, Роттердаме, Штеттине и Тегеране.
Четыре сельских имения и шесть домов
К 1908 г. им были заложены четыре сельских имения и шесть домов в Москве и Петербурге с оценкой 4029 тыс. р. и размером ссуд 2372 тыс. р.
Контроль над банком давал также возможность скупать недвижимость, поступавшую в его распоряжение в случае «неисправности» должника. В 1891 г. с этой целью была организована специальная компания — Московское домовладельческое т-во, приобретавшее у банка заложенное имущество с торгов по минимальной цене. Сходным образом действовала другая компания — основанное в 1882 г. Московское лесопромышленное т-во, которым принимались внегородские имущества — земельные участки, лесные дачи и т.п.
Ярославско-Костромской банк до середины 1880-х гг. патронировался петербургскими банкирами «Э.М.Мейер и К°» и А.М.Варшавским. Действия банка велись неудачно, и в связи с понесенными убытками он утратил свои позиции. В 1885 г. правление банка было переведено в Москву и разместилось по соседству с Московским Земельным банком в доме Полякова на Тверском бульваре. Фирма «Л.С.Поляков» оказала ему помощь, переведя на его счет 750 тыс. р., после чего банковскую администрацию возглавил сын преуспевающего финансиста М.Л.Поляков.
Этот банк с основным капиталом к 1900 г. 2,5 млн р. был сравнительно скромным учреждением, замыкавшим список десяти российских акционерных ипотечных банков. Поляковым и Ко он также использовался для расширения влияния своей финансовой группы. Банкирскому дому был открыт текущий счет, с которого в течение только 1899 г. получено 3354 тыс. р., и особый корреспондентский. По имеющимся сведениям, на собрании акционеров в 1906 г. из 5301 общего количества акций банкирскому дому и семейству Поляковых принадлежало 4285104.
Деятельность банка была тесно связана с Московским лесопромышленным т-вом. К 1887 г. оно владело недвижимостью на сумму 1735 тыс. р., большая часть имений была куплена по бросовой цене на банковских торгах. Приобретенные земли вновь закладывались в банке, а полученные средства шли на расширение дела. В итоге, к 1902 г. фирма имела на балансе лесные дачи общей площадью 258 тыс. дес. с оценкой 7701 тыс. р. Большая их часть была заложена с кредитом 3288 тыс. р.
Пакеты акций
«На память любимым моим братьям, вместе со мною всю жизнь трудившимся, Якову и Лазарю», оговаривалось в его духовном завещании, железнодорожный магнат оставил только пакеты акций О-ва Курско-Харьковско-Азовской ж. д. по 25 тыс. р..
К началу XX в. Л.С.Поляков являлся одним из ведущих частных банкиров страны, одинаково успешно действующим как в области коммерческого, так и ипотечного кредита. Возглавляемый им Московский Земельный банк с основным капиталом 10,5 млн р. и резервным в сумме 6,6 млн стоял первым в списке учреждений акционерного ипотечного кредита страны. В 1912 г., отмечая 40-летие банка, правление подчеркивало, что именно Поляков «поднял его на высоту первого земельного банка в России».
Контроль над ним приносил немалые выгоды банкирскому дому, выступавшему в роли главного комиссионера по реализации закладных листов банка, выпущенных к 1900 г. на сумму 147 млн р. Банкир приобретал их по низкому курсу и с прибылью перепродавал на биржей Значительный доход приносило Полякову и положение главного акционера. Так, из представленных к собранию в феврале 1900 г. 13 161 акций фирма «Л.С.Поляков» владела пакетом в 6256 штук, 3053 значились лично за владельцем банкирского дома, 622 записаны за его женой Р.П.Поляковой и еще 200 за двумя сыновьями. Таким образом, клан представил 10 131 акцию, или более двух третей общего количества на собрании. Солидный дивиденд служил московскому банкиру дополнительным источником прибылей.
За счет земельного банка «подпитывались» другие финансовые компании группы Полякова. К 1900 г. ипотечный банк держал крупные суммы на текущих счетах в Международном Торговом (1450 тыс. р.) и Орловском (1055 тыс. р.) банках. Кроме того, из общей суммы 1766 тыс. р., которая находилась на корреспондентских счетах, 752 тыс. были помещены у «Л.С.Полякова» и еще 435 тыс. в банках его группы.
В земельном банке закладывалась и принадлежавшая семейству Поляковых недвижимость. К 1901 г. долг по залогу четырех домов Л.С.Полякова в Москве, оцененных в 2,1 млн р., достигал 900 тыс. р. при общей сумме кредитов по Москве в 2,9 млн р.
Чин тайного советника
За заслуги в предпринимательской сфере ему был пожалован чин тайного советника, дававший право на потомственное дворянство, — случай довольно редкий для лица «иудейского вероисповедания». Но, пожалуй, самым известным в деловых кругах был третий брат — Лазарь. В 1860-е гг. вместе с Самуилом он занимался железнодорожными подрядами, впоследствии обратив внимание на банковское дело — новую для России и перспективную сферу предпринимательства. Л.С.Поляков занялся дисконтом векселей и другими банкирскими операциями. В 1871 г. в составе группы московских дисконтеров он ходатайствовал перед министром финансов М.Х.Рейтерном об облегчении операций с ценными бумагами97. Год спустя «таганрогский почетный гражданин» записывается в 1-ю гильдию московского купечества, открывает в собственном доме на Тверском бульваре банкирское заведение под фирмой «Л.С.Поляков», занявшись покупкой и продажей ценных бумаг.
Предприимчивый делец входит в число учредителей Московского Земельного банка (1872 г.), с начала 1880-х гг. становится во главе его правления, взяв под свой контроль и другой ипотечный банк — Ярославско-Костромской, администрация которого по его инициативе была переведена из Ярославля в Москву. В 1884 г. Л.С.Поляков — один из организаторов коммерческого Петербургско-Московского банка с основным капиталом 5 млн р. и правлением в Петербурге. Затем он добился перевода в Москву созданного им Московско-Рязанского банка (с 1892 г. — Международный Торговый, основной капитал с 3 млн р. в 1885 г. увеличен до 10 млн к 1895 г.). Тогда же он скупил пакет акций Орловского Коммерческого банка, учрежденного в 1872 г. с капиталом 1,5 млн р., который к середине 90-х гг. вырос до 5 млн р.
Возвышению Лазаря Полякова способствовали и родственные связи. Одна из дочерей брата Самуила была замужем за петербургским банкиром Л.А. Варшавским, другая — за английским финансистом бароном Дж.Гиршем, третья — за французским дисконтером Ж.Сен- Полем. Благодаря матримониальным узам Поляковы считались «своими людьми» в компании ведущих европейских банкиров. Отметим попутно, что после смерти С.С.Полякова его братья не получили сколько-нибудь заметной доли наследства.
Высокое положение в обществе
С тех пор, как семья Поляковых заняла высокое положение в обществе, — говорил на похоронах Л.С.Полякова в 1914 г. московский раввин Я.Мазэ, — это имя стало сказочным в устах всего еврейского населения черты оседлости, и, благословляя детей перед венчанием, обездоленные братья наши употребляли форму: да сделает тебя Бог подобным Полякову.»
Старший из братьев, Самуил, начинал еще до отмены крепостного права мелким винным откупщиком, затем был управляющим винокуренным заводом в имении министра почт и телеграфа графа П.М.Толстого и содержал несколько почтовых станций. В 1865 г. он становится подрядчиком на строительстве Рязанско-Козловской ж. д., через год — на Козловско-Воронежской линии. С.С.Поляков прославился как один из крупнейших строителей железных дорог, при его непосредственном участии в России введено в эксплуатацию 9 новых линий протяженностью около 4 тыс. верст. Обогащению нувориша много способствовала русско-турецкая война 1877—1878 гг. За строительство нескольких железнодорожных линий в районе военных действий поставку подвижного состава, устройство паромной переправы на Дунае, поставку пароходов удачливый делец получил от казны 20,2 млн р.9. После смерти (1888 г.) он оставил наследникам громадное состояние на сумму 32 млн р., в том числе 30 млн ценными бумагами, прежде всего акциями его железнодорожных компаний.
Яков Поляков был правой рукой старшего брата в железнодорожном бизнесе. В 1879 г., поздравляя того с окончанием расчетов с казной по военным поставкам, он просил не забывать о его услугах: «Надеюсь, что ты, дорогой брат, найдешь справедливым уделить мне 25% из настоящего дела, которое я своим потом и кровью добыл. Смело скажу, что без меня никому не достались бы даже остальные 75%». Я.С.Поляков стал играть заметную роль в банковском мире. Он являлся одним из руководителей основанного в 1887 г. Петербургско-Азовского коммерческого банка, будучи одновременно директором правления учрежденного в 1872 г. совместно с Самуилом Донского Земельного банка.
Справка о задолженности
Однако последнее его утверждение опровергается одним документом, сохранившимся в фонде Московской конторы Госбанка. В 1894 г. по заданию конторы правление подготовило справку о задолженности членов общества, кредитами которого пользовались 377 человек на сумму около 8,8 млн р. Из них 360 получили 5,3 млн, в том числе 17 ведущих клиентов — 3,5 млн р., или почти 40% всех ссуд. Среди них упоминались Компания Богородско-Глуховской мануфактуры (380 тыс. р.), Т-во Даниловской камвольной прядильни (430 тыс. р.), торговый дом «А.Г.Хлудова сыновья» (200 тыс. р.), Т-во мануфактур Н.Н.Коншина (143 тыс. р.), чаеторговая фирма «В.Перлов с сыновьями» (134 тыс. р.) и др.
Из приведенных данных следует, что политика общества была направлена на снабжение капиталами в первую очередь крупных фирм. Главными его должниками являлись два известных предпринимателя — московский железнодорожный «король» С.И.Мамонтов и промышленник и банкир Юга России А.К.Алчевский. С обоими кредитные отношения завязались еще в 1870-е гг., а в конце столетия объем субсидий достиг невиданного размера. К 1897 г. под акции мамонтовского О-ва Московско-Ярославской ж. д. было выдано 3433 тыс. р. при стоимости залога по номиналу всего 678 тыс. р. Акций Харьковского Земельного банка, находившегося под контролем Алчевского, приняли на 869 тыс. р., а выдали под них 1325 тыс. р. Если учесть, что остаток ссуд составлял 10,8 млн р., то, следовательно, кредиты под бумаги двух предприятий занимали немногим менее половины всего ссудного портфеля.
В отличие от «старых» банков и Купеческого общества взаимного кредита, находившихся под влиянием местных торгово-промышленных фирм, стремительно выдвинувшийся на второе место в Москве Международный Торговый банк не имел прочных позиций в среде московских предпринимателей. Он входил в группу, созданную банкиром и профессиональным грюндером (учредителем) Л.С.Поляковым.
Три брата Поляковых — Самуил, Яков и Лазарь Соломоновичи, выходцы из небогатой семьи еврея-кустаря Могилевской губернии, сделали головокружительную карьеру, поднявшись на самую верхнюю ступень российской деловой элиты.
Период подъема
Для характеристики развития московских банков в период подъема весьма интересна история реорганизации Московского Купеческого общества взаимного кредита. В 1892 г. были полностью обновлены руководящие органы общества, поскольку старое правление никак не могло в условиях низкой экономической конъюнктуры избавиться от груза излишних пассивов, которые оно не имело возможности сколько-нибудь выгодно разместить.
Новым председателем правления стал известный московский банкир А.С.Вишняков. В состав совета под председательством главы Северного страхового общества С.А.Протопопова вошли Д.И.Морозов — его правая рука в страховой компании, член совета Учетного банка С.И.Щукин, В.Д.Карнеев и другие крупные московские капиталисты. С приходом Вишнякова управление делами взаимного кредита перешло в руки представителей нового поколения московской буржуазии, достаточно подготовленного для ведения самых сложных финансовых операций.
А.С.Вишняков принадлежал к известной в Москве купеческой фамилии, занимавшейся с конца XVIII в. торговлей золотокружевным товаром. Его отец, С.П.Вишняков, возглавлял семейное дело в течение 30 лет, вплоть до своей смерти в 1884 г. Главной сферой его интересов было банкирское дело. Оставшееся после смерти С.П.Вишнякова состояние на сумму 1,1 млн р. (из них 600 тыс. р. долга за разными лицами по учету векселей) было разделено между тремя сыновьями.
Наиболее известным среди них стал старший, будущий лидер крупнейшего в России купеческого общества взаимного кредита90. Свою деятельность на новом посту он начал с того, что сумел добиться разрешения удлинить сроки ссуд под ценные бумаги до 9 месяцев, а по учету векселей — до года, сделав, таким образом, очередной шаг на пути превращения учреждения взаимного кредита в коммерческий банк.
В поданной Витте «пояснительной записке» Вишняков признал чрезвычайно быстрое развитие онкольных счетов, но возражал против предложенного авторами письма ограничения этих операций максимальной цифрой, так как «иначе клиенты уйдут в другие банки». Он отверг также обвинения в потворстве биржевой спекуляции, ссылаясь на то обстоятельство, что «по уставу общество лишено права покупки и продажи процентных бумаг за свой счет», а основную массу специальных счетов составляют мелкие по размерам.
Ссудные операции под товары
Учрежденное в 1872 г. по инициативе В.А.Кокорева общество, пользуясь поддержкой кокоревского же Волжско-Камского банка, занималось наряду со страхованием также ссудными операциями под товары. Когда стала очевидной убыточность товарных операций, общество было реорганизовано: основной капитал с 3 млн р. уменьшен до 1,2 млн, товарные счета свернуты, склады проданы, а правление переведено из Петербурга в Москву. Контроль за делами компании перешел к группе московских дельцов в лице избранных в 1880 г. С.А.Протопопова.
С этого времени в финансовом отношении страховая компания начала ориентироваться на Московский Торговый банк, куда перевела свои свободные денежные средства из Волжско-Камского. Торговый банк стал и главным корреспондентом: в 1896 г. на текущем счету общества находилось 445 тыс. р., тогда как у других трех корреспондентов — 350 тыс. р.
Но впоследствии позиции банка Найденовых в качестве основного партнера страховой компании были подорваны. С приходом в 1900 г. на пост директора-распорядителя М.В.Живаго наметилось сближение с Русским для внешней торговли банком, куда стали переводиться свободные средства. Кроме того, через московский филиал этого банка осуществлялись различные финансовые комбинации наподобие участия страхового общества в подписке на 5-процентный Государственный заем 1906 г. в размере 500 тыс. р.
Все промышленные предприятия группы Найденовых финансировались за счет их Торгового банка. Под залог паев-акций тот кредитовал также довольно широкий круг фирм, о необходимости субсидирования которых по примеру других банков осенью 1899 г. он ходатайствовал перед Биржевым комитетом. В представленном им списке фирм, бумаги которых не котировались на бирже, но принимались банком в залог по ссудам, значится 21 предприятие, причем непосредственно Найденовыми контролировалось только одно из них, три принадлежали Вогау, а остальные представляли собой крупнейшие московские текстильные, химические, сахарные и торговые фирмы.
Письмо о продолжении ссуд
В конце 1899 г. правление банка направило в Московский биржевой комитет письмо о продолжении ссуд под не котирующиеся на бирже паи, аналогичное письму Купеческого банка. Из перечисленного в нем 21 предприятия восемь входили в группу Вогау и три хлопчатобумажные компании контролировались Кнопами. Остальные названные в послании правления банка фирмы представляли собой текстильные, сахарные, цементные и машиностроительные компании.
Предпринимательская группа Найденовых — лидеров Торгового банка — в 1890-е гг. пополнилась двумя фирмами — Т-вом мануфактур Разоренова и Кормилицына и Средне-Азиатским торгово-промышленным т-вом. Об истории создания и ликвидации последнего сведений обнаружить не удалось. Известно лишь, что в его правление входил зять Н.А.Найденова и его доверенное лицо в деловой сфере Н.А.Варенцов, а в начале 1900-х гг. фирма перестает упоминаться в торгово- промышленных справочниках.
Относительно участия Найденовых в хлопчатобумажной фирме Разоренова и Кормилицына инспекция Госбанка отмечала, что оно берет начало в первой половине 1890-х гг., когда «дела товарищества шли слабо, и в него вошли участниками члены правления и совета Московского Торгового банка».
В итоге группа Найденовых к началу XX в. включала предприятия хлопчатобумажной и суконной промышленности, а также специальные торговые Компании. Все они были связаны личной унией с Торговым банком через братьев Н.А. и В.А. Найденовых, а также через директора банка С.М.Долгова и члена совета И.И.Казакова. Дополнительно в правления Московского т-ва и фирмы Разоренова и Кормилицына был введен Н.А.Варенцов.
Еще один совладелец торгового дома Найденовых — А. А. Найденов — являлся директором правлений Северного страхового о-ва и Т-ва Егорьевской мануфактуры А. и Г.Хлудовых. В правлении последнего он участвовал благодаря тому обстоятельству, что был женат на дочери владельца предприятия Г.И.Хлудова, после смерти которого в 1885 г. вместе с другим зятем, Д. Р.Востряковым, был включен в директорат фирмы. Оба они перед этим вошли и в правление Северного страхового общества.
Пестрый состав
В директоратах предприятий, контролируемых этой фирмой, участвовали также и другие члены совета — С.И.Щукин, представители торгового дома «Шпис, Стукен и Ко» и фирмы Катуар. К этому времени предпринимательская группа Вогау включала 19 компаний, полностью подчиненных фирме, и четыре предприятия, где Вогау делили контроль с другими группами. Среди подчиненных Вогау были четыре текстильные фабрики, три сахарных завода, три по производству крепких напитков, два строительных, три металлургических и металлообрабатывающих завода, компания по производству соды, чаеторговая фирма и страховое общество. Такой пестрый состав нуждался в широком финансировании, осуществляемом Вогау самостоятельно и за счет «дружественных» банков.
Кроме Московского Учетного Вогау были связаны с Русским для внешней торговли банком, выступив в качестве одного из его учредителей. Хорошие отношения с ним сохранились и в конце XIX в., когда в правлении банка заседал доверенный фирмы В.Ф.Гувале. Некоторая общность интересов существовала у фирмы и с Петербургским Международным банком. В конце 90-х гг. бывший член совета Учетного банка А.И.Ценкер, ликвидировав свою банкирскую контору, стал директором только что открытого Московского отделения Международного банка. Вогау и Учетный банк участвовали в эмиссионных синдикатах, возглавляемых их петербургским партнером. В 1896 г. фирма приняла участие в руководимом Международным банком синдикате по реализации акций О-ва электрического освещения 1886 г. Из выделенного на долю Москвы пакета в 500 тыс. р. Вогау оставили у себя две трети акций, а остальные передали Учетному банкуй. Последний участвовал также в банковском объединении, организованном в 1898 г. под эгидой Немецкого банка и при участии Международного синдиката «для учреждения и устройства электрических предприятий».
Эмиссионная деятельность банка, впрочем, не получила заметного развития. К 1900 г. в банковском портфеле не осталось акций, связанных с операциями синдикатов. Учетный банк использовался Вогау главным образом для финансирования торговых и промышленных предприятий фирмы.
Участие в учреждении нового предприятия
В его портфеле собственных бумаг к концу 1890-х гг. значились паи тех же двух текстильных фирм, о которых шла речь выше. Лишь однажды он принял участие в учреждении нового предприятия — Московского о-ва вагоностроительного завода, но акций у себя не оставил, продав их позднее на бирже.
В эмиссии же привычных и вполне безопасных ценностей он охотно участвовал в составе синдикатов петербургских банков. Так, в 1897 г. вместе с Петербургским Международным банком им была проведена реализация облигационного займа Москвы на сумму 9,5 млн р. На предложение же Петербургского Частного банка провести эмиссию акций учреждаемого Первого Бейбатского нефтяного о-ва дан был уклончивый ответ со ссылкой на необходимость проверить сведения о нефтяных промыслах.
О составе близкой банку промышленной клиентуры дает представление письмо правления в Московский биржевой комитет относительно продления кредитов под залог промышленных бумаг, не котирующихся на бирже. После краха осенью 1899 г. С.И.Мамонтова Министерство финансов, снисходительно относившееся ранее к операциям банков с акциями промышленных предприятий, попыталось ввести ограничительные меры и, в частности, обратило внимание банков на официальный запрет относительно приема в залог паев и акций, не включенных в биржевые бюллетени. В ноябре 1899 г. в письмах, адресованных в Кредитную канцелярию, лидеры московских банков настаивали на сохранении привычной операции.
Правление и совет Купеческого банка ходатайствовали о продолжении финансирования в этой форме 30 фирм. Восемь из них были связаны с банком участием совладельцев в его совете. Примечательно, что пять таких компаний входили в предпринимательскую группу Кнопов.
В 90-е гг. Кнопы активизировались и в Учетном банке. В его совет вошел совладелец торгового дома А.Л.Кноп, а также Г.Л.Штекер, К.Т.Солдатенков, В.В.Столяров, занимавшие посты директоров правлений в ряде кноповских компаний. Однако позиции фирмы Вогау в банке пока оставались незыблемыми. К началу XX в. товарищем председателя совета состоял член торгового дома «Вогау и Ко» К.К.Банза.
Финансирование ведущих текстильных фирм
Купеческий банк продолжал финансирование ведущих текстильных фирм под залог из паев-акций, причем после вхождения представителя Кнопов в совет такие ссуды были представлены двум связанным с фирмой предприятиям — товариществам мануфактур Н.Н.Коншина и Малютиных — по 300 и 600 тыс. р.
Новым словом в банковской практике стало участие в реализации облигационных займов — разновидности долгосрочных ссуд, к которым московские фирмы стали охотно прибегать в период повышенной экономической конъюнктуры. Облигация в отличие от акции гарантировала держателю постоянный доход, но не давала права собственности на предприятие. Как установил Л.Е.Шепелев, у петербургских банков на облигационном счету зачастую консолидировались все расчеты с предприятием, и, таким образом, этот счет становился централизованной формой пользования промышленным кредитом.
В 1896 г. Купеческий банк провел реализацию займа Т-ва Прохоровской Трехгорной мануфактуры на сумму 1,5 млн р.
Через год кноповское Т-во Н.Н.Коншина в дополнение к ссуде под паи получило 3 млн р. за переданный банку для реализации облигационный заем.
Одно из предприятий Вогау — О-во для производства соды в России «Любимов, Сольвэ и К°» — банк субсидировал, приобретя его облигации на 800 тыс. р. из общей суммы выпуска 1,5 млн р. Отметим также сделки с Т-вом фарфоро-фаянсового производства М.С.Кузнецова, у которого банк купил весь выпуск на сумму 1,8 млн р. по цене 93 за 100, разместив их на бирже по курсу 94 за 100. Фирма «Шпис, Стукен и К°» получила ссуду под залог облигаций своего О-ва Мы- шегских горных заводов.
Посредничество банка позволяло фирме получить на руки большую часть суммы выпуска облигаций, не дожидаясь их размещения на рынке, а банку было выгодно купить пакет с тем, чтобы поместить его на бирже по более высокому курсу. Активность Купеческого банка в сделках с облигациями отмечали и чиновники Госбанка, обратившие внимание на «стремление его в последнее время к развитию операций с процентными бумагами в прямой ущерб учетной операции».
Вместе с тем, финансируя промышленность по разным счетам, банк практически не участвовал в эмиссионно-учредительских операциях, которыми увлекались в период подъема петербургские финансисты.
Вырученные капиталы
Вырученные от импортных и банкирских операций капиталы Кноп вкладывал в строительство собственных фабрик, перекупая также предприятия у разорившихся промышленников. После смерти Л. Г. Кнопа в 1894 г. фирму возглавили его сыновья Андрей и Федор. К началу XX в. фирма контролировала обширную группу предприятий. Под полным или частичным контролем фирмы находилось 12 акционерных компаний, в том числе девять хлопчатобумажных предприятий в Центральном районе и Прибалтике и три вспомогательные фирмы — по ввозу хлопка из Египта, каменноугольные копи и страховое общество.
В 1894 г. совладелец фирмы Кнопов И.К.Прове вошел в совет Купеческого банка. Косвенным образом интересы Кнопа в совете представляли также товарищи председателя И.А.Баранов и П.П.Воронин, в предприятиях которых участвовали совладельцы фирмы. Отметим также, что Прове вошел и в совет Русско-Китайского банка, организованного Министерством финансов в 1896 г.
К началу XX в. в совет Купеческого банка входили главным образом основатели банка и их наследники: П. М.Третьяков, Н.П.Алексеев, С.И.Лямин, В.И.Якунчиков, В.Г.Сапожников, а также суконные фабриканты А.И.Шамшин и В.Я.Торнтон, торговец текстилем В.Д.Попов, владелец чаеторговой фирмы А.Е.Владимиров и др.
В 1890-е гг. банк постепенно начал выходить за пределы Москвы. Активно действовало отделение в Петербурге, которое во второй половине 90-х годов переключилось с операций по эмиссии государственных и железнодорожных займов на финансирование промышленности. В числе его клиентов на 1897 г. значились О-во Путиловских заводов, О-во Брянского рельсопрокатного завода, текстильные фабриканты Вороновы и др.Внимание руководителей банка привлек и бурно развивавшийся район Юга России. Открытая в 1898 г. контора в Киеве установила тесные кредитные отношения с ведущими сахарозаводчиками, финансируя фирмы Харитоненко (4 млн р.), Бродских (1 млн р.), Бобринских (200 тыс. р.) и др.72
Но главной сферой приложения банковских капиталов оставалась Москва.
Процесс выделения лидеров
Дальнейшее развитие в годы подъема получил наметившийся ранее процесс выделения из числа фирм, принимавших участие в банках, лидеров, которые взяли бразды банковского правления в свои руки. В Учетном и Торговом укрепились позиции прежних лидеров — Вогау и Найденовых, в Купеческом условия стали диктовать хлопчатобумажные короли» Кнопы.
Участие Кнопов в Купеческом банке, руководящее ядро которого составляли фабриканты и торговцы мануфактурой, объясняется той заметной ролью, какую играла эта фирма в российской текстильной промышленности. Основатель ее Л.Г.Кноп, «бременский уроженец», приехал в Россию в начале 1840-х гг., несколько лет до этого проработав в английской фирме Де Джерси (De Jersey), специализировавшейся на экспорте в Россию бумажной пряжи и ткацких станков. Используя связи с этой фирмой и имея в ней значительное влияние после финансового краха Де Джерси в 1847 г., а также наладив контакт с другой английской компанией по производству текстильного оборудования — «Братья Платт», Кноп стал фактически главным посредником между московскими мануфактуристами и английскими поставщиками полуфабрикатов и машин.
В 1852 г. Кноп принял российское подданство и был зачислен в московское 1-й гильдии купечество, основав собственную фирму — торговый дом «Л.Кноп». Архив фирмы не сохранился, но, по имеющимся данным, только за 1861 г. торговый дом ввез в Россию через Петербургский порт товаров на 8,7 млн р. и по сумме товарооборота занял первое место среди российских внешнеторговых компаний. Кнопы обеспечивали своих клиентов хлопком через открытые отделения в Нью-Йорке (1858) и Бомбее (1864). Станками «от Кнопа» были оборудованы десятки текстильных фабрик, торговый дом снабжал также промышленников кредитами, сначала от имени своих английских партнеров, а затем самостоятельно, открыв банкирскую контору в Москве. В 1877 г. по случаю 25-летия торгового дома Л.Г.Кноп за заслуги перед российской промышленностью был пожалован в «баронское Российской империи достоинство».
Структура основных активов
Вместе с тем обращает на себя внимание тот факт, что по структуре основных активов они занимали промежуточное положение между банками провинции и Петербурга.
У последних ведущее место в активах заняли операции с ценными бумагами. В сделки с ценными бумагами петербургские банки вкладывали около двух третей активов, тогда как московские — примерно половину (47%), а провинциальные — лишь одну треть.
Тем не менее интерес московских банков к биржевым ценностям в годы подъема вполне определился и приобрел устойчивый характер. Существующая в литературе оценка деятельности банков Москвы в 90-е гг., согласно которой они «значительно увеличили вексельные кредиты и в меньшей степени операции с ценными бумагами», нуждается в корректировке. Дело в том, что И.Ф.Гиндин использовал данные балансовой статистики, которая, как мы уже отмечали, занижает объем операций по сравнению с данными оборотов за год.
Для сравнения приведем данные балансов об операциях российских банков на 1 января 1900 г. Наиболее существенное расхождение обнаруживается по статье «покупка бумаг». Если, по данным оборотов, банки Петербурга и Москвы затрачивали на это соответственно 39 и 12,4% основных активов, то по балансам — лишь 14,5 и 7,8%.
О соотношении сил внутри московской группы банков в 1899 г. дает представление таблица 3 (см. Приложение). Как следует из ее данных, ведущим банком группы оставался Купеческий, объем операций которого достигал почти половины от общего итога всех четырех банков. На второе место выдвинулся Московский Международный Торговый банк. Хотя его ресурсы уступали всем остальным, по масштабу активных операций он далеко опередил Учетный и Торговый банки. Оба последних имели сходную с Купеческим структуру активов, в которых сделки с ценными бумагами преобладали над традиционным вексельно-подтоварным кредитом. У Международного Торгового банка, имевшего в отличие от трех названных обширную сеть отделений в провинции, на первом месте находились вексельно-подтоварные ссуды, с которыми работали филиалы.
Облигационный займ
Т-во Купавинской фабрики при этом было уже тесно связано с Московским Торговым банком. Причиной затруднений фирмы стала покупка в 1892 г. активов торгового дома «К.Бакланова сыновья» — крупной фирмы по торговле шерстью. Расходы по покупке хозяева фабрики пытались компенсировать облигационным займом, но он не был выпущен в срок. Ввиду крупной задолженности Купавинской фабрики Торговому банку Министерство финансов приняло решение поддержать предприятие, предоставив, «не выжидая выпуска облигаций», ссуду из Госбанка в размере 900 тыс. р. Товариществом был произведен дополнительный выпуск паев, которые перешли к частным банкам в погашение кредиторской претензии, а выпущенные позднее облигации перешли в залог к Госбанку. С этого времени Торговый банк контролировал фирму Бабкиных, введя в правление своего представителя — директора банка С.М.Долгова. Позднее, в 1899 г., банк покрыл остаток долга компании Госбанку в размере 315 тыс. р., получив из залога облигации.
Т-во Переславльской мануфактуры было образовано в 1892 г. из единоличной фирмы Борисовских, предложивших банкам-кредиторам паи в рассрочку долга. Поскольку надежды на скорое погашение долгов не было, банки согласились на комбинацию, причем контроль над предприятием целиком остался в руках Борисовских, а банки ограничились ролью наблюдателей.
В годы виттевской индустриализации
Промышленный подъем конца XIX в. был отмечен решительным поворотом крупнейших петербургских банков к финансированию промышленности, на основе которого наметился процесс сращивания двух видов капитала в России. Та же тенденция была свойственна и московским банкам, у которых довольно тесные связи с промышленностью зародились еще в предшествующий период. В годы подъема на основе широкого финансирования промышленности сложились банковско-промышленные группы, явившиеся организационным выражением сращивания банковского и промышленного капитала. В отличие от Петербурга, во главе многих московских групп стояли промышленные фирмы, втягивавшие банки в орбиту своего влияния и использовавшие их ресурсы для упрочения собственных позиций на промышленном рынке.
Ссуды под процентные бумаги
Тогда же ссуды под процентные бумаги, в отличие от вексельных кредитов, разрешено было выдавать не только членам общества, но также банкирским конторам и частным лицам, «представляющим бумаги в большом числе и заслуживающим полного доверия».
В 1872 г. была предпринята попытка еще более сблизить организацию общества с акционерным банком. Однако на ходатайство совета о разрешении передавать членские билеты посторонним лицам с предоставлением им кредита Министерство финансов ответило отказом. Незавершенная конвергенция ослабляла позиции взаимного кредита в конкурентной борьбе. Особенно тягостным оказался запрет на приобретение ценных бумаг за свой счет, что лишало общество возможности маневрировать ресурсами, перебросив их по примеру акционерных банков в государственные фонды. «Устав, — докладывало правление собранию уполномоченных в 1878 г., — возбраняет нам приобретение каких-либо процентных бумаг за счет общества, почему мы и не смогли, как делали прочие частные банки, воспользоваться этим способом помещения наших свободных капиталов».
По всей вероятности, желанием не отстать от более удачливых конкурентов и объясняется участие общества в синдикате по финансированию Путилова. Эта акция носила довольно случайный характер. Закономерностью же было то, что общество, как и другие московские банки, служило источником финансирования для его заправил. По материалам правления и совета прослеживается регулярно возобновляемое соглашение общества с лидерами Московско-Курской ж. д., в числе которых были и оба руководителя общества взаимного кредита — председатель правления Ф.В.Чижов и глава совета Т.С.Морозов. Вплоть до 1878 г., когда Чижов умер, а Морозов оставил свой пост, железная дорога переводила обществу свои свободные капиталы. Полученный ею взамен кредит составил около 1,5 млн р.
В обоих случаях оказавшиеся в критическом положении хозяева фабрик реорганизовали бывшие единоличные предприятия в паевые товарищества и предложили банкам принять паи в счет кредиторской претензии.
Год на сооружение нового завода
В письме одному из руководителей Купеческого общества И.С.Аксакову Путилов ссылался на «не зависящий от меня переход с производства железных рельсов на производство стальных, что заняло год на сооружение нового завода и привело к громадной жертве капитала». Петербургский заводчик заверял в готовности «перезаложить или даже продать акции, лишь бы возвратить Вам капитал». Однако покупателей на них не находилось, и банки в 1875—1876 гг. раз за разом продлевали сроки ссуд, чтобы не потерять окончательно иммобилизованные средства.
У Путилова одно время существовал проект относительно продажи акций синдикату французских финансистов, но он так и не был реализован. В конце концов Госбанк в начале 1877 г. приобрел у «московского синдиката» все заложенные акции со скидкой 12,5% и тем самым принял на себя бремя дальнейшего финансирования О-ва Путиловских заводов. Вместо вожделенной комиссии синдикат потерял на этом деле около 300 тыс. р., а один из участников договора — О-во коммерческого кредита — не выдержал потрясений и вскоре «лопнул». История с путиловскими акциями показала всю опасность для банков краткосрочного кредита помещения своих пассивов в долговременном промышленном финансировании, став хорошей прививкой от увлечения индустриальным грюндерством. Неудача надолго отбила охоту у банковских олигархов Москвы к финансированию за свой счет новых, неокрепших предприятий.
Проверенные же клиенты не испытывали никаких затруднений с банковским финансированием. Характерна в этом смысле эволюция одного из участников «путиловского синдиката» — Московского Купеческого общества взаимного кредита: «При пяти банках, существующих теперь в Москве, — подчеркивало правление в 1871 г., — назначение нашего общества — споспешествовать преимущественно средней и мелкой торговле»6. Однако в действительности общество с самого начала ориентировалось на потребности крупных капиталистов. Уже при открытии действий в 1869 г. совет постановил не ограничивать максимум ссуд по учету векселей суммой 50 тыс. р., как это было оговорено в уставе, а повысить лимит до 200 тыс. р., что более соответствовало масштабам деятельности ведущих московских фирм.
Рельсовое производство
У московских предпринимателей Путилов пользовался репутацией первого русского, предпринявшего в крупных масштабах производство рельсов нового типа, железных со стальной головкой, по методу, предложенному им же. К 1875 г. на заводе Путилова было изготовлено около половины всего «внутреннего рельсового производства России».
В апреле 1873 г. три московских кредитных учреждения — Купеческое общество взаимного кредита, Торговый банк и Общество коммерческого кредита — приняли предложение Н.И.Путилова о займе в размере 1,4 млн р. под 32 тыс. акций О-ва Путиловских заводов номинальной стоимостью 4 млн р. при акционерном капитале 5 млн р., причем акции компании, находившейся в стадии организации, не предназначались для эмиссии на бирже, а поступили в собственный их портфель. Купеческое общество и банк Найденовых выделили в ссуду по 465 тыс. р. сроком на 2 года, а довольно слабая компания коммерческого кредита — даже 470 тыс. При этом помимо ссудного процента участники объединения выторговали право на 250 тыс. р. комиссии.
Казалось, «московский синдикат», как его стали называть, надежно застраховался от неожиданностей: в совет и правление Путиловского общества введены его представители, произведен подробный осмотр заводов в Петербурге за Нарвской заставой, оцененных экспертами в 1,5 млн р. Но затем наступило разочарование. Заводы еще не были пущены на полный ход, и общество несло сплошные убытки. К тому же по требованию казны — основного потребителя продукции — пришлось перейти с производства железных рельсов на стальные, что потребовало строительства нового завода, обошедшегося фирме в 300 тыс. р.
Вместо платежей по срочным обязательствам кредиторам предлагались новые векселя с заверением, что предприятие работает, «обещает дать дивиденд». В расчете на рост биржевого курса акций компании участники синдиката в 1874 г. выдали Путилову еще 400 тыс. р. Когда же наступил час платежа в июне следующего года, тот заявил, что не может выплатить капитальный долг, и запросил отсрочки.
Льготный кредит под залог
Касса банка была постоянно открыта и для многочисленных промышленных предприятий фирмы, которым открывался льготный кредит под залог из паев-акций. Среди них значились О-во Белорецких железоделательных заводов Пашкова, Т-во Рижского цементного завода и маслобойни К.Х.Шмидта, Компания Троицко-Кондровских писчебумажных фабрик В.Говарда. В меньшем объеме пользовались такого рода кредитами другие члены совета банка — Кнопы, Боткины, фирмы Стукена и Ценкера. Из предприятий, не связанных с ним непосредственным участием, банк финансировал в крупных рамерах известного железнодорожного «короля» С.И.Мамонтова, возглавившего дело после смерти отца. Кредитные отношения Учетного банка с ним прослеживаются с 1880 г., когда Мамонтов заложил в банке акции О-ва Донецкой ж. д. на 1,2 млн р. номинальной стоимости и получил в ссуду 600 тыс. р.
Главенствовавший в Торговом банке Н.А.Найденов определил для него поле деятельности, смежное с интересами суконной фирмы Найденовых. В Одессе был основан филиал банка, скупавший шерсть с последующей доставкой ее в Москву. В 1874 г. Найденовы основали Московское торгово-промышленное т-во, целью которого являлись «покупка и доставка хлопка из Средней Азии на фабрики Московского района». К участию в новом предприятии были привлечены некоторые учредители Торгового банка — Якунчиковы, Третьяковы, Рябушинские. Банк стал обслуживать хлопкоторговую фирму, открыв в Оренбурге отделение «для выдачи ссуд под хлопок и принятие его на комиссию»7. С помощью банка Найденовы стали закупать также хлопок американского производства на всемирной хлопковой бирже в Ливерпуле. В архивном фонде одной из хлопчатобумажных московских фирм сохранилось дело, содержащее телеграммы представителя банка в Ливерпуле о ценах на хлопок.
Найденовы использовали также банк для финансовых комбинаций в других отраслях промышленности, но получили здесь серьезный урок. В 1873—1877 гг. Торговый банк входил в синдикат по финансированию петербургского заводчика Н.И.Путилова, основателя О-ва Путиловских заводов.
Определение банковской политики
Первую скрипку среди них играла фирма «Вогау и К». В союзе с другими входившими в совет предпринимателями она определяла банковскую политику. Имея собственную банкирскую контору в Москве, фирма приходила на помощь банку в моменты переполнения его кассы наличностью. Так, в 1878 г., испытывая те же, что и Купеческий банк, трудности с размещением пассивов, совет Учетного банка заключил соглашение с фирмой «Вогау» о предоставлении в ее распоряжение до 400 тыс. р. из пониженной процентной ставки. Подобным образом «лишние» пассивы на сумму до 200 тыс. р. принял у банка торговый дом «Ценкер и К°». Совет распорядился также сделать предложение «известным первоклассным торговым домам, как гг.Гинцбург в Петербурге и другим, о принятии от Московского Учетного банка денег на текущий счет, не требуя от них обеспечения за взятые суммы».
Среди материалов совета банка сохранились и другие свидетельства теснейшего союза банка и его заправил. В том же 1878 году по примеру Купеческого банка совет решил подписаться на облигации 2-го Восточного займа в целом на сумму 5 млн р., причем за счет самого банка — до 3 млн р., а остальное — за счет фирмы «Вогау» (500 тыс. р.), подчиненного ей страхового общества «Якорь» (400 тыс. р.) и прочих членов совета (1,1 млн р.). В 1880 г. банк подписался на облигации VI консолидированного займа российских железных дорог на общую сумму 1 млн р., но в действительности облигации перешли не в его портфель, а в руки членов совета, составивших синдикат по покупке у банка свидетельств займа, выпущенных в Германии. С этой целью в Берлин был командирован управляющий банком Э.Г.Шиллер, которому было поручено «распорядиться этой операцией по своему усмотрению на условиях, какие он найдет выгодными для участников синдиката».
Таким образом, банк использовался в качестве внешнего прикрытия для участвующих в синдикате фирм, не желавших, очевидно, афишировать свое участие в эмиссии займов. Торговый дом «Вогау», заметим, являлся и главным корреспондентом банка. Через его Лондонское отделение проходили все внешнеторговые сделки и счета московского кредитного учреждения.
Расширение круга клиентов
Впоследствии круг клиентов по данной операции непрерывно расширялся. К началу 1890-х гг. под залог бумаг своих фирм кредитовались Кнопы, Найденовы, Барановы, Сапожниковы, фирма Стукен, владельцы паев Т-ва мануфактур Разоренова и Кормилицына, Миндовского и Бакакина, Т-ва шелковой мануфактуры. Однажды открытый кредит обычно регулярно продлевался и приобретал характер долгосрочного, будучи относительно небольшим по абсолютным размерам — до 300 тыс. р. О значении данного вида кредитов для московских промышленников речь пойдет ниже, отметим пока, что приведенные сведения дают основания говорить об узкой группе клиентов, пользовавшихся банковским кредитом на льготных условиях.
Для Московского Учетного банка его хозяева избрали область финансирования внешнеторговых операций, в развитии которых были непосредственно заинтересованы. Его задачей при открытии действий объявлялось установление прямых, минуя Петербург, «торговых сношений Москвы с Европой». Администрация банка в 1872 г. так сформулировала свою задачу: «Ввиду значительного увеличения в Москве новых банковских учреждений мы старались усилить наши сношения с заграничными банками, приобрести их доверие и тем усвоить для себя особую. сферу деятельности. Развивая посредством этих сношений курсовые и комиссионные операции, мы желали насколько возможно предотвратить для Учетного банка те последствия, которые могут возникнуть от конкуренции многих банков, действующих в одном районе и в одном и том же направлении».
В течение 1872 г. банк учел векселей на 22,2 млн р., выдал ссуд под ценные бумаги и приобрел их в свой портфель на 27,5 млн р., а на покупку иностранных переводов и векселей (тратт) инвестировал 37,8 млн р. Неполно сохранившиеся отчеты банка все же позволяют сделать вывод о том, что приоритет операций с иностранными банкирами в деятельности Учетного банка сохраняется вплоть до начала XX в. Эти сделки не приносили больших барышей. Так, в 1872 г. по учету векселей было получено 1,1 млн р. прибыли, а от курсовых операций — всего 106 тыс. р. Заинтересованность банка в подобных операциях объясняется, очевидно, тем, что они «обслуживали потребности» его хозяев.
Постоянно осведомленный банк
Для банка становится необходимым быть постоянно осведомленным, так сказать, из первых рук о государственных финансовых операциях». Непосредственным толчком к организации петербургского отделения стало участие банка в 1892 г. в эмиссиях облигаций Рязанско-Уральской и Курско-Киевской железных дорог, когда он впервые в равной доле сотрудничал в синдикате с петербургскими банками. К 1893 г. в бумаги железных дорог банк инвестировал около 20 млн р.
Об отношениях с торгово-промышленной клиентурой в этот период материалы банка содержат весьма скудную информацию. Основным каналом предоставления кредитов являлась вексельная операция, однако протоколы Учетного комитета, ведавшего приемом векселей, в архивном фонде Купеческого, равно как и других банков Москвы, не сохранились. Не обнаружено соответствующих документов и в делопроизводстве ведущих московских промышленных фирм. Лишь в фонде одного из предприятий Морозовых — Компании Богородско-Глуховской мануфактуры — отложилось единственное в своем роде дело под названием «Выписка учетов в Купеческом банке», в котором приведена погодовая роспись вексельных кредитов за 1867—1890 гг.49. Проведенный подсчет показал, что фирма ежегодно представляла в банк векселей на 1—1,8 млн р. Без сомнения, в не меньшем объеме финансировались банком и другие крупнейшие промышленные фирмы.
С начала 1870-х гг. банк начал практиковать выдачу ссуд под залог ценных бумаг промышленных компаний. Поскольку по форме они, в отличие от вексельных кредитов, носили необеспеченный (бланковый) характер, на открытие ссуд под акции (паи) промышленных фирм требовалось особое разрешение правления и совета, в протоколах которых зафиксированы все случаи бланкового финансирования. Клиентами по этой операции выступали ведущие текстильные фирмы Московского района, многие из которых, будучи представлены в совете, являлись фактическими руководителями банка.
Первыми заложили паи своих предприятий суконный фабрикант С.И.Четвериков и сам председатель совета банка И.А.Лямин, представившие паи Т-ва Городищенской суконной фабрики и Т-ва Покровской мануфактуры.
Объем операций банка
Такая политика продолжалась до начала промышленного подъема 1890-х гг. Еще в 1891 г. правление сетовало, что ему «крайне трудно помещать принятые вклады без ущерба для банка»
В результате объем операций банка почти не возрастал. Директор правления А.Е.Пашкевич, составивший в 1897 г. записку о перспективах ведущего банка Москвы, точно подметил, что к середине последнего десятилетия XIX в. банк все еще находился на уровне начала 1870-х гг. Причина была одна — банк следовал в фарватере развития промышленности Москвы, а поскольку та развивалась циклически, «периодами», то и ему приходилось «то выдавливать вклады, то принимать их обратно».
Следует подчеркнуть, что ориентация Купеческого банка в 1880-е гг. на операции с ценными бумагами отражает общую тенденцию развития российских банков в этот период. Так, у одного из ведущих банков — Петербургского Международного — в связи с общей стагнацией экономики важное место в структуре операций занимает участие в эмиссии твердопроцентных бумаг, по сравнению с которыми на второй план отходят обычные операции — учет векселей и ссуды под бумаги.
Характерно, что в портфелях ведущих петербургских банков до середины 1890-х гг. фигурируют исключительно ипотечные и гарантированные бумаги. Только со второй половины 90-х гг. они начинают наполняться промышленными акциями, что было связано с поворотом ведущих петербургских банков к финансированию промышленности.
В том же ключе действовал и крупнейший банк Москвы — Купеческий. Особый интерес он проявил к такой капиталоемкой и прибыльной операции, как эмиссии железнодорожных займов. С конца 1880-х гг. Купеческий банк, на правах младшего партнера, участвовал в синдикате во главе с Петербургским Международным. В 1891 г. правление начало хлопоты об организации в Петербурге собственного отделения, с помощью которого надеялось «найти выгодное и прочное помещение излишних для Москвы оборотных средств». Из-за отсутствия филиала, констатировало правление, «Московский Купеческий банк не может наравне с другими петербургскими банками принимать участие в реализации выпускаемых правительством и частными обществами разного рода процентных бумаг.
Облигационный заем
По имеющимся данным, в 1869—1870 гг. при посредничестве Купеческого банка на европейском денежном рынке был размещен облигационный заем Московско-Ярославской ж. д. По 1 млн р. получили в ссуду учредитель общества Московско- Рязанской ж. д. П.Г. фон Дервиз и выкупившие у казны Московско-Курскую ж. д. заправилы банка В.А.Кокорев, тот же Ф.В.Чижов, И.А.Лямин и Т.С.Морозов.
Однако с ослаблением темпов железнодорожного строительства во второй половине 1870-х гг. и кризисными явлениями в экономике под влиянием русско-турецкой войны банк стал испытывать затруднения с размещением привлеченных средств. В 1876 г. правление сетовало, что наметившийся после краха Коммерческого Ссудного банка перелив средств «начинает составлять некоторого рода тяжесть, ложащуюся бременем на дивиденд, и что пришло уже время обратиться к понижению процента по вкладам и текущим счетам».
Отсюда — поиск путей выгодного помещения ставших обузой ресурсов. Некоторое облегчение приносили операции с государственными займами. «Излишек свободных капиталов в кассе, — отмечало правление в 1879 г., — заставлял постоянно заботиться о возможно выгодном помещении их. Подписки на государственные бумаги дали правлению возможность посредством усиления процентов на остаток денежных средств, который не требовался промышленностью, подкрепить результаты всех других операций». Банк приобрел облигации 1-го и 2-го Восточного займов на солидную сумму 23,5 млн р., с выгодой перепродав затем большую их часть.
«Общее оживление экономической жизни», отмеченное правлением на рубеже 1880-х гг., несколько смягчило ситуацию, но наступившее вскоре новое «затишье в торговле и фабричном производстве» вновь подтолкнуло хозяев банка к поискам выхода. Ввиду общего депрессивного состояния экономики необходимо было компенсировать слабо растущую учетную операцию «расширением других благонадежных видов банковских оборотов».
В 1885 г. банк купил ценных бумаг на общую сумму 11,6 млн р., в том числе на 3 млн р. — негарантированных, и понизил процентную ставку по пассивам в качестве превентивной меры против «перевода значительных вкладов из других учреждений».
Окончательное наименование
Банк стал называться Московско-Рязанским, а позднее получил окончательное наименование — Московский Международный Торговый банк. В 1900 г. Поляков перевел в Москву из Киева правление еще одного своего банка — Южно-Русского Промышленного, перекупленного у прежних владельцев. Новые банки были учреждены в Москве только в период промышленного подъема, накануне мировой войны.
Отличительной чертой «старых» банков с момента их основания являлась ориентация на обслуживание капиталистического торгово-промышленного оборота. Каждый из них специализировался в своей области, где складывались группы наиболее близких банку клиентов за счет преимущественно фирм-учредителей.
Купеческий банк стал главным денежным резервуаром Москвы, стянув к себе по праву «первородства» громадные пассивы. Если в 1867 г. на вклады и текущие счета в банк поступило 10,2 млн р., то уже через два года — 134,6 млн р. По объему ресурсов он в начале 1870-х гг. шел на втором месте среди российских банков после Волжско-Камского. Обилие средств позволяло банку вести осмотрительную кредитную политику, выбирая наиболее ликвидные, т.е. безопасные операции.
Главной сферой деятельности Купеческого банка стало кредитование капиталистического производства в форме учета векселей и финансирование железнодорожного строительства по ссудам под залог ценных бумаг. Правление банка в 1873 году отмечало, что «в первые годы существования главными клиентами по ссудной операции были наши первоклассные строители железных дорог» Такая политика соответствовала замыслам лидеров банка. А. Рибер на основе изучения личного фонда Ф.В.Чижова установил, что до открытия Купеческого банка будущий председатель правления вынашивал план создания «Народного железнодорожного банка», который должен был кредитовать частных строителей дорог. Проект Чижова не встретил одобрения в бюрократических сферах Петербурга, рассчитывавших в деле создания сети железных дорог на иностранные инвестиции.
Попытка развить операцию ссуд
Попытка развить операцию ссуд под товары не удалась. Не выдержав конкуренции со стороны других учреждений, банк в 1876 г. самоликвидировался.
Три оставшихся банка, которые позднее стали называть «старыми», и Общество взаимного кредита не могли, разумеется, исчерпать потребности в кредите такого громадного экономического центра, как Москва. Однако с 1872 г. Министерство финансов, обеспокоенное грюндерской горячкой и растущей конкуренцией банков, запретило учреждение новых банков в обеих столицах и тех городах, где они уже действовали. Под влиянием краха Коммерческого Ссудного банка запретительные тенденции в правительственной политике усилились, и лишь в 1883 г. министр финансов Н.Х.Бунге отменил прежние ограничения.
На рубеже 1890-х гг. московские капиталисты проектировали создание еще нескольких акционерных коммерческих банков. Представители крупнейшего текстильного клана С.Т. и Д.И. Морозовы собирались основать Торгово-промышленный банк. Группа дельцов во главе с банкирами Джамгаровыми подготовила «Устав Промышленно-фабричного банка». Интерес к бурно развивашейся нефтяной промышленности и к новым рынкам Средней Азии выразился в идее создания Каспийского банка, который должен был оказывать содействие «нефтяной промышленности и торговле со среднеазиатскими владениями России». Его учредителями выступили фирмы «Вогау и К», «Стукен и К0», «И.В.Юнкер и Ко», В.Е. и Д.И. Морозовы, С.М.Третьяков,
Н.Н.Коншин и др.1. Уставы всех банков были утверждены в высших инстанциях, но по неизвестным причинам ни один из проектов так и не был осуществлен.
К началу XX в. в Москве появилось еще два банка, находившихся под контролем банкира А.С.Полякова. В 1872 г. в Рязани он учредил в компании с местными купцами скромный банк с капиталом 600 тыс. р. В середине 1880-х гг. Поляков добился перевода правления банка в Москву, используя, как вспоминал С.Ю.Витте, «особую протекцию» благоволившего к нему московского генерал-губернатора В.А.Долгорукова.
Спекуляции с ценными бумагами
Банк сразу же увлекся спекуляциями с ценными бумагами на иностранных биржах. Операции велись через управляющего иностранным отделением банка Г.Аяндау, бывшего варшавского банкира, имевшего деловые связи с европейскими банкирами.
При его посредничестве банк начал финансировать германского железнодорожного грюндера и промышленника Генриха Струссберга, поставлявшего паровозы и подвижной состав для российских железных дорог, в частности, хозяину Курско-Харьковско-Азовской ж. д. С.С.Полякову. Огромные взятки банковским директорам привели к тому, что к осени 1875 г. долг Струссберга банку превышал 8 млн р., причем обеспечением кредита служили акции ряда европейских железных дорог, которые, как впоследствии оказалось, еще не были построены или не приносили дохода.
Случайно открывшееся в октябре 1875 г. данное обстоятельство вызвало громкий скандал. Долги Струссберга непосильным бременем легли на банк. Депутация от совета банка просила у министра финансов М.Х.Рейтерна казенную ссуду в 3 млн р., но получила отказ. В результате банк прекратил платежи и был объявлен несостоятельным. Первый банковский крах вызвал чрезвычайно широкий резонанс в стране. Обеспокоенное финансовое ведомство создало специальную ликвидационную комиссию и погасило за счет казны половину претензий к банку, которые исчислялись суммой 13,8 млн р.
«Московский крах» послужил серьезным уроком для всех российских банков, находившихся еще в стадии становления. Стала очевидной опасность чересчур щедрого финансирования отдельных предпринимателей, а также необходимость жесткого контроля со стороны совета за деятельностью правления. Крах повлиял и на расстановку сил внутри московской буржуазии: прекратили платежи и ликвидировали свои фирмы торговые дома Борисовских и «Прен и Граббе», вложившие крупные капиталы в акции лопнувшего банка.
Вскоре приостановил свою деятельность и Промышленный банк. Возникнув на основе союза дворянской аристократии и профессиональных грюндеров, он не имел прочных связей в московской торгово-промышленной среде.
Представитель третьего поколения
Представитель третьего поколения московских купцов, Н.А.Найденов к тому времени вместе с братьями являлся совладельцем фирмы «А.Найденова сыновья». В среде московского купечества он стал известен благодаря участию в конце 1860-х гг. в работе комиссии по подготовке нового покровительственного таможенного тарифа. В 1871—1876 гг. он являлся заместителем Т.С.Морозова на посту председателя Московского биржевого комитета, а после его ухода вплоть до 1905 г. бессменно возглавлял главный представительный орган крупной московской буржуазии. Создание Торгового банка стало важной ступенью в его предпринимательской карьере.
В число учредителей нового банка вошли участники создания Купеческого — Т.С.Морозов, В.И.Якунчиков, В.Д.Аксенов, а также текстильные фабриканты Крестовниковы, Рябушинские, Баклановы, Ганешины и др., разобравшие половину акций основного капитала, утвержденного в размере 2 млн р.. Они же вошли в совет, однако, в отличие от Купеческого и Учетного, в Торговом банке основным распорядительным органом являлось правление, председателем которого был избран сам Н.А.Найденов.
На волне массового учредительства в Москве появилось еще два банка — Коммерческий Ссудный и Промышленный. По свидетельству Найденова, почин здесь принадлежал не буржуазии, а «дворянской публике и чиновным грызунам», решившим погреть руки на грюндерстве. Оба банка не выдержали первых испытаний и вскоре обанкротились.
Инициатива в создании первого банка исходила от бывшего директора Московской Сохранной казны и Московского городского головы Д.Д.Шумахера. Он стал председателем правления. Банк поддерживала группа предпринимателей во главе с председателем совета Н.М.Борисовским, совладельцем фирмы «М.Борисовского сыновья», владевшей сахаро-рафинадным заводом и двумя хлопчатобумажными фабриками. В числе учредителей банка значились и такие ведущие фигуры капиталистической Москвы, как уже упомянутые Т.С.Морозов и И.А.Аямин, табачный фабрикант Н.М.Бостанджогло, банкирский дом «И.В.Юнкер и К» и др.
Ядро Московского Учетного банка
Ядро основанного в 1870 г. Московского Учетного банка составляли так называемые «московские немцы» — обрусевшие выходцы из Германии, нажившие в России крупные капиталы торговыми и банкирскими операциями.
В 1840 г. он основал собственную фирму — торговый дом «Вогау и К», специализировавшийся на импорте в Россию китайского чая, пряжи из Англии и хлопка из США. Эти операции велись через открытое в 1865 г. лондонское отделение фирмы. Накопив в торговле значительные капиталы, торговый дом «Вогау» на рубеже 1870-х гг. перебросил часть ресурсов в банковское дело и промышленность, став одной из самых многопрофильных среди российских предпринимательских групп. Организация Учетного банка в Москве — первый опыт на новом поприще. В начале 1870-х гг. Вогау принимали также участие в учреждении Русского для внешней торговли и Рижского коммерческого банков.
К «московским немцам» в Учетном банке примкнули один из ведущих торговцев мануфактурой — И.В.Щукин, чаеторговая фирма Боткиных, торговец пряжей, известный книгоиздатель К.Т.Солдатенков и кондитерский фабрикант А.И.Абрикосов. Преобладание торговцев в банке было закреплено по уставу, согласно которому не менее половины членов совета — на нем лежало «главное управление всеми делами банка» — должно было избираться «из лиц торгового сословия». По свидетельству одного из лидеров купеческой Москвы — Н.А.Найденова, все участники Учетного банка были тесно связаны друг с другом «по торговым сношениям». Фирмы-учредители оставили за собой половину акций из основного капитала, установленного в размере 2 млн р., и заняли все места в совете, председателем которого стал М.М.Вогау — совладелец торгового дома «Вогау».
Инициатором создания Московского Торгового банка являлся Н.А.Найденов, в течение многих лет председатель Московского биржевого комитета, оставивший в своих воспоминаниях ценные подробности о периоде «банковской горячки» начала 1870-х гг. В обстановке безудержного грюндерства кружку предпринимателей во главе с Найденовым пришла мысль, что «не обсевки мы в поле и что стоит попытать счастье.
«Благодетельное влияние» Купеческого банка
Банк сумел потеснить частных банкиров и дисконтеров, взимавших с клиентов ростовщические проценты. На Первом Промышленном съезде в Петербурге, состоявшемся в 1870 г., фабриканты отмечали самое «благодетельное влияние» Купеческого банка, благодаря которому «частное дисконтерство почти уничтожилось».
Вторым банковским учреждением в Москве стало открытое в 1869 г. Московское Купеческое общество взаимного кредита. Учреждено оно было группой капиталистов, в основном представителями Купеческого банка — В.А.Кокоревым, И.А.Ляминым, С.П.Малютиным и др. Совет общества возглавил Т.С.Морозов. Председателем правления был Ф.В.Чижов, другим директором — известный славянофил И.С.Аксаков, в 60-е гг. сблизившийся с московской буржуазией, чьи интересы он защищал, в частности, на страницах газеты «Москва», выходившей в 1867—1868 гг. на деньги московских толстосумов и при непосредственном участии Чижова и Бабста.
Совет ведал решением всех принципиальных вопросов, включая определение размера кредита. Правление пользовалось большей свободой действий, поскольку члены совета не получали за исполнение своих обязанностей жалования и мало вникали в дела общества, передоверив управление директорату.
Организованное на началах взаимного кредита, Купеческое общество по уставу имело право ссужать только вступивших в него предпринимателей. Его ресурсы могли формироваться только за счет взносов членов общества, составлявших 10% от суммы разрешенного кредита, и поступлений от них по вкладам и текущим счетам. В этом состояло основное отличие обществ взаимного кредита от акционерных банков, круг клиентов которых не ограничивался акционерами. Существовали и другие ограничения: учреждениям взаимного кредита запрещались операции по покупке и продаже ценных бумаг, менее продолжительными были сроки учета векселей и ссуд под залог ценных бумаг.
Успех организаторов первых двух банковских учреждений побудил к действию и другие предпринимательские группы.
Широкая известность
Оба они пользовались широкой известностью в среде московского купечества. Чижов с 1858 г. издавал журнал «Вестник промышленности», затем газету «Акционер». С 1860 г. он по приглашению И.Ф.Мамонтова участвовал в правлении общества строившейся железной дороги Москва — Сегиев Посад.
В составе московской группы дельцов Чижов участвовал и в выкупе у казны Московско-Курской ж. д. В 1869 г. он перешел из Купеческого банка на должность председателя правления только что созданного Московского Купеческого общества взаимного кредита.
И.К.Бабст был известным ученым, профессором политэкономии и статистики сначала Казанского, а в 1857—1874 гг. — Московского университетов. Московским предпринимательским кругам была близка его позиция страстного сторонника «промышленного», т.е. капиталистического развития, призывы к свободе предпринимательства, к освобождению его от казенной опеки. Как нельзя лучше интересам московских промышленников отвечало его кредо в области банковского дела: «Банки — это прежде всего учреждения, способствующие промышленности и торговле; назначение их — доставлять самые удобные и самые дешевые средства промышленности и облегчать торговые сделки». Хозяевам капиталистической Москвы импонировали и связи обоих первых директоров банка в «верхах»: через Чижова, хорошо знакомого с семейством графов Бобринских, они могли рассчитывать на поддержку влиятельных аристократических кругов; Бабст читал лекции наследнику престола, будущему императору Александру III.
Первые шаги Купеческого банка вполне оправдали ожидания учредителей: операции его бурно росли, что позволило уже в 1867 г. выдать дивиденд в размере 12% на основной капитал, а в 1869 г. довести его до рекордного уровня — 19%. Основной капитал банка в течение трех лет был увеличен до 5 млн р. Он сменил свою резиденцию, переехав с «Кокоревского подворья» на Софийской набережной, где первое время арендовал помещение, на главную торговую и деловую улицу Москвы — Ильинку, в специально построенное здесь респектабельное здание.
Высокий номинал паев
По той же причине был установлен высокий номинал паев Купеческого банка, а для продажи паев, которым «присваивалась исключительно именная форма», по первому проекту устава требовалось согласие всех остальных пайщиков и специальное разрешение правления. Но вскоре возникла необходимость привлечь новых пайщиков, и указание на «товарищеский» характер банка из устава было исключено. Паи могли свободно продаваться, но ввиду высокой их стоимости редко становились предметом биржевых сделок. В банке сложилось руководящее ядро из числа предпринимателей — пайщиков, вошедших в основной распорядительный и контролирующий орган банковского управления — совет. В его состав избиралось до 20 человек, представлявших элиту московского купечества.
Высокая компетенция некоторых московских банков отличала их от петербургских собратьев, где совету, как правило, отводилась исключительно наблюдательная функция, а непосредственное ведение дел возлагалось на правление. В составленной в 1916 г. юбилейной истории отмечалось, что «совет, избираемый из среды пайщиков, является деятельным руководящим органом, принимая непременное участие во всех более или менее важных операциях банка: многие дела, которые по уставам других банков относятся к ведению одного лишь правления, в Московском Купеческом банке решаются окончательно советом». Совет, таким образом, постоянно держал руку на пульсе банковской жизни и определял, по существу, его политику. Во главе совета первое время находился Кокорев, но вскоре он уехал из Москвы ради осуществления своего нового проекта — Волжско-Камского банка. На посту председателя в 1869 г. его сменил хлопчатобумажный фабрикант, глава Московского биржевого комитета (1865—1868 гг.) И.А.Лямин. Состав совета оставался стабильным на протяжении многих лет. В него входили известные владельцы текстильных фабрик, торговцы мануфактурой и пушниной, московские железнодорожные «короли», банкиры и другие крупные капиталисты.
Правление было сформировано из опытных в банковском деле лиц. Первым его председателем стал Ф.В.Чижов (1866—1869), в 1870—1877 гг. он возглавил совет банка. Затем его сменил И.К.Бабст (1869—1878).
Основание коммерческого банка в Москве
В 1864 г. находившийся в зените своей славы предприниматель обратился к группе московских фабрикантов во главе с И.А.Ляминым, тогдашним председателем Московского биржевого комитета, Т.С.Морозовым и П.М.Третьяковым, предложив основать по образцу Петербургского Частного коммерческий банк в Москве. 113 человек пожелали принять участие в новом деле, они подписались на 2,2 млн р. основного капитала. Был подготовлен устав банка, но открытие его задержалось: опасаясь, что предприятие окажется нежизнеспособным, некоторые из ранее подписавшихся отказались от участия в нем. Кроме того, серьезные трения возникли с Министерством финансов, требовавшим установления лимита принимаемых банком на себя обязательств. Все усилия Кокорева побыстрее утвердить устав долгое время были безуспешными, несмотря на щедрые подношения чиновникам. В результате банк не получил того «режима наибольшего благоприятствования», которым пользовался Петербургский Частный. Купеческий банк, ставший вторым коммерческим банком России, приступил к своей деятельности в конце 1866 г. Его основной капитал в размере 1260 тыс. р. состоял из 252 паев по 5 тыс. р. каждый, распределенных между 90 пайщиками.
Среди них выделялись две группы — московские торговцы и промышленники и петербургские банкиры и профессиональные учредители, привлеченные Кокоревым взамен отказавшихся участвовать в деле.Интерес их к этому банку ограничивался, по всей видимости, желанием принять участие в выгодной грюндерской операции, на политику же банка они влияния не оказывали.
Учредители поначалу именовали новое учреждение «Товариществом на паях», желая подчеркнуть его отличие от обычных акционерных банков. В форме «товариществ» функционировали ведущие торгово- промышленные фирмы Москвы, принадлежавшие обычно отдельным семействам капиталистов. Именно этим объясняются узкий круг пайщиков, высокий номинал паев, не котировавшихся обычно на бирже, и уставные ограничения перехода паев из рук в руки. Все это преследовало цель сохранить контроль за фирмой в руках ее первоначальных владельцев и их наследников.
|
| |
|
| |
| автор : |
архив
|
| e-mail : |
moscowjobnet@gmail.com
|
| статья размещена : |
02.10.2019 00:42 |
| |
|
| |
|
| версия для печати |
| |
|
   |
| |
|
| НАЗАД |
| |
|
| НА ГЛАВНУЮ |
| |
|
|
