| |
количество просмотров : 516 |
| |
|
| категория : |
ОБЩАЯ
|
| |
|
| |
|
|
| |
| Дореволюционные Банки Москвы (часть 7)
|
| |
|
| |
Исследование московских коммерческих банков
Монография посвящена исследованию московских коммерческих банков — второй по силе капитала банковской группировки после петербургских в дореволюционной России. На протяжении периода от зарождения системы банковского кредита на рубеже 1860—1870-х годов до начала Первой мировой войны рассматривается широкий круг вопросов, связанных с воздействием банковского капитала на процесс индустриального развития страны. |
| |
Основное внимание в книге уделено реконструкции системы связей банков с торгово-промышленной клиентурой. Прослежены формы и методы финансирования промышленного производства, конкурентная борьба на рынке капиталов, отношения с государственными финансовыми органами (Госбанк, Министерство финансов), связи московских банкиров с иностранными партнерами и инвесторами. В монографии представлены очерки по истории отдельных банков (Купеческого, Учетного, Торгового и др.), даются портретные характеристики ведущих банкиров дореволюционной Москвы . В приложении помещен указатель имен, фирм и банков, статистические таблицы, схемы банковско-промышленных групп Москвы.
Для читателей, интересующихся экономической историей и историей предпринимательства в дореволюционной России.
Среди пешеходов, потоки которых ежедневно заполняют московские улицы Ильинку и Кузнецкий мост, думается, мало кто знает о том, что когда-то здесь было средоточие деловой жизни и капиталистического предпринимательства в России — правления банков, страховых компаний, промышленных и торговых фирм. Долгие годы из массового сознания вытравливалась память о российской буржуазии как организаторе капиталистического производства, движущей силе экономического роста страны на определенном этапе ее развития. Этому в немалой степени способствовали и историки, утверждавшие, будто капиталистический уклад в России возник не вследствие ее общественного развития, а под воздействием царского правительства, внедрявшего крупнопромышленный капитализм в докапиталистические структуры.
Роль в истории страны
В такой схеме искусственного, «государственного» капитализма для капиталистического предпринимательства оставалось мало места. Потому-то российскую буржуазию либо не признавали вообще, либо объявляли неспособной играть созидательную роль в истории страны.
Утверждалось, например, что вся крупная отечественная буржуазия могла поместиться на одном диване. Бытовало в историографии и такое представление, будто предпринимательский класс, оказавшись беден талантами, был неспособен руководить материальным производством.
Сколько усилий было потрачено за годы советской власти на то, чтобы предать забвению вклад российской буржуазии в развитие народного хозяйства и культуры нашей страны, в создание тех материальных и духовных ценностей, которые мы унаследовали от старой России! А тем временем построенные капиталистическими фирмами и отдельными предпринимателями заводы и фабрики, торговые помещения, жилые («доходные») дома, больницы, учебные заведения, театральные здания, музеи продолжали служить людям. Многие из них действуют и поныне. Они наглядно опровергают упорно культивируемый миф о том, что Россия якобы не знала «настоящего» капитализма.
Сейчас, когда улицы городов запестрели вывесками вновь рожденных акционерных банков, промышленных и иных обществ, обращение к истории коммерческого предпринимательства в России имеет не только познавательный, но и сугубо практический интерес. Исследование Ю.А.Петрова в этом смысле весьма ценно и поучительно. Как показывает международная история банков, национальные банковские системы, формируясь в соответствии с потребностями социально-экономического развития определенных стран, хорошо отражают характерные черты их народного хозяйства и общественного устройства. Вот почему, изучая деятельность банков, можно многое узнать о той общественно-экономической среде, в которой они действовали. Анализируя отношения московских банков с промышленностью, Ю.А.Петров высветил целый пласт истории российского капитализма, который до сего времени оставался вне поля зрения историков.
Акционерные коммерческие банки
Это позволило ему предложить, на мой взгляд, убедительные, основанные на тщательной проработке фактов решения спорных проблем истории капиталистической Москвы. Не сомневаюсь, читатель по достоинству оценит данную работу.
Акционерные коммерческие банки являются ведущим типом банковских учреждений в системе капиталистического кредита, выступая в качестве посредников между рынком ссудных капиталов и торгово-промышленным оборотом. В Западной Европе сеть таких банков окончательно оформилась к середине XIX в., в период охватившей развитые страны экономической модернизации. В России, в пореформенную эпоху вступившей на путь индустриализации, система коммерческих банков сложилась в основных своих очертаниях в 1870-е гг., став важнейшим элементом экономической инфраструктуры.
Трудно переоценить роль учреждений коммерческого кредита в становлении современного индустриального общества. Даже такой суровый критик капитализма, как Карл Маркс, не смог избежать высоких эпитетов при анализе их деятельности. «Банковская система по своей формальной организации и централизации, — писал он в «Капитале», — представляет собой самое искусное и совершенное творение, к которому вообще приводит капиталистический способ производства. Она предоставляет в распоряжение промышленных и торговых капиталистов весь свободный и даже еще только потенциальный, не функционирующий еще активно, капитал общества.
В России конца XIX—начала XX в. двумя основными финансовыми центрами являлись обе столицы — Петербург и Москва. Из пятидесяти акционерных коммерческих банков, действовавших на территории Российской империи к началу первой мировой войны, правления 11 банков располагались в «Северной Пальмире», в первопрестольной же находились резиденции семи учреждений коммерческого кредита. В отечественной историографии исследовались главным 06pa30iv наиболее мощные в финансовом отношении петербургские банки. Их рол! в формировании российского финансового капитала освещена в ряде работ, среди которых выделим труды И.Ф.Гиндина и В.И.Бовыкина.
Значительно скромнее выглядят достижения в области истории банков Центра, Юга России, Прибалтики и других экономических регионов страны.
История отечественного финансового капитала
Между тем без изучения складывавшихся здесь банковско — промышленных групп и их отношений с петербургскими магнатам история отечественного финансового капитала не может считаться исследованной достаточно полно. Собственно, нуждается в конкретном рассмотрении вся кредитная система, и появившаяся недавно монография Б.В.Ананьича о банкирских домах в царской России свидетельствует о необходимости изучения не только центральных, стержневых структур, каковыми являлись коммерческие банки, но и «кредитных установлений» второго порядка, служивших тем не менее важным звеном финансовой системы. В этой связи отметим также первую в отечественной исторической литературе работу, принадлежащую перу А.П.Корелина, в которой анализируются история и механизм функционирования сельскохозяйственного кредита в России на рубеже XIX— XX вв.
При исследовании истории капиталистического кредита в России особый интерес, на наш взгляд, представляет Центрально-Промышленный район во главе с Москвой, где экономическое развитие отличалось незначительным вмешательством государства и проходило практически без сколько-нибудь заметного участия иностранного капитала. Данный регион представляет собой своего рода модель органического роста капитализма «снизу», за счет естественной экономической эволюции, без подстегивающего внешнего фактора. Ведущей отраслью здесь, как известно, являлась текстильная, прежде всего хлопчатобумажная, промышленность, ориентированная на массовый рынок. Это наложило отпечаток на все процессы хозяйственного развития в регионе, в том числе и на эволюцию коммерческих банков.
Москва — средоточие торгово-промышленной жизни — являлась и крупнейшим финансовым центром. Как отмечали современники, она была «собственницей огромных свободных средств, питающих банковские операции, создавая колоссальный учетный материал для банковского дисконта; она обладает огромными сбережениями, помещаемыми через посредство банков в фондовые и дивидендные бумаги, и имеет обширные связи со всей провинцией по получкам и платежам.
Фабрикант и торговец
Другими словами, во всех банковских делах торгово-промышленная Москва играет роль совершенно исключительной важности»
В деловой иерархии древней столицы первыми фигурами традиционно выступали фабрикант и торговец, и это обстоятельство во многом определяло своеобразие московской финансовой жизни. Тон в ней задавали именно ведущие торгово-промышленные предприниматели, являвшиеся «по совместительству» и хозяевами банковских учреждений. «Коренные московские банки, — вспоминал в эмиграции один из финансовых лидеров «Москвы купеческой», — сильно отличались от петербургских: главная цель у них была — солидность. Московские традиции заключались в том, чтобы не заниматься грюндерством, то есть основанием новых предприятий, что делали петербургские банки. Риск такой политики заключался в том, что она слишком тесно связывала судьбу банка с судьбой патронируемых предприятий. Москва этого запасалась». Политику таких «коренных», выросших из потребностей индустриального прогресса банков определяли те промышленники и торговцы, чьи предприятия создавались преемственным трудом нескольких поколений, обладали значительными внутренними резервами и не нуждались в банковских услугах по «насаждению» промышленности.
Именно в этом состояла одна из основных черт банковского мира Москвы, которому в исторической литературе не уделялось достаточного внимания.
Хотя еще в 1920-е гг. историки промышленности отмечали «текстильный» характер банков Москвы, во главе которых находились крупнейшие хлопчатобумажные фабриканты, однако только в середине 1950-х гг. появилось первое и доселе единственное специальное исследование по данной проблеме. В обширной статье по истории московских банков на рубеже XIX—XX вв. И.Ф.Гиндин выдвинул концепцию об особом по сравнению с петербургскими типе их развития, отличительным признаком которого, по его мнению, было чрезвычайно замедленное перерастание их в банки новой, империалистической эпохи.
Позиция одного из ведущих исследователей
Позиция одного из ведущих исследователей российских банков своими корнями уходит в его предшествующие работы, на которых следует остановиться подробнее.
Но прежде необходимо хотя бы вкратце рассмотреть взгляды на взаимоотношения банковского и промышленного секторов экономики Рудольфа Гильфердинга, автора известного труда «Финансовый капитал». Дело в том, что эта книга, вышедшая в начале 1900-х гг., оказала заметное влияние на изучение истории банков как в зарубежной, так и в отечественной историко-экономической литературе. Гильфердинг поставил своей задачей проанализировать с марксистских позиций те изменения в мировом банковском деле, которые явственно обозначились на рубеже прошлого и нынешнего веков. А перемены эти носили действительно кардинальный характер: в условиях высокой экономической конъюнктуры конца XIX в. банки стали все более активно работать с промышленностью, нуждавшейся в крупных инвестициях для расширения производства. Банки, со своей стороны, предоставляли индустриальному сектору постоянно расширявшийся набор услуг, изживая постепенно прежнюю узкую специализацию. В мировой, особенно в европейской, финансовой практике набирал темп процесс, суть которого удачно сформулировал В.И.Ленин в работе «Империализм как высшая стадия капитализма»: «С одной стороны. сращивание банковского и промышленного капиталов, с другой — перерастание банков в учреждения поистине универсального характера».
Труд Гильфердинга и был, собственно, посвящен исследованию этой важнейшей проблемы — изменениям во взаимоотношениях тандема банк—промышленность. Само название его ставшей классической монографии символизировало новую экономическую реальность: все более сливавшийся воедино банковско-промышленный капитал, который по мере трансформации превращался в капитал финансовый. Одна из возникавших в ходе сближения проблем заключалась в том, кому должна была принадлежать пальма первенства в этом альянсе.
Гильфердинг решительное предпочтение отдавал банкам, господство которых над промышленностью служило, по его мнению, основой и способом реализации сращивания двух видов капитала.
Терминологическое значение
Поэтому финансовым в строгом терминологическом значении он считал капитал, находившийся в распоряжении банков и предоставляемый ими промышленности.Допускалась, правда, и обратная ситуация, когда хозяин достаточно мощного в финансовом плане концерна мог приобрести решающее влияние на дела своего банковского партнера, однако эта модель не получила у Гильфердинга сколько-нибудь подробного обоснования. Финансовый капитал им рассматривался прежде всего в качестве внешней силы по отношению к промышленности. Оперируя по преимуществу данными относительно деятельности германских крупнейших банков, автор «Финансового капитала» подмеченную в их политике тенденцию к установлению диктата над промышленным клиентом вывел в качестве общей закономерности современного ему капиталистического строя.
Идея о всеподчиняющем банковском контроле, надо заметить, с самого начала вызвала возражения у исследователей тех банков, которые Гильфердинг считал образцовыми. Не разделяли его точку зрения, в частности, авторы специальных работ по истории германских банков, вышедших вслед за «Финансовым капиталом». Тем не менее исследование Гильфердинга послужило настольной книгой для нескольких поколений историков и экономистов. Явное влияние идей автора «Финансового капитала» прослеживается и в творчестве И.Ф.Гиндина.
В своей первой книге, увидевшей свет еще в 1927 г., автор немало места отвел критике Гильфердинга за преувеличение им роли банков в процессах финансово-капиталистического развития, отстаивая тезис о принципиальной возможности «промышленной вариации финансового капитала». «Нам кажется, необходимым, — писал Гиндин, — для правильной концепции финансового капитала отчетливо понимать, что промышленные акционерные общества сами по себе являются эмбриональными, а в комбинации с другими — развившимися формами финансового капитала и именно промышленной его вариации». Включение в данном случае банка в состав предпринимательской группы, подчеркивал ученый, подчиняет его политику целям группы, интересы которой заключаются в максимальном расширении сферы господства.
Капиталистически отсталые страны
Однако при этом делалась оговорка, что «в капиталистически отсталых странах вроде дореволюционной России или Германии прошлого века» банки исторически являлись пионерами финансово-капиталистических отношений. В России, в частности, отсутствовал «крепкий предпринимательский класс», который мог бы воплотить «промышленную вариацию» в жизнь. «Слабость промышленности, — заключал автор, — ведет к тому, что она не может противостоять таким воздействиям банков, которые противоречат ее интересам, и легко подпадает под самое неограниченное господство банков». Стоит отметить, что объектом своего первого исследования ученый избрал только наиболее схожие по манере ведения дел с германскими банками петербургские учреждения, поскольку московские, по сложившемуся у него впечатлению, представляли собой «тип банка, чуждого широкому финансированию промышленности». Таким образом, тезис о глубокой экономической отсталости России сближал позицию советского историка с системой взглядов автора «Финансового капитала» применительно к конкретно-исторической ситуации.
В конце 1920-х гг. И.Ф.Гиндин продолжал размышлять над проблемой «количественных соотношений отдельных элементов внутри финансово-капиталистических сращений». Выступая на конференции историков-марксистов, проходившей в конце 1928—начале 1929 г., он обратил внимание исследователей на то обстоятельство, что эти сращения могут быть разделены на две разновидности. «Первая — финансово-капиталистическое сращение, внутри которого господствуют банковские интересы. Вторая — сращение с гегемонией промышленных интересов». Ее типичной формой является концерн, включающий в качестве подчиненной части один или несколько банков. «Промышленная гегемония» проявилась прежде всего в развитых экономически странах, таких, как Англия и США, однако, как заметил ученый, «если взять те страны, где финансово-капиталистическое сращение первоначально сложилось с резким преобладанием банковских интересов, — в Германии, Австрии и России, — то и там можно заметить некоторую эволюцию в этом направлении».
Дискуссионная статья
В опубликованной вскоре дискуссионной статье по проблемам изучения российского финансового капитала И.Ф.Гиндин уточнил некоторые положения своей книги. Если в монографии речь шла о преобладании у петербургских банков операций по финансированию промышленности над регулярным промышленным кредитом, благодаря которому и происходило сближение двух видов капитала, то в статье делался вывод, что слабое финансирование банками индустриальной сферы еще не является признаком отсутствия сращивания. Дело в том, пояснял автор, что «в ряде отраслей на определенной стадии их развития не существует почвы для крупных операций по финансированию. Здесь сращивание с банками может происходить на почве регулярного промышленного кредита.» Отметив, что петербургские банки, втягивавшие в орбиту своего влияния многочисленные предприятия, не снабжали их в достаточной степени промышленным кредитом, т.е. оборотными средствами, И.Ф.Гиндин сделал оговорку относительно текстильной промышленности, «имевшей специальный банковский аппарат, приспособленный к ее нуждам».
Не это ли обстоятельство имелось в виду, когда на конференции историков ученый говорил о «некоторой эволюции» гегемонии промышленных интересов? Во всяком случае логика его рассуждений допускала две интерпретации феномена приспособленного к нуждам индустрии банковского аппарата: либо это был процесс складывания банковско- промышленных групп, т.е. сращивание двух видов капитала на основе промышленного кредита, либо тесный союз банка с текстильной отраслью представляет собой консервативный альянс, в отношении которого неприменимы финансово-капиталистические категории. Историк в конце концов остановился на втором толковании. Не исключено, что в обстановке 1930-х гг., когда И.Ф.Гиндин на долгое время был отлучен от научной деятельности, возможности обстоятельно проверить ранее высказанные гипотезы у него тогда не было.
В вышедшей уже после Отечественной войны монографии «Русские коммерческие банки» он конкретизировал прежний тезис о различиях между петербургской и московской банковскими группировками.
Опубликованные балансы российских банков
Опираясь на опубликованные балансы российских банков, он констатировал для московских банков иное по сравнению с петербургскими строение операций. В качестве объяснения выдвигался тезис о тесной связи московских кредитных учреждений с текстильной отраслью Центрального района, которая, по мнению автора, вплоть до 1917 г. оставалась «слабо или вовсе не монополизированной отраслью индустрии». Отсюда следовал вывод, что подчиненные интересам этой отсталой отрасли банки по самой природе своей «не могли стать центрами финансово-капиталистических объединений».
В 1950-х гг. И.Ф.Гиндин обратился к архивным документам московских банков, доступ к которым был открыт тогда для исследователей. Результаты своих разысканий он обобщил в упомянутой выше обширной статье, опубликованной в 1956 г. в «Исторических записках». В ней ученый выступил против утвердившейся тогда в трудах по экономической истории России точки зрения об однотипности процесса сращивания с промышленностью у петербургских и московских банков. Сравнение их И.Ф.Гиндиным проводилось теперь на основе тезиса о петербургских банках как классическом для России типе банковского учреждения финансово-капиталистической эпохи. Все отличия банков Москвы от этого образца объяснялись простой их отсталостью, проистекавшей, в свою очередь, из монополистической незрелости текстильной индустрии Центрального района.
Крайне интересная гипотеза о «промышленной вариации» финансового капитала не получила в трудах И.Ф.Гиндина развития, хотя московские банки представляли для этого, на наш взгляд, исключительно благоприятный материал. В статье, отдельные положения которой будут подробнее рассмотрены по ходу нашего исследования, автор, по существу, пришел к ранее сформулированному им выводу о домонополистическом характере большинства московских банков при слабых признаках финансово-капиталистического перерождения у некоторых из них, принадлежавших крупнейшим промышленным деятелям.
Оценка московских банков как отсталых, домонополистических послужила одной из основ выдвинутой И.Ф. Гиндиным в начале 1960-х гг. концепции относительно развития «коренной русской буржуазии».
Своеобразная банковская система
К специфическим чертам ее ведущего отряда — крупной московской буржуазии — была им отнесена своеобразная банковская система, созданная, по его мнению, как коллективное учреждение крупного промышленного капитала и так и не ставшая самостоятельной по отношению к промышленности силой, что считалось ученым необходимым условием для коммерческого банка эпохи финансового капитала.
Между тем начавшееся в 1950-е гг. конкретно-историческое изучение российской буржуазии показало, что в Центрально-Промышленном районе в начале XX в. выделилось несколько мощных предпринимательских групп, ставших центрами монополизации промышленности. В исследовании В.Я.Лаверычева, посвященном анализу данного процесса в текстильной отрасли, на широком фактическом материале было прослежено «зарождение и развитие финансовой олигархии, тесно связанной с текстильным производством». Поставив под сомнение основной тезис концепции И.Ф.Гиндина о слабости российского промышленного капитала, автор иначе подошел и к проблеме связей банков Москвы с индустрией. Использовав в основном фактический материал из работ Гиндина, Лаверычев трактовал их с точки зрения формирования банковско-промышленных групп, в деятельности которых отчетливо проявились финансово-капиталистические тенденции.
В дальнейшем дискуссия между ними велась в рамках обсуждения особенностей монополизации отраслей легкой промышленности в России и странах Западной Европы. Вопрос о финансовой базе крупнейших торгово-промышленных фирм остался нераскрытым. Между тем в литературе накоплен значительный массив данных о деятельности московских банков, который не вписывается в концепцию И.Ф.Гиндина об их домонополистическом характере. В работах ряда авторов показано активное проникновение банков Москвы в экономику Прибалтийского района, раскрыта их деятельность в льнопроизводящих регионах Европейской России и на среднеазиатском хлопковом рынке, прослежено взаимодействие ведущих банков Петербурга и Москвы при осуществлении различных финансовых комбинаций.
Связи с европейскими финансистами
Связи московских банкиров и промышленников с европейскими финансистами освещены в работах ряда зарубежных исследователей. Отметим здесь работы германского историка Е.Амбургера по истории некоторых немецких по происхождению фирм (Кнопы, Вогау, Юнкеры), игравших заметную роль в банковской жизни Москвы, а также специальные исследования Ф.Карстенсена и С.Чэпмена о фирме Кнопов. В фундаментальных работах французского исследователя Р.Жиро и американского историка Дж. Маккея по проблеме иностранного бизнеса в России обстоятельно рассмотрен вопрос об отношениях московского Соединенного банка с французскими партнерами. Интереснейшие сведения о контактах московских банкиров с германскими деловыми кругами содержатся в монографии Х.Лемке, посвященной исследованию российско-германских банковских связей в начале XX в. Один из первых опытов сравнительно-исторического изучения банковской системы периода индустриализации представляет недавно вышедшая коллективная монография, в которой раскрыта роль международного фактора в становлении национальных кредитных систем ряда стран, в том числе и России.
Значимость перечисленных исследований особенно велика, учитывая, что основаны эти работы на документах заграничных архивов, зачастую не имеющих аналогов в отечественных архивохранилищах. Особо подчеркнем, что во всех названных трудах московские предпринимательские фирмы и коммерческие банки рассматриваются как однородные по уровню капиталистической организации с их европейскими партнерами.
В трудах зарубежных историков и экономистов содержатся и новые перспективные методологические подходы к проблеме финансового капитала, на которых остановимся подробнее. Необходимо отметить, что после второй мировой войны в западной историко-экономической литературе идеи Р. Гильфердинга как бы пережили второе рождение благодаря трудам американского историка А.Гершенкрона. В основе предложенной им в начале 1950-х гг. модели стадиальной типологии процесса индустриализации лежала идея о специфике исторического пути разных стран к индустриальному обществу.
Образец естественного исторического развития
Образцом естественного исторического развития Гершенкрон считал Англию, индустриализация которой отличалась наибольшей органичностью.
Для большинства же стран континентальной Европы, позднее вступивших на путь индустриального развития, характерна была, по Гершенкрону, острая нехватка промышленных капиталов, которая компенсировалась благодаря долгосрочным банковским кредитам, приводившим, однако, к подчинению промышленности диктату банков. Коммерческие банки явились тем компенсирующим фактором, который позволил континентальным странам ускоренным темпом пройти путь индустриального развития. В отношении же России Гершенкрон считал возможным говорить о неспособности ее слаборазвитой банковской системы удовлетворить дефицит капиталов, поэтому «компенсирующим фактором» в российских условиях выступало государство, проводившее политику ускоренной индустриализации страны.
Гипертрофированная роль банков — одна из главных черт «континентальной модели» Гершенкрона, и в этом пункте он практически смыкается с позицией Гильфердинга.
Тезис о примате банков в экономике стран «второго эшелона» капиталистического развития довольно прочно утвердился в исторической зарубежной литературе. Однако, как часто бывает в науке, теоретические построения не всегда выдерживают проверку фактами. Примечательно, что тезис об абсолютном господстве банков над промышленностью был подвергнут сомнению исследователями тех самых германских банков, которые послужили образцом для Гильфердинга и Гершенкрона. С 1970-х гг. историками ФРГ и ГДР параллельно велись интенсивные изыскания, и результаты этих эмпирических исследований не подтвердили положение о банковском всевластии. Обнаружилось, в частности, что по мере роста промышленности ее связи с банками усложнялись и приобретали характер взаимозависимости.
Крупнейший знаток истории германских банков кайзеровского периода Р.Тилли выступил против бытующего в немецкой литературе представления о преобладающей роли банков на промышленном рынке.
Анализ отношений банков
Специальная работа Ф.Велльхенера, посвященная анализу отношений банков и промышленных предприятий Германии на рубеже XIX— XX вв., обнаружила достаточно высокую степень свободы ведущих металлургических и электротехнических концернов от их финансовых партнеров.
В этой монографии на основе обширного статистического материала показано, что мощные промышленные концерны успешно избегали односторонней зависимости, используя различные методы, в том числе и конкурентную борьбу банков между собой. Автором предпринята была попытка на эмпирическом уровне проверить основные тезисы Гильфердинга о методах «эксплуатации» банками промышленности, и ни один из них не подтвердился конкретными данными.
Разумеется, такая ситуация была свойственна в отношениях банков именно с крупнейшими предприятиями, финансовая мощь которых была сопоставима с ресурсами самих кредитных корпораций. С клиентурой же средней руки банкиры не церемонились, применяя любые меры финансового давления.
По мере развития исторической науки все отчетливей проявляется потребность в верификации теоретических построений, устоявшихся представлений и моделей, со временем ставших аксиоматичными. Задачей данного исследования является изучение истории банков Москвы с момента появления первых из них на рубеже 1860—1870-х гг. и вплоть до начала Первой мировой войны. При анализе деятельности банков главное внимание будет нами уделено ключевой проблеме эволюции мировой банковской системы в тот период — проблеме отношений банков с промышленностью, представлявшей главную сферу их операций, специфическим формам сращивания двух видов капитала. В основу структуры работы положен хронологический принцип: развитие банков рассматривается на протяжении трех основных этапов — от их учреждения (до конца XIX в.), в период экономического кризиса и депрессии начала 1900-х гг. и, наконец, во время предвоенного экономического подъема.
Источниковую базу работы составили документальные материалы, сгруппированные по принципу освещения в них банковской политики.
Общая картина жизни банков
Общую картину жизни банка дают опубликованные ежегодные отчеты и сводные статистические публикации. Поскольку данные банковских отчетов в исследовательской литературе использовались не столь интенсивно, остановимся подробнее на характеристике этого источника. В противоположность балансовой статистике, фиксировавшей сумму остатка по операциям на определенную дату, преимущественно на начало каждого месяца, данные отчетов содержат сведения об изменениях счетов в целом за год. Они точнее отражают поэтому кредитную политику банка, особенно по статье инвестиций в ценные бумаги. В балансе этот вид операций существенно занижался, так как в помесячных публикациях приводились сведения о сальдо счетов на конкретную дату. В годовом же отчете объем банковских вложений в покупку-продажу биржевых ценностей приводился в полном виде.
Сводные публикации отчетных данных российских банков имеются за период 1894—1900 и 1911—1913 гг., по отдельным видам операций такие издания есть и за 1901—1910 гг?. Существенным недостатком их формуляра является отсутствие разделения ценных бумаг на государственные и негарантированные, т.е. бумаги частных компаний. Правда, в распоряжении исследователей имеется первоисточник — годовые отчеты отдельных банков, в которых приведен состав собственного и ссудного портфелей бумаг по видам обеспечения. В сочетании с данными сводных публикаций отчетные материалы раскрывают масштаб операций банков с государственными фондами и бумагами частных корпораций.
Суммарные данные отчетов, отражая общий контур банковской политики финансирования, не дают все же представления об отношениях с отдельными клиентами. Чтобы проследить деятельность банка в области торговли и промышленности, необходимо обратиться к делопроизводственным материалам банков, которые после национализации акционерных коммерческих банков в 1917 г. перешли в государственный архивный фонд. Делопроизводство московских банков сосредоточено ныне в Центральном государственном историческом архиве г. Москвы, документы их петербургских отделений — в Российском государственном историческом архиве в Петербурге.
Идеальная модель делопроизводства
Однако по сравнению с идеальной моделью делопроизводства российского коммерческого банка, разработанной Л. Е. Шепелевым по материалам петербургских кредитных учреждений34, архивные фонды их московских собратьев отмечены утратой целых комплексов документации.
Практически не сохранился такой важнейший ее вид, как деловая переписка банковских руководителей. Протоколы органов банковской администрации, представляющие квинтэссенцию делопроизводства финансовой корпорации, дошли до нас в составе фондов только трех банков Москвы — Купеческого, Учетного и Международного Торгового, в 1909 г. реорганизованного в Соединенный. От бумаг Торгового, Частного и Московского банков осталась только разрозненная документация, по преимуществу бухгалтерского характера.
Немногое добавляют к общей мало отрадной картине и материалы петербургских отделений, содержащие случайные остатки банковской документации.
Поскольку архивы самих банков дошли до нас в таком неутешительном состоянии, автором был обследован ряд фондов промышленных фирм, тесно связанных с финансовыми патронами личной унией и отношениями кредита.
Важная дополнительная информация содержится в документах государственных финансовых учреждений, осуществлявших надзор за учреждениями коммерческого кредита, а также в архивных материалах петербургских банков, большинство которых имели общие дела с московскими. Обширнейший комплекс документальных памятников, характеризующих финансовую жизнь дореволюционной Москвы, сохранился в составе архива Московской конторы Государственного банка. В ходе работы над книгой были обследованы находящиеся здесь многочисленные досье на банки и промышленные фирмы, переписка с ними по поводу кредитов из Госбанка и т.п. Проследить связи со столичными партнерами из Петербурга возможно на основе документов петербургских банков и их московских отделений. Наиболее интересные из них содержатся в фондах Русско-Азиатского и его предшественника Северного, Азовско-Донского и Частного банков, имевших с московскими коллегами оживленные деловые контакты.
Система отношений банкира
Банк — это прежде всего система отношений банкира и его клиента. Персональный состав органов управления банков и торгово-промышленных фирм отражен в ряде справочных изданий конца XIX — начала XX в., на основании которых выявлена система личных уний московских банков. Существенные моменты во взаимодействии предпринимателя с банком позволяют уточнить материалы фондов личного происхождения. Особо выделим отложившийся в РГИА комплекс документов, извлеченных из сейфов частных петроградских банков после их национализации в конце 1917—начале 1918 г. Этот фонд представляет уникальную коллекцию материалов связанных с банками деятелей бизнеса. В Москве подобного рода свидетельства, хранившиеся в банковских стальных комнатах, не оставили следов в государственных архивах. Немало интересных деталей из жизни российского делового мира открывалось на судебных процессах по поводу дележа наследства, банкротств крупных фирм и т.д. Фонд Московского окружного суда в ЦГИА г. Москвы содержит массу подобных документов, частью использованных в нашей работе.
Самостоятельную группу источников образует газетно-журнальная периодика, прежде всего бурно развившаяся в канун мировой войны биржевая пресса. Нами использованы материалы наиболее крупных московских деловых газет — «Коммерсант» и «Коммерческий телеграф», печатного органа группы Рябушинских — газеты «Утро России», а также ряда специальных банковско-биржевых журналов. Ни одно существенное происшествие в банковском мире, особенно если оно носило скандальный характер, не укрывалось от внимания биржевых журналистов. Из публиковавшихся на страницах прессы материалов из банковской жизни наиболее ценны заметки о различных финансовых комбинациях, в том числе и неосуществленных. В пылу взаимных обвинений соперничавшие группы нередко раскрывали сведения, обычно тщательно оберегаемые за завесой «коммерческой тайны». В погоне за сенсацией газетные репортеры подчас печатали и явно дутые сообщения, не находившие подтверждения в других источниках информации, прежде всего в банковском делопроизводстве.
Мемуары московских предпринимателей
Мемуары московских предпринимателей, материалы.по истории отдельных фирм, а также публицистические издания по вопросам банковской и торгово-промышленной деятельности образуют последнюю группу источников. Она представляет как бы взгляд самой московской буржуазии на историю и отличительные черты своей финансово-коммерческой организации. Отметим содержательные в этом отношении воспоминания Н.А.Найденова, П.А.Бурышкина и уже упомянутые мемуары В.П.Рябушинского — авторов, принадлежавших к самым «верхам» московского капитала. Юбилейные издания и сочинения по истории крупнейших фирм особое значение имеют в том случае, когда архивы их оказались в значительной мере утраченными.
Проведенные автором архивно-библиографические разыскания позволили, надеемся, в какой-то мере восполнить недостаток делопроизводственных банковских материалов, подготовив необходимую источниковую базу исследования, результаты которого предлагаются вниманию читателя.
Автор искренне признателен сотрудникам ЦГИА г. Москвы и РГИА, оказавшим неоценимую помощь в поиске документальных свидетельств по истории московских банков. Особая благодарность коллегам по Институту российской истории РАН Б.В.Ананьичу, В.И.Бовы- кину, А.П.Корелину, К.Ф.Шацилло, А.Н.Боханову — их доброжелательность и квалифицированная помощь содействовали завершению работы над книгой.
МОСКОВСКИЕ БАНКИ И ПРОМЫШЛЕННОСТЬ В 1860—1890-х гг.
Создание в России системы частного коммерческого кредита относится к рубежу 60—70-х гг. XIX в. Наряду с интенсивным железнодорожным строительством это отвечало потребностям складывавшегося капиталистического производства, способствовало развитию экономической инфраструктуры. Система государственного кредита в лице Государственного банка России, сменившего в 1860 г. своего предшественника — Государственный коммерческий банк, не удовлетворяла запросы растущей промышленности. С 1864 г. — даты открытия первого в стране акционерного коммерческого банка — и до 1873 г., когда создание новых банков было временно запрещено, возникло 39 таких учреждений, в том числе пять в Москве.
Сеть акционерных банков
Сложившаяся к середине 1870-х гг. сеть акционерных банков коммерческого кредита просуществовала с небольшими изменениями до начала XX В.
«Учреждения, способствующие промышленности и торговле»
В 1866 г. был учрежден первый частный банк в Москве — Купеческий. Ретроспективно оценивая экономическую ситуацию середины 1860-х гг., составители юбилейного очерка к 50-летию Купеческого банка подчеркивали, что появление в то время Государственного банка «не в состоянии было облегчить положение промышленности и торговли», поскольку они «уже выросли из той стадии своего развития, когда для их обслуживания достаточно было одного кредитного установления. Привлечение к организации коммерческого кредита частных капиталистов стало настоятельной потребностью». Инициатива в создании банка принадлежала известному денежному тузу В.А.Кокореву. Нажив на винных откупах огромное состояние, Кокорев с конца 1850-х гг. развил бурную учредительскую деятельность. Он участвовал в создании О-ва Волго- Донецкой ж.д. (1858), Русского о-ва пароходства и торговли (1858), о-ва Волжско-Камского пароходства «Кавказ и Меркурий» (1859), основал нефтеперегонный завод в Баку (1859) — первое такого рода предприятие в России, позднее реорганизованное в Бакинское нефтяное о-во. После Купеческого он создал в Петербурге еще один коммерческий банк — Волжско-Камский, ставший его последним детищем. В начале 1860-х гг. Кокорев построил на Софийской набережной Москвы-реки огромный гостинично-складской комбинат, известный как «Кокоревское подворье». В среде московского купечества миллионер пользовался авторитетом и как общественный деятель. По инициативе Кокорева в 1856 г. в первопрестольной был устроен невиданный по размаху прием в честь защитников Севастополя. Заметную активность, вызывавшую недовольство царских сановников, проявлял он и в период подготовки отмены крепостного права, опубликовав свой проект наделения землей бывших помещичьих крестьян.
|
| |
|
| |
| автор : |
архив
|
| e-mail : |
moscowjobnet@gmail.com
|
| статья размещена : |
02.10.2019 01:09 |
| |
|
| |
|
| версия для печати |
| |
|
   |
| |
|
| НАЗАД |
| |
|
| НА ГЛАВНУЮ |
| |
|
|
