| |
количество просмотров : 492 |
| |
|
| категория : |
ОБЩАЯ
|
| |
|
| |
|
|
| |
| Москва в XX веке (часть 2)
|
| |
|
| |
Вредная мода
Между тем у московских ломовых извозчиков существует еще вредная мода туго подтягивать поводки при закладке лошадей. Иногда головы лошадей так подтянуты, что даже повернуты в сторону.
Докладывая об изложенном, имею честь покорнейше просить Ваше Превосходительство не отказать в милостивом распоряжении о воспрещении ломовым извозчикам туго подтягивать у лошадей поводки.
При сем представляю № 89 1902 г. Ведомостей С.-Петербургского Градоначальства. |
| |
Подлинное подписал член Общества покровительства животным статский советник Михаил Николаевич Папков.»
Из доклада № 306 Комиссии по составлению проектов обязательных постановлений по ходатайству 91 промышленника ломового извоза в г. Москве, об отмене обязательного постановления Городской думы, воспрещающего пропускать повод от узды через кольцо дуги 6 ноября 1906 г. 12 июня сего года группа (91) промышленников ломового извоза подала городскому голове следующее прошение:
«На практике и по долголетнему опыту нам вполне известно, и мы находим таковое постановление отзывающимся крайне вредно и опасно для лошадей ломового промысла: 1) без подвязанного повода через кольцо в дуге лошади несут всегда низко головы, причем они затягивают себя; 2) лошади при езде побивают хомутом шею и плечи и неизбежно натирают седелкой спину; 3) в случае падения лошади разбивают себе в кровь губы, и часто случается, что выбивают по несколько зубов и 4) по недостатку работников, занятых нагрузкою и выгрузкой товаров, потные лошади летом могут сами напиться воды, а зимой наесться снега, что крайне вредно отзывается на них впоследствии, и все это может быть устранено тем, чтобы повода могли быть подвязываемы в кольцо через дугу.
При неисполнении этого постановления полиция налагает на нас штраф в административном порядке.
На основании вышеизложенного имеем честь покорнейше просить Вас, по расследовании приведенных доводов, не отказать сделать зависящее распоряжение об отмене § 27, пункта «б», обязательного постановления ломового извоза и о сем уведомить нас, нижеподписавшихся промышленников ломового извоза в Москве.
Заявление по тому же вопросу
24 октября сего года поступило еще заявление по тому же вопросу: Основанием к настоящему ходатайству находим то, что лошади, идущие с неподвязанными поводами, свободно располагают движением голов и при малейшей оплошности сопровождающих их извозчиков рвут тару погруженных на передних подводах товаров, каковой у нас в перевозке преимущественно есть сыпучий, как-то: мука, овес, горох, пшено, крупа, рожь и др., но большинство этих случаев происходит при погрузке на подводы и разгрузке с них, когда вся партия извозчиков для успешности в деле работает при какой-нибудь одной подводе. Считая, что подвязанный повод никаких мучений лошади не причиняет, тогда как мы, хозяева, и наши работники имеют от этого вред и большие убытки, надеемся, что настоящее наше ходатайство не останется без внимания и будет уважено и мы все, небогатые люди, будем иметь лишний заработанный рубль. Мая 19-го дня 1906 г.» Соображения. Обязательное постановление, об отмене которого ходатайствуют в настоящее время извозопромышленники, вступило в силу лишь два года тому назад. Этот вопрос был тогда всесторонне рассмотрен Комиссией, пользовавшейся также и показаниями сведущих лиц. Все те доводы, которые приводятся просителями в пользу отмены действующего правила, имелись в виду ив то время и признаны были не заслуживающими особенного внимания, так как многие из неудобств, отмечаемых просителями (напр., возможность порчи товара или что потная лошадь напьется воды и т.п.), вполне устранимы при более тщательном надзоре за лошадью; другие же обстоятельства, в особенности вред, получаемый будто бы лошадью при слабой подвязке, представляются прямо неправильными. Напротив, опыт показывает, что при продевании узды через кольцо дуги лошади подвергаются напрасным мучениям, так как они совершенно стеснены в своих движениях. И Комиссия, предлагая Думе свой доклад № 191 1904 г., обосновывала свое нововведение, между прочим, соображениями покровительства животным; она находила совершенно недопустимым и безжалостным практиковавшийся прежде порядок, о восстановлении которого ходатайствуют извозопромышленники.
Новые данные
Оставаясь при том же взгляде по настоящему вопросу и ныне и не усматривая в заявлениях просителей каких-либо новых данных, которые заставляли бы изменить действующее постановление, Комиссия признает ходатайство промышленников извозного промысла не заслуживающим удовлетворения. Председатель Комиссии по составлению проектов обязательных постановлений Н. Шубинский.
Выписка из журнала Московской городской думы об отклонении прошения извозопромышленников пропускать повод от узды через кольцо дуги 19-20 декабря 1906 г.
Обсуждался доклад Комиссии по составлению проектов обязательных постановлений от 6 ноября с.г., за ь 306, по ходатайству 91 промышленника ломового извоза в г. Москве, об отмене обязательного постановления Городской думы, воспрещающего пропускать повод от узды через кольцо дуги.
Большинством против 1 голоса постановлено:
Прошение извозопромышленников об отмене обязательного постановления Городской думы, воспрещающего пропускать повод от узды через кольцо дуги, оставить без последствий.
ЦИАМ. Ф. 179. Оп. 21. Д. 2087. Л. 33. Заверенная копия.
VIII. Отношение московского градоначальника городскому голове об устройстве во время морозов на улицах города грелок.
4 декабря 1906 г.
Ввиду последовавшего представления Вашего о затруднениях для Городской управы к отпуску дров для зажигания в морозы на улицах костров, я со своей стороны нахожу безусловно необходимым в целях человеколюбия устройство на улицах во время морозов грелок, предназначенных для лиц, которые по обязанностям своим должны оставаться долгое время на воздухе, как-то: кучеров, извозчиков и тому подобное, почему покорнейше прошу Ваше Превосходительство сообщить Городской думе в предстоящее 7-го сего декабря чрезвычайное собрание ее О необходимости устройства Городскою управою означенных грелок, впредь же до имеющего состояться постановления Городской думы, прошу Вас сделать распоряжение об отпуске Городскою управою ныне же, временно, материалов отопления для уличных костров.
Градоначальник генерал-майор Рейнбот
Помета: «Доложено Думе 7 декабря, жур. V2 22, ст. X».
ЦИАМ. Ф. 179. Оп. 21. Д. 2429. Л. 1 Подлинник. Рукопись на бланке московского градоначальника.
Отношение московского головы московскому градоначальнику об устройстве во время морозов на улицах города нефтяных грелок вместо костров не ранее 7 декабря 1906 г.
Вследствие предложения от 4 декабря с.г., за .V27499, представляю Вашему Превосходительству, что устройство на улицах костров в морозные дни является примитивным и дорогостоящим способом обогревания. В этом отношении казалось бы более соответствующим цели устройство нефтяных грелок, эксплуатация которых значительно дешевле.
Городская управа в настоящее время приступила к устройству таких грелок, о чем и было доведено до сведения Городской думы в собрании 7 сего декабря.
Участвовать в устройстве костров Городская управа при всем желании затрудняется ввиду сложности организовать отпуск и учет дров.
Если Ваше превосходительство имеет сделать какие-либо указания по этому предмету, то Городская управа готова их принять во внимание.
Письмо членов Городской управы московскому городскому голове с предложением во время морозов устроить уличные грелки и организовать снабжение бедняков теплой одеждой и топливом за счет городской казня и пожертвований
Не позднее 16 декабря 1908 г.8
Наступившие внезапно лютые морозы ставят беднейшее население города в тяжелое положение, облегчить которое Городская дума должна теперь же.
Ввиду этого мы просим предложить Городской думе:
1. Поручить Городской управе по примеру прожитых лет устроить уличные грелки, обеспечив их заносом топлива.
2. Ассигновать в распоряжение городских попечительств о бедных сумму в 500 рублей на каждое попечительство на приобретение теплой обуви и одежды! для беднейшего населения.
3. Открыть прием пожертвований при Городской управе для снабжения беднейшего населения теплой одеждой и топливом.
Пометы: «Поступило 16 декабря 1908 г.», «Доложено Думе 16 декабря 1908 г., жур. № 25, ст. V-650».
Несовершенство существующего в Москве способа поливки улиц
Из доклада №60 Московской городской управы о некоторых мероприятиях по улучшению поливки улиц 6 марта 1913 г.
Несовершенство существующего в Москве способа поливки улиц давно обращало на себя внимание Городского управления и требовало улучшения в этой области городского благоустройства. В этих целях Городскою управой в прошлом году были произведены некоторые опыты по применению различных способов поливки, а именно: поливки из рукавов и поливки из автомобиля-цистерны, и сравнение полученных результатов с действием существующего до сего времени конного поливочного обоза дало возможность прийти к некоторым выводам.
[.] Наиболее дешевым способом поливки является применяемая поливка из конных бочек:
1 кв. саж. проезда поливается в день за 0,316 коп. без стоимости воды; принимая же во внимание, что при поливке из конных бочек расходуется в день по 1 ведру воды на 1 кв. саж. мостовой, стоимость 1 кв. саж. вместе со стоимостью воды составит 0,436 коп.; однако нельзя не согласиться с тем, что способ поливки улиц из конных бочек весьма мало удовлетворяет интересам благоустройства.
Из более совершенных способов поливки следует прежде всего остановиться на способе поливки улиц из рукавов, выбрасывающих воду из городского водопровода.
Стоимость поливки 1 кв. саж. в день при помощи установленных на Тверской ул. поливочных кранов составляет 0,579 коп. за 1 кв. саж. в день, а считая стоимость воды, которой расходуется при поливке из рукавов, вдвое больше, чем при поливке улиц из бочек, а именно, по 2 ведра на 1 кв. саж. в день, стоимость поливки 1 кв. саж. улицы в день из рукавов определяется в 0,819 коп., превышая почти вдвое стоимость поливки улиц из конных бочек. Затем переход к поливке из рукавов по всей территории города в настоящее время не представлялся бы выполнимым по той причине, что сеть городского водопровода еще далеко не получила полного развития и приблизительно только около 7500 домовладений из 20000 имеющихся в Москве снабжены водопроводом. Кроме того, единовременное устройство специальных поливочных кранов при стоимости каждого в 180 руб., хотя бы у владений, снабженных водопроводом, вызвало бы миллионную единовременную затрату городских средств.
Другой опыт по усовершенствованию поливки улиц
Другой опыт по усовершенствованию поливки улиц был произведен Городской управой в прошлом году с поливкою улиц из автомобиля-цистерны. Для этой цели на несколько переделанный автомобиль-грузовик была поставлена цистерна вместимостью в 400 ведер, приделан к ней особый разбрызгивающий воду аппарат, употребляющийся для этого дела за границей и выписанный из Берлина, и составленная таким образом машина очень успешно действовала в течение лета 1912 г. Из расчета, приведенного в приложении за № 3, видно, что стоимость поливки 1 кв. саж. улицы в день из автомобиля-цистерны обходится в 0,411 коп. и со стоимостью воды в 0,531 коп.
Изложенные соображения и вместе с тем невысокая стоимость поливки из автомобиля-цистерны привели Городскую управу к заключению о необходимости приобретения еще хотя бы трех автомобилей-цистерн, выписав таковые из-за границы.
Стоимость поливочной машины составляет 10 000 руб.; таким образом, для приобретения трех автомобилей-цистерн потребуется единовременная затрата в 30 000 руб.
Выписка из журнала Московской городской думы об ассигновании средств на закупку автомобилей-цистерн для полива улиц 26 марта 1913 г.
30 мест под палатки для ежедневного торга
Из доклада № 313 Комиссии по составлению проектов обязательных постановлений о порядке торга на улицах и площадях с особых приспособлений и о порядке торга вразнос и развоз 6 ноября 1906 г.
В настоящее время на Сухаревской площади у самой башни сдается 30 мест под палатки для ежедневного торга галантерейным и мануфактурным товарами, за каковые 30 мест, по 1 кв. саж. каждое, уплачивается торговцами городу до 20 000 рублей. Независимо от сего, отдается еще вдоль площади торговцам разными товарами около 600 мест под палатки, из коих торг дозволяется производить лишь по воскресным дням; кроме того, в течение всей Страстной недели, за исключением субботы и перед Рождеством, начиная с последнего воскресенья до 25 декабря; за эти 600 мест город получает дохода до 60 000 руб. ежегодно. Наконец, часть площади от Сретенки до Панкратьевского переулка, по правую сторону линии конно-железной дороги, в дни торга всегда бесплатно занималась мелкими торговцами с лотков, уплачивающими в пользу города по 3 руб. в год за право ежедневной торговли по всему городу; вместе с ними здесь допускаются и другие торговцы, никуда никаких платежей за право торговли не производившие, — мелкие ремесленники, кустари и т.п.; несколько же лет тому назад сюда стали привозить товар лавочники и постоянные торговцы других районов гор. Москвы; за неимением права устраивать палатки, они раскладывают привезенный товар прямо на мостовой еще с вечера накануне дня торга, причем весьма часто присматривать за ним всю ночь они оставляют своих малолетних детей, которые в холодное время года почти поголовно заболевают разными простудными болезнями.
Из допроса торговцев выяснилось также, что в настоящее время с мостовой, ничего не платя за места, торгуют около 1 тыс. чел., что вывозят они для продажи исправленное ими старье из железа, меди, резиновые галоши и т.п., т.е. такие же товары, коими торгуют, между прочим, и в палатках, которые оплачиваются от 400 ло 1000 руб. в год каждая, между тем палатки эти занимают пространство в два аршина 12 вершков, а торговцы с мостовой, не столько мелкие ремесленники, сколько лавочники других районов и даже местные владельцы палаток, раскладывают свои товары на пространстве аршин до восьми и десяти.
Конкуренция с другими продавцами
Следовательно, имеют возможность и товару вывести больше и продать его дешевле и таким образом выгодно конкурировать с другими продавцами из палаток. Именно это обстоятельство, как выяснилось объяснениями разных лиц, и является причиной того, что сами местные владельцы палаток занимают на воскресные дни, еще накануне вечером, места на мостовой и продают оттуда свои товары, чем вместе с лавочниками других районов лишают возможности других лиц, по отсутствию свободных мест, участвовать в торге, между тем эти последние — кустари, мелкие ремесленники и т.п. торговцы, пользуясь для торга площадью бесплатно и без выправки промысловых свидетельств, могли бы продавать все необходимое дешевле владельцев палаток.
[.] Его Императорское Высочество генерал-губернатор признал необходимым предложить Московскому обер-полицмейстеру в устранение вышеизложенного сделать распоряжение по полиции о постоянном и самом строгом наблюдении за тем, чтобы на Сухаревской площади, в части между Сретенской и Панкратьевским переулком, по правую сторону линии конно-железной дороги, торг производился с лотков или с ношами, но без раскладывания товара на самой мостовой или тротуаре, ибо это крайне затрудняет там большое в дни торга движение народа, экипажей и вагонов конно-железной дороги, а проезд пожарной команды в случае надобности является совершенно невозможным; во-вторых, продажа товаров с мостовой дает возможность торговцам других районов г. Москвы продавать в этом пункте свои товары, не платя за места в пользу города, в явный ущерб мелочным ремесленникам, кустарям и владельцам палаток; в-третьих, мелкие ремесленники таким образом будут иметь больше места и возможности по- прежнему продавать с лотков свои товары, удовлетворять в необходимом обывателя и зарабатывать средства к существованию; и в-четвертых, таким образом будет, между прочим, удалена эксплуатация труда малолетних детей со всеми ее вредными последствиями.
Торг на Сухаревской площади
При этом так как торг на Сухаревской площади разными произведениями с раскладкой их на земле производился издавна и многие занимающиеся таковым могли заготовить товары в запасе, то во избежание убытков, могущих быть для торговцев от настоящего распоряжения, Его Императорское Высочество предложил обер-полицмейстеру предоставить по-прежнему раскладу товаров по мостовой до 1 сентября сего года, но не всем, как это было до настоящего времени, а исключительно ремесленникам, кустарям, а никак не лавочникам или владельцам палаток, по истечении же назначенного срока, т.е. 1 сентября, раскладка товаров отнюдь не должна быть допускаема.
Городской думе было предложено составить обязательные постановления, которые упорядочивали бы условия производства торга с известных приспособлений, а также выяснили бы права и обязанности торговцев, и независимо от сего выработать обязательные постановления для лиц, торгующих вразнос и развоз в г. Москве.
Киоск или палатка могут быть оставлены Городской управой в свою собственность по оценке городского архитектора, которая сим признается бесспорной для контрагента.
ЦИАМ. Ф. 179. Оп. 52. Д. 658. Л. 48 и об. Типографический экземпляр.
Из доклада № 431 Комиссии по составлению проектов обязательных постановлений по вопросу о порядке торга на улицах и площадях с особых приспособлений и о порядке торга вразнос и развоз
7 декабря 1909 г.
Следующий проект обязательных постановлений о порядке торга на улицах и площадях с особых приспособлений и о порядке торга вразнос и вразвоз в г. Москве.
Высочайше утвержденное 8 июня 1898 г. Положение о государственном промысловом налоге. Приложение к п. 30 ст. 6. Роспись товаров, торговля коими дозволяется без платежа государственного промыслового налога, вразнос и со всякого рода передвижных и переносных помещений, а по промысловым свидетельствам для торговых предприятий четвертого разряда и из постоянных небольших помещений.
Обстоятельства дела
Обстоятельства дела. В предложении г. московского губернатора на имя московского городского головы от 23 июля 1902 г., за №2113 изложено: московский обер-полицмейстер вошел к Его Императорскому Высочеству генерал- губернатору с рапортом, ходатайствуя предложить Московскому городскому общественному управлению войти в обсуждение вопроса об упорядочении уличного в Москве торга мороженым, подчинив его как в отношении надзора за приготовлением продукта, так и условий его продажи действию особых обязательных постановлений.
По докладе означенного предложения г. губернатора в собрании Городской думы 20 августа 1902 г. единогласно постановлено: вопрос о составлении обязательных постановлений относительно уличного торга мороженым передать на рассмотрение Комиссии по составлению проектов обязательных для местных жителей постановлений. Заключение Комиссии санитарных врачей:
По собранным членами Комиссии сведениям только из опросов торговцев, так как в данное время еще не происходит изготовление мороженого, оказывается, что этот промысел носит чисто кустарный характер, специальных заведений для приготовления дешевого мороженого нет. Каждый продавец снимает каморку где-нибудь, где только имеется погреб со льдом, в которой и приготовляет мороженое. Санитарное состояние этих каморочных квартир, как всем известно, крайне не приглядное. Обыкновенно мороженщик, приготовив смесь для мороженого у себя в каморке, отправляется рано утром в ближайший трактир, где варит ее на плите в металлической луженой посуде, затем процеживает через сито прямо в формы, тоже металлические, и отправляется замораживать верчением во льду где-нибудь поблизости, часто на дворе того же трактира. Продукты для изготовления мороженого следующие: молоко, яйца, сахарный песок, ягодные соки и некоторые краски и эссенции, приобретаемые в аптекарских магазинах. Молоко употребляется рыночное; для так называемого кондитерского мороженого молоко берется с большим содержанием сливок.
Ручные фургоны
Продается это мороженое прямо из форм вразнос на головах или в развоз из особых ручных фургонов; в некоторых местах: на площадях, рынках, бульварах — имеются стационарные продавцы при палатках для продажи вод и фруктов.
Каждый мороженщик имеет свою стеклянную посуду для накладывания мороженого и костяные ложечки для еды. Ложечки эти и посуда не моются, а только вытираются полотенцами, обыкновенно весьма грязными. Мороженое отпускается также и в посуду покупателей.
Лед и снег, необходимые для изготовления, берутся для погребов с ближайших мест: с Москвы-реки, канавы, из прудов; снег со дворов и улиц; при недостаче даже пользуются снегом со снеговых свалок, которые иногда сохраняются до осени. [.]
Председателю Комиссии по составлению проектов обязательных постановлений С. Муромцев.
Председатель Комиссии общественного здравия С. Пучков.
Члены Комиссии: Н. Шатерников, Н Шемшурин.
ЦИАМ. Ф. 179. Оп. 21. Д. 2055. Л. 15, 15 об, 16, 16 об. Типографский экземпляр.
Из отношения московского губернатора городскому голове о срочном принятии постановления по упорядочению продажи мороженого на улицах города г. Москва 18 апреля 1904 г.
Его Императорское Высочество московский генерал-губернатор, как известно Вашему Сиятельству из предложения моего, от 6 сего апреля, за №1053, изволил сообщить мне, что возбужденный еще в июне месяце 1902 г. вопрос об упорядочении уличного торга мороженым до настоящего времени остается неразрешенным Московским городским общественным управлением. Имея в виду, что по наступлении весны является значительное употребление мороженого на улицах, Его Императорское Высочество московский генерал- губернатор предлагает принять все меры к тому, чтобы проект обязательных постановлений об упорядочении продажи мороженого был выработан Городским управлением к маю месяцу текущего года. Губернатор Г.И. Кристи
Из доклада №112 Комиссии общественного здравия и по составлению проектов обязательных постановлений по вопросу об издании обязательных постановлений для уличной торговли мороженым 26 апреля 1904 г. Заключение. Одобрить приложенный к докладу проект.
Обязательные постановления
Обязательные постановления для уличной торговли мороженым:
1. Помещения, в которых производится приготовление мороженого для продажи, должны содержаться в чистоте и опрятности; столь же чисто должны содержаться посуда и другие принадлежности означенного промысла.
2. Формы для мороженого должны быть изнутри хорошо вылужены. Ложки допускаются только металлические, причем железные или медные должны быть покрыты слоем олова, никеля, серебра или иными трудно окисляющимися металлами.
3. Лед и снег для замораживания должны употребляться только чистые.
4. Для хранения посуды и ложек уличные торговцы мороженым должны иметь соответствующие опрятные приспособления.
5. Отпуск продаваемого на улицах мороженого допускается только в стеклянной посуде, всегда чисто содержимой.
6. Для вытирания посуды и ложек у продавцов мороженого должны быть чистые полотенца.
Из доклада № 182 Комиссии общественного здравия и по составлению проектов обязательных постановлений для местных жителей о дополнении действующих обязательных постановлений для уличной торговли мороженым
10 августа 1904 г. Заключение: Одобрить проект изменений и дополнений
п. 4. Для хранения посуды и ложек, равно как и воды, назначенной для их обмывания, уличные торговцы мороженым должны иметь соответствующие опрятные приспособления.
п. 5. При пользовании для отпуска продаваемого мороженого постоянною посудой торговцам дозволяется употреблять только стеклянную посуду, которая после каждого случая пользования ею, вместе с ложками, обмывается начисто водой и вытирается насухо полотенцами.
п. 6. Для обмывания посуды и ложек допускается к употреблению только вода из городских водопроводов; для вытирания посуды и ложек у продавцов мороженого должны быть чистые полотенца.
п. 7. Вместо стеклянной посуды и металлических ложек торговцам мороженого дозволяется пользоваться, при отпуске мороженого бумажными формами и деревянными лопаточками, каковые формы и ложки после каждого случая пользования ими должны быть торговцами уничтожены.
Бумажные формы и деревянные стаканчики
Примечание: Тип допускаемых на основании сего постановления бумажных форм и деревянных лопаточек устанавливается Городской управой по соглашению с г. московским обер-полицмейстером.
По распоряжению Московской городской управы собраны сведения о фабричных ценах на бумажные формочки, пригодные для наполнения их мороженым. Формочки из пергамента, изготовляемые для ресторанов, продаются от 2 руб. 50 коп. до 4 руб. за сотню; бумажные формочки разных величин стоят от 50—90 коп за тысячу. Одна фирма за формочки из пергамента назначает цену по 1 руб. 50 коп. за тысячу. Деревянные лопаточки могли бы быть изготовляемы по 3 руб. за тысячу. Из Устава о наказаниях, налагаемых мировыми судьями.
Ст. 115. За приготовление для продажи, хранение в торговом или промышленном заведении, или продажу съестных припасов или напитков, вредных для здоровья или испортившихся, а равно за выделку посуды из вредных для здоровья материалов виновные, сверх уничтожения припасов, напитков или посуды, подвергаются: аресту не свыше трех месяцев или денежному взысканию не свыше 300 руб.
Ст. 116. За несоблюдение надлежащей чистоты и опрятности при изготовлении для продажи, или при хранении в торговом или промышленном заведении, или же при продаже съестных припасов или напитков виновные подвергаются: денежному взысканию не свыше 50 руб.
Из Уложения о наказаниях.
Ст. 865. За совершение проступков, означенных в статьях 115 . Устава о наказаниях, когда от того причиняется кому-либо смерть, виновные сверх определенного за проступок наказания и запрещения навсегда продавать или приготовлять напитки или что- либо съестное и выделывать посуду для приготовления или хранения этих припасов, предаются, если они христиане, церковному покаянию по распоряжению духовного их начальства. Председатель Комиссии по составлению проектов обязательных постановлений С. Муромцев.
Председатель Комиссии общественного здравия С. Пучков.
Члены Комиссии Н. Шатерников, Н. Горбунов, Н. Шемшурин.
ЦИАМ. Ф. 179. Оп. 21. Д. 2055. Л. 15, 15
об. —16, 34, 67, 79 об., 82—82 об. Типографский экземпляр.
Публикация Е.Г. Болдиной, Г.Ю. Борисовой, О. П. Костюковой, М.К. Кустовой, А. С. Федотова.
Седьмой час утра
Воскресенье. Только седьмой час утра, а на старой московской Сухаревке суетится уже немало народа. Строят ряды нескладных, привезенных со складов из соседних дворов палаток, занимают посредством ящиков и заплатанных, расстилаемых прямо на земле холстин места для развала и подтягивают возы с упакованным на живую руку товаром. Через час-два здесь откроют импровизированные торговые отделы, носящие названия: меховые, кустарные, кондитерские, тряпичные, готового платья, музыкальный, антикварный, книжный. Последний поспевает раньше других и давно рассыпает свои громоздкие и тяжелые тюки, перевязанные прочной, толстой веревкой. Да и немудрено: книга требует значительного времени на разборку, на удачное размещение «глазком» к покупателю и на сортировку по содержанию. В палатках книжного ряда будут сидеть те, кто покрепче в смысле оборотного капитала, кто обладает должным ассортиментом или каталогом товара и кто поэтому пользуется особым авторитетом и знакомством с состоятельным покупателем. Здесь, напротив старого ананьевского дома, основная резиденция книги, здесь ее рыночный центр и место законных встреч с любителем-библиофилом.
Купили и берегите на здоровье! Это не экземпляр, а конфетка леденистая. Переплет Пушкина помнит. Может, и сам Пушкин ее читал. Ничего нигде не приписал? Посмотрите хорошенько!
Почему же не полное собрание сочинений? Тут лишнего даже много! Этого покупателя метлой по затылку! Вчера час битый рылся, все перевернул, а взял на рубль сорок копеек.
До чего сухаревские умудряются! Продали одному нашему покупателю книгу, а в ней двадцати страниц нет. И как сделали! В середину из другой книги страницы с номерами вклеили, сразу и не разберешь.
Книга колдовства и магии. Фокусы, покусы и иная хреновина! Вы, кажется, их собираете? Американская распродажа! На выбор по десять и двадцать копеек. За рубль продаю неразобранную связку! Предлагаю желающим узнать счастье!
Да вы что: книгу больше любите или деньги? Ну и платите, а не жмитесь!
Полное собрание приключений
Для любителей продаю полное собрание приключений знаменитого сыщика Шерлока Холмса! Ужасное, кровавое преступление в замке Рошинор! Невеста-отравительница! Губитель женщин! Тайна лондонского кладбища! Живой мертвец, или Таинственный саркофаг! Страшно интересно, захватывающе!.
Позвольте прикурить? Я вам продам «Трех мушкетеров» Дюма. Не желаете?. Могу двух отделить, мне все равно. Хоть одного возьмите!.
Позвольте книги вам в руки, знакомый гражданин, дать — на подержание? Вон городовой гнать меня идет, не велят здесь торговать, а без товара ко мне претензий никаких нет.
Мы на пристава сегодня складываемся! Хочет нас от забора прогнать, а место, сами видите, первый сорт, центральное!
В цене не обман, а торговая хитрость! Кто не знает — не ходи покупать.
В торговле без обмана и нельзя. Душа не стерпит! От одного — грош, от другого — два, так и идет сыздавна. Продавца у нас пять лет делу учат, чтобы все происхождение знал.
Вы, что вам надо, сегодня берите. Я три дня на толчок не выйду — пить буду!
Если побольше услуги и внимания показать да товару перед ним горы наложить, то стыдно без покупочки уйти. Старая петербургская манера!
Брюки наши хорошие, люди — не хают, собаки — не лают, о них мадамы вздыхают. Надевай, домой в обнове поезжай, жена с детьми увидит — резону лишится!
— Шуба для доброго купца-молодца! Приклад — моржовый, воротник — ежовый, а вокруг всех прорех еще нашит рыбий мех. В один рукав ветер гуляет, в другой метель прометает, от тепла зимой зуб на зуб не попадает!
Острословный выкрик продавца планов Москвы:
—Новый план Москвы! Все улицы, все переулки, все закоулки, все повороты, все завороты, все ходы, все тропы, все блохи, тараканы и клопы! Только двадцать копеек, необходимо иметь на стене, чтобы мухам не заблудиться!
У продавца «универсальных скребков» для капусты, «фигурных» ножей для картофеля, точильных машинок и прочего было особое словесное умение заинтересовать товаром:
— Наши хозяйки три часа на кухне толкаются, а потом пять часов с мужем ругаются, отчего обед не готов. Купите заграничного изобретения нож для шинкования капусты и перестаньте быть грустны!
Улучшение кухонного дела
Дела ваши домашние наладятся, и все хозяйки перестанут лаяться. Прошу внимания! Раз, два — капуста готова для питательного супа, сюда же берете картофель. Шелуха отпадает сама по себе. В кухонном деле улучшение, а по службе за это повышение! Во время этого разговора продавец неустанно демонстрировал свой товар, кромсая горы различных овощей и красиво разбрасывая их по лотку.
Острословный выкрик продавца спичек:
— Настоящие серные спички! Пять минут шипения, потом горение, сначала вонь, потом огонь!
Звонкий выкрик продавца «средства от паразитов»:
— Клопы подыхают, блохи умирают, моль улетает, тараканы опасаются, мухи промеж себя кусаются. Теща спит спокойно, и вы с супругой живете вольно. Единственная натуральная жидкость, верное средство, купите больше и семейству еще откажите в наследство!
Продавец бумажных детских дудочек, состоявших из свернутой полосы картона, склеенного с двух сторон пергаментной бумагой, с отверстиями для вдувания воздуха и прилаживания, приговаривал во время продажи предметов своего изделия:
— Приехал из Америки на зеленом венике, веник отрепался, а я здесь, на Сухаревке, остался. Спешите, торопитесь купить необходимую вещь по хозяйству!
Распространитель стеклянных баночек, в которых, под давлением натянутой на отверстие резины, двигался сверху вниз морской чертик, быстро произносил:
— Морской житель землю роет, себе могилу готовит. Жил у кухарки Анфиски тридцать три года, под постелью, без прописки!
Торговец тещиным языком, т.е. длинным бумажным плоским футляром, с писком развертывавшимся на пружине при вдувании воздуха и имевшим на конце цветное перышко, солидно говорил:
— Теща околела, язык продать велела!
Владелец предприятия по сбыту прыгающей лягушки из папье-маше почти в напев протягивал:
— Чудо двадцатого века, картонная лягушка прыгает на живого человека!
День Сухаревки сумбурный, крикливый, для многих бестолковый. В четыре часа ее староста Иван Матвеевич Груздев звонит в «вечевой» колокол, извещая о конце рыночной продажи. Все складываются и разбредаются по трактирам и чайным.
Парижский парикмахер
Трактир Свидание друзей с арганом и отдельными кабинетами.
Парижский парикмахер Пьер Мусатов из Лондона. Стрижка, брижка и завивка. Набойка матроссов и полуперин. И.Ф. Федорова.
Выгребной и ретирадный обоз В.Н. Розова. Исполнение аккуратное и срочное. (Надпись на двери): Ольга Павловна Козова.
Гадает по системе мадам Ленорманы. Здесь же по кофейной гущи и ногтю. На три — шесть гривен в день с конем не управишься. Овес, сено. В трактире калачик съешь и колбаски возьмешь, чай — на одново, половому — пятак, на дворе за коня — пятак, фа- тера, еще трактир, когда смерзнешь. Куда тут. Работник теперь три с полтиной хозяину везет. Да кажинный день на городового расход. Вот статуй еще небесный.
Главным врагом извозчиков была полиция. При системе непролазного взяточничества извозчика обращали в источник служебных доходов. Придирались к каждой мелочи: худому кафтану, к плохой полости, к поцарапанному экипажу, к не- прибитому на соответствующее место номерному знаку, к случайной остановке и т.п. И за все «хабарили», т.е. брали в свой карман гривенники, двугривенные, полтинники и даже рубли. Протестовавших отправляли в участок, сажали на сутки в каталажку, не давая даже возможности накормить и напоить брошенную на дворе лошадь. Особенно изощрялись в этом городовые, или «фараоны», и околодочные, или «околодыри».
Первейшая стоянка у рестораций. Ночное дело! Кому вожжа под хвост попала, без лихача не обойтись. С вас деньги берем, да сами шибко дорого плотим за права. У ресторации — всем подай и место еще откупи!
Дурошлеп, не кнутом корми животное, а евонным кушаньем! Ну-ка тебя так похлещи; ты што говорить будешь? А!? Попроси кого поучить тебя. За это нашего брата покровители животных тягают!
Не чертыхайся, барин, что конь шибко понес, тута спуск с Рождественской горки. Держись, барин, за что легче!
Нам без ругани нельзя, ругань у нас замес- то покурить!
Парикмахеры Василия Ляпунцова школа — все красавицами уходят. Другую муж дома признать за свою не в состоянии без свидетелей!
Купеческие дома
Если парикмахер французские слова или говорить знает, большая ему цена в хороших купеческих домах. Зовут даже на балы и велят в передней громко с прислугой разговоры произносить, чтобы все слышали. И не о чем, а говори. Очень удобно, если два промеж себя по-французски спорят. Можно что и приврать, понимающих-то нет! У нас Степан бормотать целый час может, а кто знает что? Один сладит и в два голоса. Его у нас французом зовут. Сегодня его нет — с похмелья поправляется.
Водочки какой графинчик — большой или малый? С маленького начнем? Похолодней? Что закусить прикажете? Горячее или из закусок? Почки в мадере готовы, московская селяночка с осетринкой, скобленочка на сковороде, почки «Брошед» можно быстро. Селяночку? Слушаю!. Из холодного икорки паюсной с свежим огурчиком, салат «Оливье», телятинка с салатом, есть семга высокая — из двинских? Селедочку? Слушаю! И селедочку подадим. К ней масло сливочное, картофель в мундире? Слушаю! У нас сегодня дежурит уха из налимов с печенкой, к ней расстегай, холодный поросенок. На второе можем подать куропатки на канапе, с салатом. Третье — пломбир и гурьевская каша. На гурьевской остановимся? Не задержу, сейчас же-с!. Так графинчик маленький, с него начнем-с? Меню выбрали анжелик!
Дядичка, солидный дядичка, а на стол падаете и посуду бьете! Не удобно так! Буфетчик, пропишите им в счет наши разговоры.
Иван Петрович, швейцар! У окна человек, как вещество, лежит. Сдвиньте рядом к магазину.
Илья Евграфович Бондаренко родился 19 июля 1870 г. в Уфе в семье купца второй гильдии. Его отец, Евграф Львович, был родом из Полтавской губернии, мать, Татьяна Ивановна, — уроженка Уфы. Начальное образование Илья Евграфович получил в Уфимской гимназии.
Во второй половине 80-х гг. годов Бондаренко встретился с первым в своей жизни художником-профессионалом Николаем Ильичем Бобиром, по совету которого решил продолжить образование на архитектурном отделении Училища живописи, ваяния и зодчества в Москве, куда благополучно сдал экзамены и был зачислен в 1887 г. С начала обучения Илья Евграфович находился «под опекой» видного московского архитектора того времени А.С. Каминского, с которым познакомился через своих родственников.
Перенос действующего порядка
При наличности таких условий ввиду возбужденного г. губернатором вопроса о пересмотре действующего порядка, установленного лишь в виде опыта, Комиссия находит своевременным и справедливым возвращение к прежде действовавшему порядку, по которому при каждых трех возах или подводах должен быть по крайней мере один возчик.Председатель Комиссии С. Муромцев.
ЦИАМ. Ф. 179. Оп. 21. Д. 2087. Л. 2 и об., 3, 4, 6 и об. Типографский экземпляр. Из доклада № 191 Комиссии по составлению проектов обязательных для местных жителей постановлений по вопросу о запрещении ломовым извозчикам туго подтягивать у лошадей поводки 17 августа 1904 г. Справки: I. Заявление статского советника Папкова на имя московского обер-полицмейстера:
«Ваше Превосходительство! В качестве члена Общества покровительства животным решаюсь беспокоить Вас нижеследующей просьбой.
В С-Петербурге при запряжке ломовыми извозчиками лошадей был усвоен вредный обычай высоко подтягивать головы лошадей к дуге. Напрягая все свои силы для передвижения тяжестей, всякая лошадь, в силу строения своего тела, должна опускать голову вниз; между тем туго подтянутый поводок, лишая ее этого естественного положения тела при напряжении сил, служит прямо источником мучительства. Даже при свободном движении лошади короткий поводок дергает голову лошади при каждом ее шаге.
Как Общество покровительства животным, так и полиция долго не могли устранить этой вредной моды у ломовых извозчиков. Наконец приказом С.-Петербургского градоначальника, объявленным в Ведомостях С.-Петербургского градоначальства 25 апреля 1902 г., № 89, во избежание подтягивания туго верхних поводков у ломовых закладок, вменено в обязанность всем ломовым извозчикам: на расстояние не менее одного аршина и 13 вершков от колец уздечки, на верхних поводках, нашить кольцо одинакового диаметра с кольцом дуги, что исключает всякую возможность произвольно подтягивать поводки.
Эта вполне целесообразная мера не только устранила мучительство лошадей короткими поводками, но даже выгодна для хозяев, так как при таких условиях лошадь свободно располагает всеми своими силами.
Неоплачиваемый штраф
Рабочие отказываются платить штраф, полиция требует увольнения их или составляет протоколы о их несостоятельности, и штраф заменяется арестом; из этого вытекают уже два наказания: рабочий сидит, у него вычитаются дни ареста из жалованья, а у нас стоят лошади без рабочих, отчего мы несем убыток или приходится за свой счет платить штраф, следовательно, наказание не достигает цели, так как рабочие виновные остаются в стороне.Вследствие сего покорнейше просим ходатайствовать Ваше Сиятельство: 1) если нельзя разрешить ездить рабочим одному на двух лошадях, как прежде, в течение всего года, то хотя шесть месяцев, т.е. с 1 мая по 1 ноября; 2) упорядочить записку значков действительно только виновных и при записи внушать им, чтобы они знали свою вину; 3) дать возможность рабочим, если он считает себя правым, оправдаться.
г. Москва. Марта 1-го дня 1901 г.
[Из заключения Комиссии по составлению обязательных постановлений:
Еще в докладе Комиссии № 40, от 5 марта 1896 г., на основании имевшегося в распоряжении Комиссии статистического материала было выяснено, что в Москве разница между числом ломовых лошадей и числом рабочих при них составляет не менее 5000. Таким образом, введение действующего ныне порядка, основанного на обязательном постановлении, опубликованном 27 марта 1898 г., было равносильно требованию об увеличении в столице числа рабочих при ломовых лошадях сразу на несколько тысяч человек. Годовая цена рабочего этого рода составляет, как известно, 180—200 рублей. Практика жизни ответила на такое требование в одних случаях тем, что часть лошадей стала стоять без работы, отчего спрос на ломовых лошадей не находил себе соответствующего удовлетворения [.] При существовавшем в то же время усилении требований относительно вывозки снега и при ограниченном числе снеговых свалок вышеозначенные обстоятельства неизбежно повели к вздорожанию ломового извоза. Цена на вывозку воза снега поднялась за последние годы в 1 1/2— 2 раза; провозная цена вообще всех грузов возвысилась.
Русский Кустарный отдел
«Весь русский Кустарный отдел представлял собой группу зданий, непосредственно связанных друг с другом переходами и открытой галереей. Начинался отдел выставки рубленой церковкой по типу северных русских церквей. Общая масса этой церкви весьма напоминала церкви Архангельского края, но не была повторением ни одной из существовавших церквей. Это была свободная композиция, придерживаясь лишь общих форм древнерусского деревянного зодчества». Кустарный отдел явился одной из первых и самых ярких построек новорусского стиля. В дальнейшем и сам Бондаренко занял почетное место в ряду ведущих зодчих новорусского направления, таких, как А.В. Щусев, ВА Покровский, С.С. Кричинский.
Всего за время с начала своей архитектурной практики и до 1917 г. И.Е. Бондаренко спроектировал 8 храмов и 28 гражданских построек.
Самая значительная страница творчества архитектора связана со старообрядчеством, вернее, с работами по проектированию и возведению старообрядческих храмов. Самой дорогой сердцу Ильи Евграфовича была работа по созданию храма Второй московской общины старообрядцев поморцев-брачников в Токмаковом переулке, заказчиком которого был фабрикант И.К. Поляков.
Для рогожского старообрядца Арсения Ивановича Морозова Бондаренко выстроил два храма: один с домами для причта в Богородске и небольшую церковь в селе Кузнецы, недалеко от Богородска.
Для фабрикантов Кузнецовых Илья Евграфович спроектировал также две церкви: в селе Кузнецове, близ Кашина на Волге, и в Риге. Особенностью кашинского храма был «фарфоровый» иконостас. Для Первой московской общины старообрядцев поморцев-брачников перестроил моленную в Переведеновском переулке5. В 1910— 1911 гг. было выстроено и освящено здание храма Покрова Пресвятой Богородицы Покровско- Успенской общины в Малом Гавриковом переулке. В 1910—1912 гг. сооружена церковь Введения во храм Пресвятой Богородицы Никольско-Рогожской беглопоповской старообрядческой общины на Малой Андроньевской улице.
Историки архитектуры так оценивают храмовое наследие И.Е. Бондаренко: «Постройки его обладают неповторимым своеобразием. Он стилизует по преимуществу формы новгородско-псковского зодчества, но трактует их очень вольно.
Памятники зодчества
«Всюду находили памятники зодчества и любовались нарядными изделиями расписных дуг, фигурных пряников, сочной резьбой на избах и на кормах барж — сколько материала! И какого интересного!» — вспоминал об этой поездке И.Е. Бондаренко.
Часы досуга Илья Евграфович посвящал участию в Кружке любителей русской музыки, для концертов которого рисовал плакаты-афиши. Среди исполнителей Кружка был Л.В. Собинов, на родственнице которого в 1898 г. женился молодой архитектор.
Неизгладимый след в памяти Ильи Евграфовича оставил Савва Иванович Мамонтов, знакомство с которым состоялось в 1896 г. В конце 1890-х гг. И.Е. Бондаренко выполнил ряд архитектурных работ по заказу Саввы Ивановича — перестройку театра Солодовникова на Большой Дмитровке, который Мамонтов арендовал для постановок Частной Русской оперы, и строительство одной из мастерских при художественно-керамическом заводе «Абрамцево» за Бутырской заставой в Москве (1898—1899 гг.). По воспоминаниям Бондаренко, в этой мастерской Савва Иванович провел свои последние годы после потрясений, вызванных его арестом и судом. В комнатах, «украшенных скульптурой и цветистой радужной майоликой», у гостеприимного Мамонтова собирались его родные и друзья, в числе которых был и И.Е. Бондаренко.
Кроме строительных работ Илья Евграфович принимал участие в оформлении спектаклей Частной Русской оперы. По эскизам Михаила Врубеля им были выполнены декорации к постановкам «Бориса Годунова», «Моцарта и Сальери».
В доме Саввы Ивановича Илья Евграфович познакомился со многими известными художниками, в числе которых был Константин Коровин, рекомендовавший Илью Евграфовича на должность архитектора Кустарного отдела Всемирной выставки 1900 г. в Париже. «Конечно, я с радостью принял предложение и немедленно стали создаваться проекты. Целый день проводил или дома над проектами, или у Коровина, рисовал т.н. «Русскую деревню», — писал в мемуарах И.Е. Бондаренко.
В основу своего архитектурного замысла Бондаренко положил впечатления, почерпнутые из знакомства с памятниками Русского Севера.
Реальное тело храма
Он вводит в употребление прием, который хотелось бы определить как «двойную стилизацию». На реальном теле храма «рисуется» еще один, на стене колокольни обрамление надвратного образа также напоминает храм, благодаря чему богатство ритмов в его сооружениях приобретает особую изощренность».
Гражданские постройки Бондаренко были более скромными, но и среди них можно отметить интересные работы. Так, сын И.К. Полякова, Елисей, заказал Илье Евграфовичу отделку своего дома, которую архитектор выполнил, по его словам, в «русском типе теремка». В 1911 г. И.Е. Бондаренко был выполнен комплекс построек для барона В.Р. Штейнгеля в имении Хуторок близ Армавира. Часть интерьеров дома была решена архитектором в характерном для этого периода его творчества новорусском стиле. Для коллекции икон Музея русской старины А. В. Морозова Илья Евграфович произвел надстройку дворового крыла дома Морозова во Введенском переулке в Москве. Работ, выполненных Ильей Евграфовичем в стиле неоклассицизма, было немного. «В скромных формах ампира» им было перестроено помещение читального зала Императорского Исторического музея.
Как особый случай в своей практике выделял И.Е. Бондаренко инженерные работы при перестройке Крестовоздвиженской церкви в Иваново-Вознесенске.
Для творческой натуры И.Е. Бондаренко было характерно разнообразие интересов, в том числе собирание книг. Страстная потребность в книге возникла у Ильи Евграфовича еще в гимназические годы. Для приобретения «любимого предмета» Бондаренко экономил даже на завтраках. Собрание Ильи Евграфовича включало в себя книги по искусству, русскому и зарубежному, по отечественной культуре, литературу по Москве и гравюры, часть которых была представлена Бондаренко на экспозиции Исторической выставки архитектуры 1912 г.
Много сил и времени отдавал Илья Евграфович работе в научных обществах, занимавшихся изучением и популяризацией русского искусства. В дореволюционный период он читал доклады в Московском кружке архитекторов-художников, располагавшемся в здании Женских строительных курсов на Ново-Басманной улице.
Московское архитектурное общество
С 1902 г. И.Е. Бондаренко являлся действительным членом Московского архитектурного общества. По его мнению, деятельность Общества активизировалась только с приходом на должность председателя Ф.О. Шехтеля. Высоко оценивал Бондаренко работу И. П. Машкова, называя его «единственным деятельным и более живым человеком в Обществе».
15 декабря 1913 г. открылся V Всероссийский съезд зодчих в Москве, секретарем которого был избран Илья Евграфович. При съезде работали три выставки: Строительно-техническая, Историческая и Художественно-архитектурная. Председателем Комиссии по устройству Исторической выставки архитектуры и художественной промышленности был Бондаренко, вместе с ним в ее организации принимали участие хранитель Оружейной палаты В.К. Трутовский и архитектор Н.Б. Бакланов.
К съезду И.Е. Бондаренко подготовил доклад «О московской архитектуре»12 и статью «Зодчество Москвы восемнадцатого и начала девятнадцатого века», опубликованную в 1913 г. в «Путеводителе по Москве».
С 1914 г. И.Е. Бондаренко являлся членом- корреспондентом Императорского Московского археологического общества.
Что касается активной архитектурной деятельности, то она была прервана сначала первой мировой войной, а затем революцией.
С 15 августа 1918 г. Илья Евграфович приступил к работе в центральном государственном органе охраны культурного наследия Советской России — Отделе по делам музеев и охраны памятников искусства и старины при Народном комиссариате просвещения15. До этого, еще в июне 1918 г., была сформирована так называемая Кремлевская комиссия по восстановлению построек Кремля, пострадавших во время боев 1917 г., в состав которой вошел и Бондаренко. С зимы 1918 г. он также участвовал в работе Комиссии по охране памятников Троице-Сергиевой Лавры.
В 1919 г. Бондаренко участвовал в научных экспедициях по изучению памятников Верхней и Средней Волги16, в обследовании и реставрации памятников Владимира. Кроме этого, им были предприняты поездки в Нижний Новгород, Рязань, Петроград для обследования архитектурного наследия.
В 30-е гг. деятельность Ильи Евграфовича была связана с работой в Музее истории и реконструкции Москвы и Музее Академии архитектуры.
Активное участие
Во время Великой Отечественной войны И.Е. Бондаренко, которому было уже за семьдесят, принимал активное участие в спасении памятников, занимался популяризацией историко-культурного наследия страны. В период с 1942 по 1946 г. им было прочитано около 100 лекций в госпиталях Москвы по темам: «Старая Москва», «Памятники русской архитектуры. Московский Кремль», «Москва в эпоху 1812 г.», «Создание Москвы и ее памятников», «Фашисты и русская культура», «Славянство и фашизм».
С сентября 1943 по 1944 г. И.Е. Бондаренко был главным архитектором Ваганьковского и Армянского кладбищ. В 1945—1946 гг. архитектор участвовал в послевоенном восстановлении Путевого дворца в Калинине.
Илья Евграфович Бондаренко скончался в возрасте 77 лет 20 июля 1947 г. и погребен на Новом кладбище Донского монастыря в Москве.
Над своими мемуарами, названными «Записки художника-архитектора», И.Е. Бондаренко работал во 2-й половине 1930-х гг. Тогда же он готовил их публикацию, которая так и не осуществилась. Две редакции полного машинописного текста «Записок.» и подготовительные рукописные материалы хранятся в личном фонде архитектора в РГАЛИ. Главы воспоминаний для настоящей публикации взяты из последней редакции. Тексты приводятся с незначительными сокращениями повторов и разоблачительно-критических вставок, обусловленных временем написания мемуаров; проведена значительная литературная редактура без искажения смысла оригинала.
Летом 1900 года, вернувшись из Парижа, я поселился в небольшой квартирке из четырех комнат, отделанных мною просто, — я желал создать изящный уют, необходимый и для работы, и для отдыха.
Получил место архитектора по домам братьев Берг1. Моя обязанность заключалась в осмотре этих домов, составлении соображений о необходимом их ремонте и перестройках, для чего нужно было объезжать разбросанные по Москве десять домов, давать указания управляющим и отвозить раз в месяц свои отчеты в контору Бергов, на Варварку.
Просматривая отчеты управляющих домов, в графе расходов я увидел экстраординарные расходы, обозначенные как «праздничные» или как «воопче».
Пакет, с точным перечислением лиц
Оказалось, что к празднику Рождества, Новому году и Пасхе управляющими домов лично относился в полицейский участок пакет, где с точным перечислением лиц администрации были вложены и соответственные суммы. Приставу - 50 рублей, и так по нисходящим ступеням, до писарей, кои получали по 10 рублей Это была дань полиции, чтобы она оставляла в покое домовладельцев и управляющих и не привязывалась к мелким упущениям. Каждый домовладелец считал своим долгом «поздравить» полицию.
Я пробовал было запретить посылку денег, но вызвал протест управляющих домами, считавших подобную меру несомненным признаком моего сумасшествия, а в конторе Бергов мне категорически указали не менять существующего порядка.
Дома эти были придатком к богатым предприятиям Бергов вроде Даниловского сахарного завода, Рождественской мануфактуры и Шайтанских заводов на Урале.
Всеми делами Бергов руководил директор правления К.Фр. Зегер.
Получал я 200 рублей жалованья и 150 руб. на проезды.
Жена моя получала ежемесячно из дома от родителей рублей 100—150. Этих сумм было достаточно, чтобы скромно жить и бывать в театрах и концертах, а иногда принимать гостей.
Осенью этого же года я был приглашен архитектором Иверской общины. Место это было бесплатное, нечто вроде благотворительного, вернее, почетного. Нужно было выстроить общежитие для сестер милосердия Красного Креста и произвести некоторые перестройки зданий, принадлежащих общине.
Постройка общежития не могла представлять для меня большого творческого интереса, но, как практика, была для меня ценна, так как в короткий срок нужно было выстроить трехэтажное здание. Здание выстроили ровно в сто дней, о чем и было напечатано жирным шрифтом в отчете общины за 1901 год. Я убедился, что никакого промораживания здания с оставлением его на зиму не нужно. Кладку стен мы производили шанцами, т.е. с пустотами, и здание протапливалось все лето железными печами. Перегородки были сборные, литые, гипсошлаковые, все столярные изделия были заготовлены одновременно с началом работ и т.д. Дом был пригодным для жилья тотчас же по окончании постройки. Десятником постройки был Волков, приехавший после ликвидации выставки и кустарного отдела.
Художник К. Коровин
Вскоре по закрытии Парижской выставки художник К. Коровин и я были приглашены в генерал-губернаторский дом. Сказавши благодарственное слово за наши работы на выставке, великая княгиня Елизавета вручила мне орден Станислава 3-й степени. Вскоре явился ко мне на квартиру чиновник от Министерства финансов и передал диплом на эту милость с уплатой за знаки ордена 15 руб.
Гораздо интереснее было появление курьера от отдела промышленности Министерства финансов, в данном случае с дипломом и знаками ордена «Officier dAcademie», пожалованного правительством Французской Республики. Диплом был присужден академическим жюри за архитектуру кустарного отдела, кроме того, по общему решению жюри выставки я был награжден бронзовой медалью тонкой работы Шаплэна. За постройку здания общежития Иверской общины мне снова предложено было получить орден Анны, я отклонил этот крестик, за что и впал в немилость, на меня взглянули как на «красного».
Окончив всякие перестройки и достройки в общине, я с удовольствием оставил это занятие благотворительностью, отнимавшее много времени и более пригодное околачивающимся при общине камергерам, отставным генералам, почетным опекунам и особого типа дамам-благотворительницам, что творили благо чужими руками, не затрачивая ни копейки собственных средств.
Но начальница этого общежития была симпатичная B.C. Терпигорева, дочь известного писателя С. Терпигорева (псевдоним — С. Атава), автора картинного «Оскудения», романа об оскудении дворянства. Я много услышал интересного про этого писателя, акварельный портрет которого, работы А. Соколова, висел у дочки.
Более приятное дело было в Иваново-Вознесенске — постройка большого мануфактурного магазина и отделка одного купеческого дома. В Иваново-Вознесенск можно было проехать или через Новки и Шую по Нижегородской железной дороге, или через Александров по Ярославской. Я предпочитал выезжать по Ярославской, где по пути был изумительный памятник русского зодчества — собор XIII века в Юрьеве-Польском6. Остановившись утром, до вечернего поезда, я тщательно осматривал удивительное сооружение древнего города Владимиро-Суздальского края.
Кубическая лапидарная масса собора
Насколько пленяла глаз кубическая лапидарная масса собора, так просто и богато выраженная, с удивительными каменными неразгаданными барельефами, настолько ужасала пристроенная новая колокольня «гражданской инженерной» архитектуры. Она тем более приводила меня в стыд, что я принимал в этом участие, когда был юным еще учеником Училища живописи, ваяния и зодчества и ходил к гражданскому инженеру М.Н. Литвинову чертить сие позорное произведение, может быть выполненное и по правилам архитектуры, но рядом с уникальными произведениями мирового зодчества карикатуры непростительны. Всякие попытки, даже удачных подделок, ошибочны уже в силу того, что каждая эпоха создает свой стиль и нам невозможно мыслить образами тех людей, проникнуться идеей художника — народа, создавшего такое произведение искусства. В Иваново-Вознесенске я грешил, увлекаясь захватившим меня модным течением в архитектуре — модерном. Эта парижская зараза настолько была сильна, что я тогда еще не мог глубоко понять такого коренного русского искусства, как собор в Юрьеве-Польском, не мог претворить в себе его художественной концепции, я только изумлялся его оригинальности, архаике и непосредственности художника-каменотеса, высекавшего его причудливую орнаментику барельефов, покрывших весь фасад. Но никто тухлая. Канализации в городе не было. Городское управление не могло рассчитывать на средства фабрикантов — очень богатых и скупых людей.
Держалось купечество гордо и замкнуто; старинные дома охранялись псами и обычаями, все было затхло и пропитано безвкусьем. И лишь новый круг людей свежих, интеллигентных составляли химики местных фабрик.
Около этого же круга бывали врачи, учителя местного реального училища и некоторые купцы более культурного типа, к числу которых принадлежал и дом Собиновых, откуда была моя жена, кузина певца Л.В. Собинова. Там я познакомился с химиком В.Ф. Кауленом, женатым на сестре известного психиатра С. С. Корсакова, В.Н. Обниблиным и его братом археологом и не ценил этого чуда искусства, не понимал его значения, над моими восторгами такой «старой рухлядью» смеялись.
Городской архитектор
В Иваново-Вознесенске родные моей жены очень хотели бы видеть меня городским архитектором, на месте которого был какой-то проворный самоучка-чертежник.
«Русский Манчестер», как горделиво называли свой город ивановские купцы, был центром текстильной промышленности. Многочисленные фабрики дымили своими высокими трубами над безликим пейзажем города. Улицы поросли травой, две главных дурно мощены. Через город протекала речка Уводь, зараженная грязными водами, спускаемыми с фабрик и с боен. Вода в колодце другими. Из молодого купечества были способные музыканты, образовавшие местное отделение Русского музыкального общества, был один фабрикант Д.Г. Бурылин, составивший интересный историко-художественный музей, был также фабрикант Никон Петрович Гарелин, написавший интересную книгу об Иваново-Вознесенске, где дал много историко-бытового материала. Но все это единицы.
Городом ведал полицмейстер, задариваемый фабрикантами, чтобы оставлял их спокойно наживать деньгу.
Клуб был местом для официальных торжеств, но фабриканты считали недостойным для себя идти в театр или клуб со всеми, а самый влиятельный фабрикант А.И. Гарелин построил внутри своего двора и свою церковь.
Под влиянием химиков и инженеров некоторые фабриканты стали ездить с ними вместе за границу и обставлять более культурно свою жизнь, но таковых было меньшинство — «новенькие», как их называло старое поколение.
Я не имел желания быть городским архитектором, видя, как третировался труд местного зодчего, и не усматривал перспектив творческой работы, так как что-либо более значительное, чем перестройка ткацкой [фабрики] или постройка двухэтажной фабричной конторы, поручалось московским архитекторам.
Первым по величине фабрикантом был миллионер Мефодий Гарелин9, имя которого многие купцы произносили с благоговением, а жители с почетом и страхом. Отличался скупостью, доходившей до того, что, когда он выходил из церкви и нищие на паперти, протягивая руку, просили у него: «Подайте Христа ради, Мефодий Никонович, Вам Бог пошлет», «Вот смотри, — отвечал Гарелин, протягивая свой бархатный картуз к нему, — смотри, много мне посылает Бог-то!»
Желание построить часовню при соборе
Этот Гарелин возымел желание построить часовню при соборе и услышав, что приехал молодой архитектор из Москвы, пожелал, чтобы я к нему приехал в ближайшее воскресенье, в 12 час. дня.
Я поехал. Позвонил в колокольчик у парадного подъезда. Никто не откликнулся. Я позвонил вторично — вышла довольно неряшливая кухарка: «Чего звоните? Чего Вам?»
У подъезда стояла великолепная коляска из дома Собиновых с пышным кучером, я был изысканно одет, но это, очевидно, не было принято во внимание кухаркой.
— Скажите Мсфодию Никоновичу, что приехал архитектор.
— Ну архитектор, так иди с черного хода, через кухню, а в парадное и не звони. На кухню и выйдет к тебе Мефодий Никонович, когда будет можно.
— У вас всегда так принимают архитекторов?
— А то еще как! — И кухарка ушла, ворча: Звонит еще в парадную — какой!
Я уехал обратно. Огорченные мои родственники объяснили мне, что это уж такой обычай.
— Больно гордый! — сказал Гарелин моему шурину, а я просил передать, что не привык к таким приемам.
Позднее уже другой фабрикант, также миллионер, просил меня дать ему проект часовни. Я сделал проект и выстроил часовню с фресками работы художника А. В. Монганари.
Так я и не стал городским архитектором в Иваново-Вознесенске и выстроил там только большой магазин и перестроил огромную Крестовоздвиженскую церковь по заказу другого, более культурного купца, оценившего труд художника- архитектора.
Искание нового в искусстве и жажда ознакомления с европейской архитектурой потянули меня в первую же зиму по возвращении из Парижа снова в Европу. Не связанный какой-либо службой, я был «лицом свободной профессии». Положив себе за правило работать ежедневно не менее 8 часов, вечера я проводил над чтением литературы по русскому искусству и вообще по истории искусства. Установил режим: работать не покладая рук 11 месяцев, а месяц отдыхать, знакомясь с Европой. Позже, когда более позволяли средства, я работал 10 месяцев и два месяца отводил себе на поездки за границу.
Совершая поездки ежегодно, я мог ездить в мертвый для строительства сезон — ноябрь, декабрь, январь, или ранней весной, когда постройки еще не начинались. Начинались же они обычно после Фоминой недели, первой недели Пасхи, Страстную неделю не работали, да еще 6-ю неделю прихватишь, ну и наберется месяц. Иногда и осенью, вместо зимы, устраивал я себе каникулы.
Московское купечество — это сеть
Московское купечество — это сеть, переплетенная взаимным родством. Крепко сплоченный клубок, в котором попадались яркие типы и цветистые субъекты.
В торговой Москве видное место занимали оптовики, с их «амбарами». «Амбары» — это технически хорошо выстроенные дома, но плохой архитектуры — на Варварке, Ильинке и в прилегающих переулках. Сидя в роскошном кабинете, Морозов принимал в министерской обстановке, а в большом общем зале «амбара» директор правления обделывал дела и в торговом отделении на полках лежали лишь образцы товара. Покупателя угощали чаем, мальчик приносил на подносе стакан чая и на клочке бумажки 5 кусков сахару и щипчики! Этот «амбар» посещался только крупными, знакомыми покупателями и, вообще, уважаемыми знакомыми. Приходилось и мне испытывать такое чаепитие, когда я заезжал по делам строительства. Фабриканты-владельцы часто и не занимались делом, за них вершило дело правление. Были типы вроде Митрофана Сергеевича Мазурина — владельца Реутовской мануфактуры. Мазурин был женат на итальянке и ежегодно ездил на 3 месяца в Париж, где имел свой отель и проживал 300 тысяч рублей. Его сын — Константин Митрофанович, известный Москве своей взбалмошностью. Многократно женатый, в том числе и на артистке Мичуриной. Писал что-то о музыке, знал отлично языки и умел одновременно диктовать трем переписчицам сразу на 3 разных языках. В конце концов после многих перемен разных профессий он остановился на акушерстве!
Другой Мазурин, Федор Федорович, был собирателем редких книг. Чудачил, вырывал страницы из ценных чужих книг, вклеивал в свои и продавал их. В конце концов попал под опеку.
Но это были миллионеры родовые. Была другая группа богатых москвичей — «без племени и роду», нажившаяся лично всеми правдами и неправдами.
Вот, например, купец Лобачев, которому в Охотном ряду принадлежал ряд лавок с дичью и целый ряд домов в Москве. Покупал он дичь возами от своих поставщиков, приезжавших зимою из далеких краев.
Обширный двор
Въезжали в его обширный двор, Лобачев цену сбивал до крайностей, а если видел, что мужички не пойдут на его условия и уедут продавать в иное место, запирал ворота и уходил, возвращаясь вечером, когда за поздним временем поневоле продавали своих рябчиков и глухарей по низкой цене, лишь бы кончить дело.
В старых домишках Москвы, обычно в какой-то щели, торговали старым железом. Эти старьевщики ходили по домам, покупая всякий железный, металлический и вообще хлам. Частенько в такой лавке можно было найти сколько угодно железа и какого угодно, так как торговцы являлись и скупщиками ворованного и перепродавцами и грязная полутемная лавчонка в большинстве случаев бывала только биржевым пунктом. Нередко эти старьевщики, торговавшие старым железом и тряпками и занимавшиеся ростовщичеством, заметно округляли свои капиталы. В частности, бывший тряпичник Грачев стал владельцем домов и дачи на Воробьевых горах, Д.А. Соскин из скупщиков тряпья сделался крупнейшим торговцем шерстью. Дом его на Бутырках, в русском стиле, строил архитектор Ф.Ф. Горностаев.
К этому же типу принадлежал и купец Н.С. Филатов. Прижимистый, обдиравший всех и вся, ростовщик, он стал крупным торговцем электрическими приборами, владельцем огромного дома на Арбате. Во время войны в 1914—1915 годах Филатов купил эвакуированный из Риги завод «Этна», устроил его около Нижнего Новгорода и, выделывая гвозди, усиленно конкурировал с такими спецами этого дела, как Кольчугин и Носенков.
Огромные деньги были увеличены еще всяким интендантским воровством. В 1917 году Филатов вздумал удрать за границу, но был захвачен в Кисловодске.
В.О. Красавин был торговцем водопроводными частями, электрическим, москательным и металлическим товаром. Филатов и Красавин держали в своих руках весь рынок подобных товаров. Красавин отличался скупостью. Приезжая в Петербург, долго ходил по дешевым номерам, отыскивая себе номер не дороже 1 рубля 50 копеек. С шайкой железнодорожников Красавин воровал свои же грузы, а затем взыскивал их стоимость с железных дорог. За все проделки Красавин попал-таки в тюрьму.
Купечество всегда любило совершать свои сделки в трактирах. Мелкие торговцы шли в небольшие рестораны, крупные — в первоклассные.
Биржевое трактирное место
Центральным биржевым трактирным местом была Большая Московская гостиница на Воскресенской площади, с обширной клиентурой, преимущественно из крупных фабрикантов. Впоследствии ресторан стала посещать и театральная публика, когда гостиница завела специальные «ужины после театров».
Место было удобное, рядом Большой, Малый, Шелапутинский театры, недалеко Художественный театр, Частная опера в театре Зимина, недалеко были и клубы.
Здесь было еще в 40-х годах XIX столетия двухэтажное здание знаменитой «кофейной Печкина», картинно описанной в воспоминаниях Галахова. Там собирался кружок М.С. Щепкина, бывал постоянно артист Мочалов12 и неугомонный Кетчер, ярко очерченный Герценом. В этой кофейной получались журналы, велись споры. 40-е годы ушли. Затем здесь был трактир Турина, в конце 70-х годов купленный купцом АА Карзинкиным14. Дом был частью сломан и выстроен огромный дом безвкусной архитектуры.
Большая Московская гостиница имела хорошие номера, где любили останавливаться иногородние купцы и фабриканты. Главным центром этого предприятия был ресторан, уже утративший ту обстановку, которая была до 1900-х годов, когда гостиница больше называлась «Большим Московским трактиром», куда в свое время любил зайти и выпить бутылку вина П.И. Чайковский.
Один из залов был отделан в так называемом «русском стиле», с резьбой, рисунки которой были сделаны Ропетом с узоров русских шитых полотенец, ими же были убраны и окна вместо портьер. Огромный «оркестриен-машина» заводил половой, одетый в белое с красным пояском с кисточками. Машина гремела «Снеги белы» или «Коль славен», купцы пили чаи, ели селянки с расстегаями. Затем стали наводить новую красоту, и даже был устроен мраморный зал в стиле ампир, но все безвкусно.
Это было во время владения гостиницей АА. Карзинкиным, миллионером с причудами; он был и коллекционером-нумизматом, но более любил собирать не столько старые монеты, сколько современные ему кредитки и золото. Как-то появилось в газетах объявление, что ищут студента-репетитора заниматься с гимназистом 2-го класса ежедневно, не исключая и праздников, не менее 4 часов, плата 5 руб. в месяц.
Бедный студент
Нашелся-таки бедный студент, очевидно, доведенный до крайности, если соглашался на подобный жалкий заработок за такой труд. Пришел по адресу. Это оказался дом А.А. Карзинкина, и заниматься нужно было с его сыном. Студент просил прибавить хоть на конку, так как жил очень далеко, и хоть стакан чая. Карзинкин повторил условия и добавил, что больше не может прибавить ни копейки, отказал и в чае. Студент стал аккуратно заниматься. Прошел месяц, Карзинкин подал студенту 100 руб. за уроки и 10 руб. на конку и объясняет ему, изумленному, что искал самого бедного студента и рад, что нашел такого и может ему помочь.
В начале 1900-х годов гостиницу купила компания из 3 лиц, главным был С.Н. Дмитриев, перед этим владевший первоклассным рестораном «Эрмитаж».
Родоначальником просвещенного купечества можно считать Кузьму Солдатенкова. Но эта грузная фигура отходила ко временам уже далеким. Солдатенков был другом еще Грановского1 и его круга, людей 40-х годов.
Старообрядец, он слыл среди рогожских столпов неисправимым богоотступником. Часть капитала отдал на постройку огромной больницы, целого городка, на Ходынском поле. Большую свою коллекцию русской живописи передал Румянцевскому музею, а издания его были многочисленны и интересны. Бывший его дом строил профессор А.И. Резанов.
Имена Павла и Сергея Третьяковых известны всем как основателей знаменитой галереи. Купец Р. Востряков решил подражать крупным собирателям, но толку не вышло. И денег пожалел, и знаний не хватило, а главное, не было любви к этому делу.
Иное дело семья купцов Боткиных. Из этой семьи вышел Василий Петрович Боткин16, друг Белинского, Огарева, Герцена, Тургенева, «московский гегелианец», автор нестареющих «Писем об Испании». Его брат Михаил Петрович был археологом и собирателем эмалей в Петербурге, другой брат Сергей Петрович стал известным клиницистом. Сын последнего Сергей Сергеевич, женатый на сестре П.М. Третьякова, был знаменитым терапевтом. П.Е. Щербов нарисовал его вместе с женой удивительно похожими на акварели «Базар XX века».
Семья Морозовых
Семья Морозовых памятна Москве. Савва Морозов материально поддерживал Художественный театр, брат его Сергей вкладывал большие средства в кустарное дело и выстроил в Леонтьевском пер. Кустарный музей. Из другой ветви Морозовых была известна Варвара Алексеевна21, урожденная Хлудова. У ней было три сына: старшим был Михаил Абрамович24, описанный Сумбатовым в пьесе «Джентльмен», да и на портрете, исполненном В. Серовым, передана вся его купеческая бестолковая натура.
Он имел дом на Смоленском бульваре, построенный А.И. Резановым в чахлом академическом классицизме, но внутри была мешанина из разных стилей. Жена Михаила Абрамовича Маргарита Кирилловна, очень умная и очень красивая женщина, после смерти мужа переселилась в Мертвый пер. (дом 6), купила скромный одноэтажный дом, незадолго перед войной перестроенный архитектором И.В. Жолтовским27 и оставшийся недостроенным. М.К. Морозова собирала картины русских художников «Мира искусства» и его круга, и занималась издательством под фирмой «Мусагет» и «Свободный путь». Главным образом собирала вокруг себя московских философов и издавала их сочинения; ярко очерченный уклон в метафизику и символизм отличал эти изящные издания.
Младший сын Арсений Абрамович был на редкость бестолковый и пустой человек. Пожелав выстроить себе дом на Воздвиженке29 рядом с домом своей мамаши, Варвары Алексеевны Арсений непременно захотел строить в португальском стиле, взял себе бесталанного архитектора В. Мазырина, называвшегося среди архитекторов Ачуткой. И вот они поехали в Португалию, где накупили целый сундук фото. Вернувшись, стал Мазырин «создавать» одноэтажный замок, нечто похожее на фасады монастыря в Батале. Строили из дорогого материала и внутри доходили до облицовки малахитом. Безвкусно и глупо было внутри, как и вся жизнь Арсения, постоянно полупьяного. Он и женился под пьяную руку. Вернее, его женила на себе Верочка Федотова30. В пьяном угаре устроили поездку Арсения в Крым, «случайно» оказалась в купе юная В. Федотова, и поженились.
Уезд за границу
Потом появилась на сцену М.Н. Окромчеделова, ловко избавившаяся от своего первого мужа, ловко подобралась к Арсению, улучив время, сошлась с ним. В. Федотова, получив приличное отступное, уехала за границу. Спившийся Арсений скоро умер; был процесс о завещании Арсения, но как-то таинственно заглохла эта история. После Арсения остались кое-какие художественные вещи, разнобой и, между прочим, полный, великолепной сохранности, Пиранези, все 23 тома в первом издании.
Третий брат, Иван, был послан учиться в Цюрихский политехникум, где мы с ним и встретились. Иван Абрамович был женат на Кладовщиковой, занялся серьезно фабрикой, купил дом на Пречистенке и стал собирать картины новой иностранной живописи. Он хорошо рисовал, брал уроки у К. Коровина. Это собрание отличалось очень хорошим подбором первоклассных мастеров, вроде Моне, Карьера, Мориса Дени пр. Собрание составлялось толково, прекрасно развешивалось, и вообще, в его собрании было очень много вкуса. Впоследствии он много второстепенных вещей разделил по своим друзьям купцам. Морозов умер в начале войны 1914 года в ранних годах — ему было не более 45 лет. После революции его собрание было соединено с аналогичным собранием CVH. Щукина и составило Государственный музей новой западноевропейской живописи.
В XIX в. из г. Боровска всплывает купеческая семья братьев Рябушинских. Старообрядцы. Старший, Павел Павлович, занимался фабриками, Степан Павлович помогал ему, собирал старообрядческие иконы и строил старообрядческую церковь , а дом себе выстроил в стиле самого безнадежного модерна. И непонятно, как могли уживаться интерьеры и вся обстановка крайнего декаданса с тут же устроенной домашней моленной.
Михаил Павлович ничего не делал и только председательствовал в правлении, купил дом Саввы Морозова на Спиридоновке и начал собирать кое-какие картины русских новых художников.
Последний брат, Николай Павлович, был несомненно даровитым, но шалым, и братья, как и купечество, относились к нему иронически, называя его «оболдуй Николашка».
Художественный журнал «Золотое руно»
Н.П. Рябушинский издавал художественный журнал «Золотое руно».
Небольшой одноэтажный старинный домик на Новинском бульваре, полы затянуты серовато-зеленым сукном. Такого же цвета однотонные стены, мягкий полумрак, глубокие кресла — это редакция журнала. И полумечтательный Николай Рябушинский, объединивший около себя группу художников, поэтов и писателей- символистов. Журнал вышел вовремя. В 1906 г. появился огромного размера и неудобного фор талантливых искр и неизбежных ошибок. Но без ошибок подлинного творчества не бывает.
Гаммы завуалированных тонов, намеки и грезы, грезы. Но наряду с этими новыми силами, показанными на выставке «Голубая роза», были показаны достижения петербургских «Мира искусства», Союза русских художников и Московского товарищества художников.
мата (квадрат) толстенный первый номер журнала удивительно купеческого пошиба, словно свадебный подарок, завернутый в папиросную бумагу, вложенный в картонный футляр и золотым шнурочком перевязанный. Начинка — все новое в живописи. Репродукции переложены узорчатой папиросной бумагой, как в бонбоньерках конфеты.
Между тем материал был интересным, но во всем чувствовался еще «амбар» купца. Даже отчет за первый год издания был составлен по бухгалтерии с дебетом и кредитом, остатком и т.п. аксессуарами, уместными в торговом деле, но никак не в художественном журнале, где так много места уделялось поэзии.
Сам издатель Н. Рябушинский проявил себя и живописцем, и поэтом. Его пейзажи не оставляли в памяти ничего, не трогали ни темой, ни фактурой. Стихи свои подписывал скромно, оставляя лишь остаток фамилии «Шинский». Но и поэзия и проза Н. Рябушинского — такие же цветы из фольги и кисеи, без запаха, без красоты, без вдохновения.
На страницах журнала отражена была художественная жизнь Москвы. Умиление перед Врубелем, мексиканскими фантазиями Бальмонта45, беганье за Ван Гогом46 и Гогеном47 сменялось неизбежным интересом к старому русскому искусству. Но «Золотое руно» проходило мимо архитектуры. Н. Рябушинский ее не понимал.
Интересная жизнь
А жизнь художественной Москвы в эти годы была интересной. Взоры на Запад, взоры не только любопытства, а проникновения и понимания. Там сияла живопись Сегантини48, убедительная задумчивость Пювиса де Шавана9, Сезана50, Карьера, скульптора Родена изумляла и радовала, графика Бердслея и Валлоттона подстегивала и наших графиков; подражающий Феофилактов54 и его друзья по «Золотому руну» давали интересные рисунки, хотя и с долей эротизма. От академии отшатнулись. Поленов и Серов, отказавшись публично от звания академиков, творили свободной кистью. Там, в Академии, пламенный Н. Рерих громил «охранителей» старины, видя в них вандалов, и собирал настоящих людей, любящих и знающих древнюю русскую архитектуру. Возникло «Общество изучения Петербурга». Родилось Общество архитекторов-художников, куда и москвичи потянулись. И.А Фомин уехал в Петербург и проявлял кипучую деятельность по изучению русской архитектуры XVIII века, классицизма и ампира.
Театральная жизнь кипела. Пред Москвой пронеслись незабвенные танцы Айседоры Дункан, показавшей пленительный образ «Примаверы» Боттичелли. Шаляпин дал могучий образ «Мефистофеля» в опере Бойто. В Художественном театре Станиславский ставил «Горе от ума» и «Бранда» Ибсена с Качаловым. В консерватории Ванда Ландовская со своим старинным клавесином показала, как нужно играть Генделя. Открылись камерные вечера. Дейша-Сионицкая устраивает «Музыкальные выставки», где дает новое о русской музыке.
Модерн умер. И в архитектуре мой друг В.В. Иордан, истый модернист, растерялся и не смог понять русского искусства и бессилен был им заняться.
На Западе русское искусство пропагандирует С. Дягилев, устраивая выставки в Париже и Берлине.
В Петербурге вышел новый журнал «Старые годы», открывший эру углубленного изучения русского искусства XVIII века.
А в Москве А.И. Успенский, играя роль московского Кондакова, подвизается в «Обществе церковных древностей».
Новый владелец Большой Московской гостиницы С.Н. Дмитриев был словоохотлив, но скуповат.
Бытовые черты их жизни
В своих рассказах он бесхитростно, простым, не особенно грамотным языком много рассказывал мне бытовых черт из жизни его клиентов, купцов и другого люда.
О ресторанах можно было бы и не упоминать, если бы они не играли большой роли в жизни деловой Москвы, начиная с нейтральных деловых встреч и кончая сложными крупными сделками, совершающимися в них.
Между прочим, рассказы Дмитриева интересными штрихами рисовали милую компанию, иногда кутящую в Большой Московской; эта компания состояла из Н.Г. Рубинштейна, П. Юргенсона, П.И. Чайковского, Н.Д. Кашкина и др. В недавно изданной переписке П. Юргенсона всплыли моменты, подробно рассказанные Дмитриевым. «П.И. Чайковский гостиницу нашу любил, рассказывал Дмитриев. Приедет, бывало, днем, так часа в три-четыре, — народу в это время нет, завтраки кончились, обеды не начинались, — сядет в уголок, велит подать бутылочку лафиту и сидит один, подопрет руку и все думает о чем- то. Добрый был человек, большой доброты».
Упомяну еще о двух типичных ресторанах.
На Софийке, в доме Туркестановой, был ресторан «Альпийская Роза», содержавшийся немцем. Раньше это было очень скромное помещение, в буфете были даже простые дощатые крашеные полы. На буфетной стойке красовался огромный бочонок пива; появлении нового бочонка возвещал удар гонга. Пиво было хорошее — получалось из Риги от Шитта и даже выписывалось мюнхенское. Завтраки и ужины были скромные, недорогие. Позднее, в 900-х годах, архитектор А.А. Остроградский перестроил здание, расширив помещение, и навел так называемые роскошь и красоту, устроив и угловое кафе, где теперь ресторан «Савой».
Немцы, торговцы и особенно артисты Большого театра были постоянными посетителями. Особенным завсегдатаем был баритон Большого театра А.И. Барцал6, неизменный и отличный исполнитель партий Рауля из «Гугенотов» и Финна из «Руслана». Барцал имел свой определенный столик, за который никто посторонний не мог садиться. Барцал являлся коноводом целой группы артистов, и признательный хозяин делал ему всегда большую скидку, а под конец жизни Барцал пользовался даже бесплатным столом.
Годы, проведенные в училище
Годы, проведенные в училище, оставили глубокий след в памяти архитектора. Его учителями были известные русские художники В.Е. Маковский, В.Д. Поленов, И.М. Прянишников, Г.Е. Перов, Е.С. Сорокин.
С 1891 по 1894 г. И.Е. Бондаренко обучался на архитектурном отделении Цюрихского политехникума. Кроме занятий учебой Илье Евграфовичу приходилось зарабатывать на жизнь, в чем ему помог Иван Абрамович Морозов, знакомство с которым состоялось здесь же, в Цюрихе. Для фабрики Морозова Илья Евграфович нарисовал несколько образцов раскраски набивных ситцев.
После окончания политехникума он возвращается в Москву, где начинает работать помощником архитектора в строительной конторе Московского купеческого общества под руководством архитектора В.Г. Сретенского.
1895 и 1896 гг. запомнились Илье Евграфовичу интересной работой в архитектурной мастерской Ф.О. Шехтеля. «Школа была хорошая, строительные работы и, особенно, отделочные, выполнялись первоклассными мастерами», — вспоминал Илья Евграфович.
Зимой 1896 г. от Шехтеля поступило приглашение приехать в Нижний Новгород и принять должность архитектора Всероссийской промышленной и художественной выставки, которая состоялась летом того же года.
Вероятно, время работы Бондаренко в мастерской Шехтеля стало хорошей школой для начинающего архитектора. После ухода из мастерской Федора Осиповича Илья Евграфович начал работать самостоятельно, что позволило ему посвящать больше свободного времени изучению русского искусства. Он начал регулярно заниматься в Императорском Историческом музее, сблизился с главным хранителем А.В. Орешниковым, благожелательно отнесшимся к изысканиям архитектора. Не обошел своим вниманием Бондаренко богатейшее собрание музея П.И. Щукина, где изучал и зарисовывал предметы декоративно-прикладного искусства.
С этой же целью Илья Евграфович предпринял поездку по старым русским поволжским городам вместе с профессиональным фотографом Д.И. Певицким, где ими были обследованы и сфотографированы памятники зодчества Углича, Мологи, Романово-Борисоглебска, Костромы, Решмы, Кинешмы, Балахны, Нижнего Новгорода.
|
| |
|
| |
| автор : |
архив
|
| e-mail : |
moscowjobnet@gmail.com
|
| статья размещена : |
20.10.2019 00:17 |
| |
|
| |
|
| версия для печати |
| |
|
   |
| |
|
| НАЗАД |
| |
|
| НА ГЛАВНУЮ |
| |
|
|
